Ледоколом «Илья Муромец» командовал капитан 2-го ранга Иван Сергеевич Рыков, ледоколом «Всадник» — старший лейтенант Фридрих Эдуардович Викберг, а «Джигитом», «Гайдамаком» — капитан 1-го ранга Виктор Викторович Вилькен. У транспорта «Дон» командиром был капитан 1-го ранга Семен Ильич Зеленый, а у «Крыма» — штабс-капитан по адмиралтейству Яков Степанович Андросов. Транспорт «Далланд» находился под командой капитана 1-го ранга Якова Ивановича Подгорного. На транспорте «Шипка» был капитан 2-го ранга Дмитрий Дмитриевич Нелидов, а «Самарой» командовал контр-адмирал Алексей Николаевич Заев. Удивительно, что этому адмиралу в эмиграции пришлось работать обыкновенным рабочим на спичечной фабрике в Филадельфии и затем в Нью-Йорке. Какая потеря для русского национального флота и прошедшее незамеченным для американцев счастливое обстоятельство его пребывания на их земле, которым они даже не пожелали воспользоваться!
Транспортом «Екатеринодар» командовал капитан 2-го ранга Николай Алексеевич Ивановский. Кроме того, в 4-й отряд входили транспорты: «Рион», «Инкерман», «Поти», «Ялта», «Сарыч», «Осторожный», «Туркестан», «Ольга» (Сухум), «Заря», «Псезуапе», «№ 410» (Вера), «№ 412», «№ 413». К ним добавились суда Добровольческого флота: «Владимир», «Саратов», «Колыма», «Иртыш», «Херсон», «Витим», «Омск» и «Доброволец». Дунайского пароходства: «Александр Невский», «Русь», «Моряк» и «Адмирал Кашерининов». Вместе с этим в 4-й отряд вошли несколько судов из Русского Константинопольского порта: «Радость», «Трапезунд», «Надежда», «Днепр» и «Почин», а также буксиры: «Днепровец», «Иппокай», «Скиф» и «Чурубаш».
В распоряжении командующего эскадрой оставался линейный корабль «Георгий Победоносец» под командованием капитана 2-го ранга Петра Петровича Савича. Транспортной мастерской «Кронштадт» командовал капитан 1-го ранга Константин Владимирович Мордвинов, а учебным судном «Свобода» — старший лейтенант Александр Гаврилович Рыбин. Для обслуживания Русской эскадры начальником базы, подчиненным непосредственно командующему Русской эскадрой, был назначен контр-адмирал Александр Иванович Тихменев. 11 декабря 1920 года в 11 ч 50 мин Главнокомандующий барон Врангель, простившись с офицерами и командой крейсера «Генерал Корнилов», съехал с крейсера на яхту (посыльное судно) «Лукулл», куда и перенес свой флаг. На «Генерале Корнилове» был поднят флаг командующего эскадрой.
Глава тридцатая
Отплытие в Бизерту
Русская эскадра стала покидать Константинополь 8 декабря 1920 года, направляясь к месту своей новой стоянки в тунисском порту Бизерта, куда полностью прибыла 22–23 декабря 1920 года. Корабли прошли архипелагом в Наварин, где были загружены углем и пресной водой и взяли курс на африканское побережье, следуя в тунисский порт Бизерту. Из Наварина в Бизерту шел большой баркас, а пассажирами баркаса были гардемарины и кадеты. На руле баркаса сидел воспитатель, капитан 1-го ранга Владимир фон Берг, на кормовом сиденье расположился вице-адмирал Александр Михайлович Герасимов, назначенный новым директором Морского корпуса, а рядом с ним находился митрофорный протоиерей о. Георгий Спасский, назначенный настоятелем церкви Морского корпуса. С воспитанниками корпуса на судне плыли и все офицеры-воспитатели.
Белогвардейская эскадра шла по тем же водам, где более ста лет тому назад подвиги эскадры адмирала Сенявина, действовавшей против флота Наполеона Бонапарта, сделали его имя известным всей России. Часть эскадры двигалась по Коринфскому каналу, а более крупные суда, имевшие большую осадку, огибали Грецию. У берегов Кефалонии, чуть южнее острова Корфу, произошел сбор эскадры для дальнейшего похода на Бизерту. Корабли вошли в глубокую бухту Каруба, из которой были видны белые стены Бизерты, за ними виднелись горы и очертания пальм. Здесь произошла постановка кораблей на якоря, были закреплены швартовы и на берег сошли их экипажи.
Занявшись расселением русских моряков во временных лагерях, вице-адмирал Михаил Александрович Кедров в краткие сроки решил задачи проживания чинов флота и их семей. С приходом русских кораблей в чужие воды, в совершенно новых условиях жизни и работы команд на кораблях, неизбежно стали происходить коренные изменения в штабе эскадры, что было обусловлено в первую очередь самой обстановкой. Исполняющим дела командующего Русской эскадрой был назначен контр-адмирал Михаил Александрович Беренс, а его начальником штаба — контр-адмирал Александр Иванович Тихменев. Старшим флаг-офицером стал мичман Андрей Борисович Лесгафт. На Гражданской войне он успел немного послужить у Юденича, в Отдельном батальоне танков, затем, вернувшись во флот, попал на знаменитый своими переходами тральщик «Китобой», и вот теперь вместе с флотом оказался в Бизерте. Забегая немного вперед, нужно отметить, что дни свои Лесгафт закончил на других берегах, почив в городке Коламбус, в штате Огайо. Офицером для связи с французским колониальным морским префектом стал старший лейтенант Юрий Всеволодович Соловьев. Флагманским инженером-механиком оставался генерал-майор Владимир Григорьевич Максименко.
Морской префект французской колониальной администрации адмирал Варрней решил пойти навстречу просьбе контр-адмирала Машукова о предоставлении помещения под военно-морское учебное заведение, эвакуировавшееся вместе с эскадрой. Под нужды Морского корпуса он предоставил на выбор либо один из находившихся в районе Бизерты бывших военных лагерей, или форт под замысловатым названием Джебель-Кебир. Отборочная комиссия под председательством капитана 1-го ранга Александрова остановила свой выбор на форте, ибо он как нельзя лучше отвечал требованиям, предъявляемым к учебному помещению. Кроме того, форт выгодно располагался в одном километре от лагеря Сфаят, откуда в него могла легко добираться учащаяся молодежь. Джебель-Кебир был окружен глубоким рвом и высоким валом. Вал широкой каменной стеной опоясывал всю крепость по периметру и замыкался высокими каменными воротами с толстой железной решеткой.
У самой крепости располагалась строевая площадка, откуда глазу открывался дивный вид на всю Бизерту с ее горами, пальмовыми аллеями, озером и уютную средиземноморскую бухту. На эту площадку гардемаринами выносился знаменный флаг, здесь же служились молебны, проходил церемониальным маршем батальон Морского корпуса, зачитывали приказы и звучали речи начальствующих лиц. На этой же площадке в храмовый праздник корпуса 6 ноября — день Святителя Павла Исповедника, истинный морской праздник, проходили торжественные парады. Всем проходящим мимо было хорошо видно, как на ее входе ежедневно дежурил гардемарин, вооруженный морским палашом, салютуя прибывающим в крепость.
В одном из казематов магометанского Кебира стараниями о. Георгия Спасского была обустроена корпусная Русская православная церковь. О ней сохранились теплые воспоминания прихожанина: «С низкого сводчатого потолка спускаются гирлянды пушистого вереска и туи, в них вплетены живые цветы. Гирлянды темной рамой окружают белый иконостас с Царскими вратами. На иконостасе образа Христа Спасителя и Св. Павла Исповедника. Справа и слева две белых хоругви и знаменный флаг. Белые покрывала на аналоях сшиты из бязи и золотых позументов, паникадило из жести. Через узкую бойницу падает луч солнца на Тайную Вечерю над Царскими вратами». Было в Джебель-Кебире достаточно места для персонала и складов.
13 января 1921 года воспитанники Морского корпуса с судов были переведены на берег. Жизнь русской колонии в северо-африканском городке Бизерта продолжилась. Море выглядело темно-синим сапфиром в оправе золотых песчаных берегов, изумруды волн продолжали свой бег. Город жил своей жизнью — весь в дымке раскаленных дней и серебре лунного сияния в иные ночи, с куполами мечетей и редкой готикой католического храма, оставаясь зеленым оазисом среди песчаных холмов и гор, отделенный от них стенами пальм, маслиновыми рощами, колючими кактусами и колоннами алоэ. В местечке Сфаят пребывали гардемаринские роты, личный состав преподавателей и их семейства, а так же семьи офицеров. Всего на возвышенности Кебир и в долине Сфаята оказалось 320 гардемарин и кадетов, 60 офицеров и преподавателей, 40 матросов из разных команд и полсотни членов семей моряков.
Вскоре в русской колонии возник «Дамский комитет», состоявший из жен офицеров и пошивочная мастерская, занимавшаяся пошивом одежды для всех чинов Морского корпуса. Постепенно были открыты корпусная библиотека и типография, а почти одновременно с ними и «Казенная лавочка» для всего населения. Затем на территории лагеря построили и площадку для тенниса. Как вспоминал очевидец: «На площадке тенниса, окруженной молодыми соснами, звонким колокольчиком звенит задорный смех. Весело прыгает на загорелых ножках, подбрасывая ракеткой белый мяч, хорошенькая девочка… золотые кудряшки пляшут по загорелым, дрожащим от смеха щекам. Ее партнеры — кадеты не отстают от нее ни в резвости, ни в веселости».
