13 января 1921 года воспитанники Морского корпуса с судов были переведены на берег. Жизнь русской колонии в северо-африканском городке Бизерта продолжилась. Море выглядело темно-синим сапфиром в оправе золотых песчаных берегов, изумруды волн продолжали свой бег. Город жил своей жизнью — весь в дымке раскаленных дней и серебре лунного сияния в иные ночи, с куполами мечетей и редкой готикой католического храма, оставаясь зеленым оазисом среди песчаных холмов и гор, отделенный от них стенами пальм, маслиновыми рощами, колючими кактусами и колоннами алоэ. В местечке Сфаят пребывали гардемаринские роты, личный состав преподавателей и их семейства, а так же семьи офицеров. Всего на возвышенности Кебир и в долине Сфаята оказалось 320 гардемарин и кадетов, 60 офицеров и преподавателей, 40 матросов из разных команд и полсотни членов семей моряков.
Вскоре в русской колонии возник «Дамский комитет», состоявший из жен офицеров и пошивочная мастерская, занимавшаяся пошивом одежды для всех чинов Морского корпуса. Постепенно были открыты корпусная библиотека и типография, а почти одновременно с ними и «Казенная лавочка» для всего населения. Затем на территории лагеря построили и площадку для тенниса. Как вспоминал очевидец: «На площадке тенниса, окруженной молодыми соснами, звонким колокольчиком звенит задорный смех. Весело прыгает на загорелых ножках, подбрасывая ракеткой белый мяч, хорошенькая девочка… золотые кудряшки пляшут по загорелым, дрожащим от смеха щекам. Ее партнеры — кадеты не отстают от нее ни в резвости, ни в веселости».
Семьи офицеров эскадры размещались на приспособленном под общежитие бывшем линейном корабле «Георгий Победоносец». Командиром корабля-общежития, стоявшего уже без одной трубы, мачт и флага у мола Бизертской гавани, был назначен контр-адмирал Михаил Семенович Подушкин. Казалось, жизнь в новых и необычайных условиях постепенно, но уверенно входила в колею… Все работали «не за страх, а за совесть», веря, надеясь и ожидая скорую возможность возвращения в родные воды. Не затихала жизнь духовная и светская. В церкви, обустроенной отцом Георгием, скромной и бедной, но вместе с тем уютной и ласковой, он совершал все службы и церковные требы для Морского корпуса и семей моряков. Курс лекций для учащихся Морского корпуса состоял из разнообразных важных предметов — дифференциальное исчисление, математика, морское дело, история, русский язык. Воспитанникам устраивались гимнастические праздники, организованные и подготовленные поручиком Владимиром Ивановичем Высочиным. Во рву крепости был организован любительский театр, где шли пьесы, сочиняемые чинами Морского корпуса. Проводились балы. С необходимым реквизитом всегда помогал Морской агент в Париже Владимир Иванович Дмитриев, считавшийся надеждой и опорой корпуса в «парижских сферах» и помогавший «питомнику морской детворы и молодежи» приобрести или организовать доставку необходимых вещей.
Первый бал был дан в крепостном дворе, где был организован танцевальный зал. На возвышении, в гирляндах и флагах, расположился оркестр корпуса. Участник бала вспоминал с трогательным умилением: «Вальсы сменялись мазурками, плясали краковяк, кадриль, миньон, полонез, шакон и даже польку. Весело, искренне, непринужденно, как всегда у моряков. Для отдыха между танцами дамы и кавалеры, пройдя двор, углублялись под своды крепости и скрывались в интимном полумраке разноцветных гостиных, где их угощали сластями и лимонадом. Там, на мягких диванах восседала та или иная царица бала, окруженная синим кольцом гардемарин или кадетов. В одной гостиной пели русские песни, в другой играли в шарады…»
Однако и здесь, в сравнительно более благоприятных условиях, в сравнении с балканскими, перед многими чинами Морского корпуса, перед морскими офицерами и преподавателями неизменно вставал вопрос о том, как жить дальше. Перемены не заставили себя ждать. В 10 ч утра 30 октября 1924 года морской префект вице-адмирал Эксельманс прибыл на эскадренный миноносец «Дерзкий», где к этому времени были собраны все командиры и свободные от службы офицеры и корабельные гардемарины. Адмирал Эксельманс объявил им о признании французским правительством нового государственного образования под названием «СССР»… С заходом солнца на судах Русской эскадры были спущены Андреевские флаги, с тем чтобы более не подниматься. Одновременно с грустной церемонией спуска флагов на судах Русской эскадры была ограничена деятельность и Морского корпуса.
Оставшиеся гардемарины и кадеты на форту Джебель-Кебир с 1921 года были переведены в лагерь Сфаят, но и здесь дни корпуса были уже сочтены. Сигнал «разойтись» прозвучал в Африке, в лагере Сфаят вблизи Бизерты 6 мая 1925 года. Был выпущен последний курс гардемарин, закрылись учебные классы, упаковано оборудование и инвентарь. Преподаватели и выпускники прощались, расходясь по пространствам бесконечной земли, последний островок русской жизни перестал существовать, и замерло время, снова сквозь раскаленный воздух полился громкий призыв муллы на минарете, и беспристрастно подул ветер с Сахары. За время существования корпуса, открытого в Севастополе 17 октября 1919 года, через его учебную программу прошло 394 воспитанника, из которых получили аттестаты 300 человек.
Итак, Бизертский Морской корпус — это последнее звено тех перипетий, через которые прошла знаменитая петровская «Навигацкая школа», созданная 14 января 1701 года. В храме-памятнике, воздвигнутом русскими белыми моряками в 1936 году в Бизерте, в 1950 году была сооружена мраморная доска, на которой были отображены имена всех кораблей, пришедших из Крыма в африканские воды на Рождество 1920 года. Флаг последнего командующего последней Русской эскадрой контр-адмирала М. А. Беренса хранится в музее ООРИФ в Нью-Йорке.
С 1924 года с признанием Францией Советской России, все русские корабли в Бизерте перешли в собственность метрополии. Бывший начальник штаба Русской эскадры контр-адмирал Александр Иванович Тихменев писал: «В далеком тунисском городке, в Северной Африке, где нашли себе приют остатки Российского Императорского Флота, не только у моряков, но и у всех Русских людей дрогнуло сердце, когда в 17 ч 25 мин. 29 октября 1924 года раздалась последняя команда „На Флаг и Гюйс“ и спустя одну минуту — „Флаг и Гюйс спустить“. Тихо спускались флаги с изображением креста Святого Андрея Первозванного, символ Флота, нет — символ былой, почти 250-летней славы и величия России».
В 1925 году в Тунисе оставалось уже не более 700 русских. Остальные разъехались по всему миру. Часть русской общины еще ранее перебралась в тунисскую столицу, где в снятом приблизительно в 1922 году доме № 60 на улице Зешегз было оборудовано помещение для церкви, получившей название Воскресения Христова. Туда привезли иконостас и церковную утварь с кораблей. Служил в ней о. Константин Михайловский, приютившийся вместе со своей семьей в том же доме. Корабельная церковь на «Георгии Победоносце», где до спуска Андреевского флага служил отец Иоаникий Полетаев, была перенесена в снятую русскими частную бизертскую квартиру на улице Апри, в одной из комнат которой проходили службы.
Вначале 1930-х годов корабли Русской эскадры, переданные французам, были отправлены ими на слом. Свидетели уничтожения русской морской славы в лице остатков военных кораблей в Бизерте бережно хранили память о беспримерном походе и обсуждали идею строительства мемориального храма в память об исчезнувшей эскадре. Для этого ревнителями русской морской истории в Бизерте был создан комитет, в состав которого вошли в качестве председателя адмирал Александр Михайлович Беренс, а в качестве его действительных членов — контр-адмирал Сергей Николаевич Ворожейкин, работавший в то время в должности бухгалтера в тунисской колониальной конторе, бывший командир посыльного судна «Якут», капитан 1-го ранга Георгий Фридрихович Гильдебрант, капитан 2-го ранга, а ныне инженер-строитель французской компании Иван Сергеевич Рыков, стяжавший себе славу руководителя десанта у Покровки в мае 1920 года и старший лейтенант Александр Сергеевич Манштейн, бывший командир эсминца «Жаркий». Мирно покоящийся на бизертском кладбище старший лейтенант был отцом поныне здравствующей и проживающей в Бизерте Анастасии Александровны Манштейн-Ширинской, попавшей на берега Туниса восьмилетней девочкой в 1920 году на борту миноносца «Жаркий».
В 1936 году комитетом было получено разрешение французских колониальных властей на строительство храма. На основании решения бизертинского муниципалитета в 1937 году в городе было начато строительство храма на пожертвования русских эмигрантов, закончившееся менее чем через год. На церемонию закладки храма комитетом были приглашены все высшие французские и тунисские власти, военные и гражданские, вся русская колония Туниса, а также последний командующий эскадрой контр-адмирал Беренс и другие командиры кораблей. Закладку совершил митрофорный протоиерей Константин Малиженовский. Место будущей церкви, строящейся во имя святого благоверного великого князя Александра Невского, было красиво убрано флагами, а около места будущего святого престола красовались два русских флага — Андреевский, морской, и национальный «триколор».
