уровня [800]. С 2012 г. сотрудники ЕИКМ ежегодно 9 октября проводят акцию «Свеча памяти», посвященную увековечиванию памяти 214 воспитанников детского дома. Звучат торжественные речи главы администрации г. Ейск, представителей общественности, учащиеся городских школ и патриотических клубов читают стихотворения, участвуют в мини-инсценировке, передающей атмосферу оккупации, выпускают в небо белых голубей, наступает минута молчания, и затем присутствующие возлагают цветы к памятнику. Еще более патриотическое мероприятие около памятника уже несколько лет проводят краевые ветеранские организации 10 октября. Перед учащимися ейских школ выступают бывшие сотрудники правоохранительных органов, они призывают любить Родину и помнить о жертвах оккупации в Ейске, звучат гимны России и Краснодарского края.
Если посмотреть на символику памятников, установленных в разное время в городском саду им. Пушкина и на кладбище, можно вновь увидеть интерпретацию истории убийства нацистами не детей с инвалидностью, а юных советских пионеров и октябрят. Советская культура памяти о жертвах войны была достаточно единообразна: помнили всех «мирных советских граждан», если жертвами были дети, тогда вспоминали их как пионеров или комсомольцев. Такая политика не требовала объяснения, почему именно этих детей убили нацисты; символическое изображение юных жертв нацистов в виде барельефов пионеров, пионерского галстука или значка октябрят унифицировало образ жертв. Как правило, открытие таких памятников приурочивали к очередной годовщине комсомольской или пионерской организации, происходило наложение двух событий в мемориальной культуре – торжественного, посвященного деятельности советской молодежной организации, и траурного – памяти жертв нацистов. Однако эта траурная составляющая постепенно была вытеснена из культуры памяти о войне в советское время – к памятникам в виде пионеров приходили не в дни уничтожения этих людей в период оккупации, а в дни празднования годовщин пионерских и комсомольских организаций, на митингах звучали торжественные речи, и постепенно жертвы войны становились ее героями, отважными пионерами и коммунистами, которые перед смертью выкрикивали советские лозунги, призывали мстить врагу и умирали смертью храбрых. Понятно, что говорить об инвалидности детей из Ейского детского дома в советской культуре памяти было неуместно. На этом стараются не акцентировать внимание участники памятных мероприятий и в современной России.
В истории мемориализации 214 детей есть еще один сюжет, который по многим причинам стараются избегать краеведы и городская власть. До сих пор не ясно, состоялось ли официальное перезахоронение более 40 гробов с останками детей из городского сада им. Пушкина на кладбище в 1963 г. Согласно записям в регистрационной книге могил на кладбище, было выделено место под памятник, а не под могилы для детей [801]. Небезосновательными являются претензии ветеранов Ейска о перезахоронении детей ночью. Многие местные активисты и краеведы считают, что памятник на городском кладбище стоит на пустом месте, ежегодная акция «Свеча памяти» проводится на месте без истории. Выходит, что, если в 1963 г. останки детей не были перенесены на городское кладбище, более 40 гробов до сих пор захоронены в городском саду им. Пушкина. Этот сквер находится в центральной части города, в зоне шаговой доступности от здания городской администрации и прогулочной главной улицы города. В 2017–2018 гг. благодаря краевой поддержке г. Ейск участвовал в реализации приоритетного проекта «Формирование современной городской среды». В рамках него в сквере им. Пушкина была установлена новая детская площадка [802]. Она пользуется популярностью среди мам, которые ежедневно приводят туда своих детей. Когда сотрудники ЕИКМ поставили вопрос о возможной установке мемориальной доски с информацией о том, что именно в этом месте были перезахоронены более 40 детей с инвалидностью из детского дома в 1943 г., городская администрация отказалась это делать [803]. Действительно, кто будет приходить на детскую площадку и играть с детьми, если выяснится, что современные дети играют на костях жертв нацистов. Поэтому от идеи установки памятного знака в сквере им. Пушкина отказались.
Еще одним до сих пор неизвестным сюжетом ейской истории остается определение первоначального места захоронения детей с инвалидностью. После войны г. Ейск разросся, и теперь на землях у поселка Широчанка (он вместе с г. Ейск входит в Ейское городское поселение Ейского района) расположены дачные участки. Старожилы показывают примерное нахождение могилы, однако до сих пор никакие исследования места утраченного захоронения не проводились. Городская власть не считает целесообразным лишь на основе противоречивых устных воспоминаний пожилых жителей Ейска устанавливать памятный знак вдоль лесной защитной полосы у дороги, разделяющей поля и дачные участки. Проведение поисковых работ на местности является дорогостоящим мероприятием: нужно искать не металл (пули), а человеческие кости, для чего требуются современное оборудование и хорошо подготовленные специалисты [804].
Выходит, что память о ейских детях-инвалидах является довольно проблематичной, т. к. здесь не только происходит преодоление советского идеологизированного наследия (кого мы вспоминаем, как специфицировать жертв нацистов на оккупированных территориях, постепенно уходя от использования общего термина «мирные советские граждане»), но и возникает много технических вопросов, в решении которых региональные власти занимают позицию стороннего наблюдателя (где конкретно находятся останки детей, состоялось ли перезахоронение, какое конкретно место обозначать памятным знаком). Примечательно, что во время проведения мероприятий 9 октября 2019 г. на городском кладбище присутствовали участники научного семинара, который проводился в рамках открытия выставки «Помни о нас…». Выступления ведущих траурного мероприятия, представителей администрации и Русской православной церкви носили патриотический и умиротворенный характер. После акции «Свеча памяти» ко мне подошли несколько коллег и, не скрывая своего удивления, спросили, знаю ли я о том, что на кладбище памятник стоит на пустом месте. Этот вопрос не обсуждался на конференции и никак не проговаривался официально, коллеги узнали о нем в ходе приватных бесед с ейчанами. О проблемах, связанных с памятью о 214 детях, убитых в рамках нацистской политики «расовой гигиены», говорят многие местные жители, в том числе руководитель комиссии по культуре Ейской епархии диакон Олег Бесхлебный, который уже несколько лет подряд ежегодно отпевает всех детей поименно в утренней молитве в день их убийства. Нерешенные вопросы как советского наследия, так и находящиеся в компетенции современных региональных властей, еще более осложняют ситуацию с историей и памятью о воспитанниках Ейского детского дома, в которой еще рано ставить точку.
Выражаю благодарность сотрудникам ЕИКМ и МКУ «Архив» за активную помощь и консультации во время проведения мною полевых исследований в г. Ейск в 2018–2019 гг. Статья была опубликована впервые на украинском языке: Іріна Рєброва. 214 вихованців Єйського дитячого будинку: історія вбивства і пам’ять про них у (пост)радянській Росії // Україна Модерна. 2020. № 28. «Непотрібні люди»: злочин, суд, (не)пам’ять. Нацистське насильство щодо пацієнтів психіятричних лікарень, інтернатів для хворих дітей та будинків інвалідів у контексті повоєнних судів та меморіяльних практик / Ред. Г. Грінченко, О. Петренко. С. 138–167.
