Летом 1971 года следопыты из Новосибирска отправились по местам боев 22-го стрелкового полка — под Харьков, на Двуречную, на Оскол, в Чайки.
Многообразны и разнохарактерны формы патриотической работы, которая воодушевила и сплотила следопытов Москвы и Новосибирска, Челябинска и Великих Лук, Рязани и Мытищ. Дата разгрома немцев под Москвой стала для ребят подлинно праздничной датой, наполненной живым и драгоценным содержанием. Л те деревни, поселки, которые когда-то в штабных сводках именовались «населенными пунктами», многое рассказывают ребятам, обогащают их чувства, рождают в них гордость за героических защитников Москвы.
С каждым годом тают ряды живых свидетелей тех знаменательных событий. Все труднее восстанавливать утраченные подробности боев, имена героев. И чем меньше остается участников событий, уходящих в глубь времени, тем больше их долг перед современниками и потомками. И тем больше ответственность школьных следопытов, собирающих эти материалы.
Те, кто давно отслужил, должны чувствовать себя на сверхсрочной службе у нашей величественной истории, а ребята, которые еще не достигли призывного возраста, должны всегда ощущать себя новобранцами Советской Армии. Пусть никогда не иссякнет неприкосновенный запас нашей благодарности и любви к героям Великой Отечественной войны, к героям живым и павшим!
Однажды газета «Красная звезда» рассказала своим читателям о следопытах спецшколы № 59, о работе совета ветеранов дивизии. В частности, газета сообщила о том, что нашелся и комиссар саперного батальона Сергей Зотович Кириченко, впервые приехавший в школу на встречу ветеранов из Подольска. Кириченко рассказал на встрече о медсестре батальона; все знали ее как Марину, а фамилия в памяти не удержалась (что же делать, годы берут свое). Ветераны вспомнили, как Марина во время подмосковных боев ходила с саперами в тыл к немцам, минировала заснеженные дороги, как была ранена. Под Харьковом ее ранили снова, эвакуировали с поля боя. Ветераны помнили, что ее наградили орденом, но не знали — получила она тогда награду, осталась ли в живых? Может, если она жива, награда ее ждет? Кириченко помнил, что она была студенткой Московского мединститута, вспомнили совместными усилиями и фамилию Марины — Парфенова.
Очень скоро ветераны дивизии и следопыты школы № 59 еще раз смогли убедиться в том, что крепки узы фронтовой дружбы, что подвиги живут в памяти народа.
Первым откликнулся из Свердловска Владимир Федорович Турунтаев, который работает в журнале «Уральский следопыт». Его давно заинтересовала фронтовая биография Марины Парфеновой, им опубликована документальная повесть в журнале «Уральский следопыт».
После первых вестей с Урала в «Красную звезду» пришло еще письмо: «Уважаемый товарищ Воробьев! Пишет Вам санинструктор роты саперного батальона 9-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Белобородова Марина Васильевна Волкова-Музылева, девичья фамилия Парфенова. Из Вашей статьи я узнала, что существует совет ветеранов 9-й гвардейской дивизии. Я так была взволнована, когда узнала, что меня разыскивают! После госпиталя связь с дивизией была утеряна, и меня направили в 92-ю отдельную разведроту 184-й стрелковой дивизии. А произошло это так. Дело было под Харьковом, я шла по фронтовой дороге с группой разведчиков на задание, служила тогда в разведроте санинструктором. Нас обогнала какая-то машина, и водитель вдруг окликнул меня по имени. Я подбежала к машине. И каково же было мое удивление, когда я увидела за рулем Колю Мосиенко из 9-й гвардейской! Он был удивлен еще больше, так как считал меня погибшей. Вот здесь-то он и спросил, почему я не ношу орден и гвардейский знак. «Получать некогда, из боев не вы-. ходим», — пыталась я отшутиться. А тут меня наградили новым орденом в новой дивизии. Вот и получилось, что накануне освобождения Духовщины командир дивизии полковник Цукарев вручил мне одновременно две Красных Звезды, медаль «За оборону Москвы» и гвардейский знак. Так я до конца войны и прослужила сперва санинструктором, затем разведчицей в 92-й отдельной разведроте. После штурма Кенигсберга нас направили на Дальний Восток, принимали участие в боях с Квантунской армией».
После войны Марина Парфенова вернулась в Москву, окончила технологический институт, вышла замуж за слушателя военной академии В.В. Волкова-Музылева. У них три сына, старший уже заканчивает машиностроительный институт, а сама она преподает в школе электротехнику.
«Убедительно прошу поблагодарить моих командиров и старших товарищей, ветеранов дивизии за добрую память обо мне… Примите и Вы, товарищ Воробьев, искреннюю благодарность за то, что помогли найти однополчан по 9-й гвардейской дивизии. С уважением и фронтовым приветом Марина Волкова-Музылева».
А вдогонку за письмом из далекой Удмуртии пришло письмо из Москвы от бывшего начальника разведки 184-й дивизии майора Галкина, который, в свою очередь, спешил помочь ветеранам 9-й гвардейской дивизии в поисках: «Речь идет о прославленной разведчице Марине Парфеновой, человеке действительно большой отваги и большого сердца. Знаю ее по совместной службе в 184-й стрелковой дивизии, где я был начальником разведки дивизии. К тому времени высокие качества М. Парфеновой, воинские и душевные, еще больше развились. Эта скромная женщина заслуживает того, чтобы о ее боевых делах знали».
С каждым годом все теснее смыкаются ряды ветеранов. Не слабеют узы фронтовой дружбы, испытанной, как металл, — на разрыв, на прочность, на сопротивление.
Наши дни приносят бессчетное подтверждение той извечной солдатской истины, которую мог бы подслушать на поле боя Василий Теркин А. Твардовского, если бы не был в ту минуту в беспамятстве: «До чего они, живые, меж собой свои — дружны…»
Само собой разумеется, что на ближайшей встрече в школе Марина Васильевна увиделась с бывшими ветеранами дивизии, познакомилась со следопытами школы, которые так много сделали для восстановления связей фронтовиков.
Они видятся часто, потому что живут в одном городе и работают на одном заводе, и на встречу ветеранов земляки приезжают дружной группой.
В последний призыв перед войной с металлургического завода на Среднем Урале ушли в армию молодые рабочие Василий Замураев, Иван Постыляков, Василий Мамонтов, Николай Корпачев, Алексей Зуев и Василий Табунов.
Вместе они овладевали военными знаниями в полку, вместе пошли на фронт. Замураев стал связистом, Постыляков и Мамонтов — разведчиками, Табунов и Корпачев — стрелками, Зуев — слесарем автороты. И каждому хотелось встретить в школе № 59 своих товарищей по оружию, с кем они прошагали по фронтовым дорогам, с кем делили невзгоды с кем сидели в одном окопе или накрывались одной плащ-палаткой, с кем ходили по одному компасу, делили последние патроны в бою или последний сухарь, последнюю щепотку табаку.
Ну а как сейчас сложилась жизнь у этих шестерых земляков и однополчан? Мамонтов работает на металлургическом заводе в мартеновском цехе, он машинист завалочной машины. Табунов — газовщик в том же цехе и работает с Мамонтовым в одной смене. Замураева можно найти в соседнем цехе, он — оператор пульта управления прокатного стана «800» и прокатывает ту сталь, которую выплавляют его товарищи. Корпачев — помощник машиниста паровоза на том же заводе. И лишь двое товарищей по состоянию здоровья и по возрасту. Ушли из горячих цехов: Зуев заведует складом тары, а Постыляков чинит обувь на комбинате бытового обслуживания.
Среди ветеранов, съехавшихся на встречу в 1970 году, были кандидаты наук, видные специалисты, начальники цехов. Всем было радостно узнать, как много успели в послевоенные годы бывшие однополчане. Но и скромный рассказ о шести друзьях с завода в Нижней Салде наполнил гордостью сердца фронтовых товарищей.
Николай Сайгор и Вениамин Болотов называют себя побратимами. Оба служили в одном и том же 40-м стрелковом полку, оба были ранены в феврале сорок второго года под Белым Камнем на Смоленщине, затем лежали рядом в одной палате в полевом госпитале.
Еще до войны они служили в одной саперной роте, но после госпиталя надолго потеряли друг друга из виду. «Остался ли в живых Болотов?» — гадал Сайгор. А как Болотову, жителю Челябинска, узнать о судьбе нанайца Сайгора?
В 1947 году он вдруг увидел в журнале «Огонек» фотографию Николая Сайгора, а в подписи к фотографии было сказано, что Сайгор один из лучших рыбаков на Амуре. Точного адреса Болотов не знал и послал письмо наугад — в село Кондон.
Там слышали о рыбаке Николае Сайгоре, много нанайцев с этой фамилией живет в селе Верхняя Экань (это в сторону Комсомольска-на-Амуре). Нанаец Герасим Самар, также бывший фронтовик, воевавший под Сталинградом, взялся доставить письмо по адресу. Для этого ему предстояло пройти на лыжах 120 километров.
