все рыцари, защищавшие крепость, были убиты или порабощены Бейбарсом:
Сердце мое так полнится скорбью, что еще немного – и я убью себя или сорву крест, который возложил на себя во имя Распятого. Ибо ни крест, ни вера не защищают и не направляют меня против проклятых турок. Скорее, любому покажется, что, к величайшему нашему горю, Бог стремится защитить их… Итак, безумен тот, кто стремится сражаться с турками, когда Иисус Христос ни в чем им не отказывает [597].
На подобные возражения ведущие представители Церкви отвечали, что Бог допускает эти поражения из-за грехов крестоносцев [598]. Сами крестоносцы часто принимали это объяснение и разрабатывали обряды, выражающие сокрушение: вспомним трехдневный пост и обход Иерусалима босиком в 1099 году. Разумеется, и сокрушение имело свои пределы: не было случая, чтобы из лагеря удалили проституток [599]. Так или иначе, утверждения, что Бог не поддерживает крестоносцев, звучали все громче и набирали все большую популярность – особенно среди тех, кому больше всех приходилось платить.
Наконец, во время церковного собора в Лионе в 1274 году папа попросил достопочтенного Гумберта Романского, генерального магистра Доминиканского ордена, доложить об имеющемся народном недовольстве крестовыми походами. В ответ прозвучала продуманная и мастерски выстроенная речь.
Начал Гумберт с рассказа о том, что крестовые походы были вызваны действиями мусульман. Более шестисот лет мусульмане без устали нападали на христианский мир. Когда-то вся Северная Африка была процветающим христианским регионом – теперь там осталось лишь одно христианское епископство, в Марокко. Мусульмане вторглись в Испанию, на Сицилию, в Италию. Хуже того, они захватили и осквернили Святую Землю. Несомненно, крестовые походы – священный долг христиан. Почему же столь многие стараются увильнуть от участия в них?
Некоторые не хотят идти в крестовый поход, ибо погрязли в грехе и самопрощении. Другие – и таких куда больше – потому что боятся. И боятся не просто сражений: ведь и многих, без сомнения, отважных рыцарей ужасает перспектива отправиться за море. (Всем было хорошо известно, что многие ветераны, закаленные в битвах, отступали и отказывались от своей клятвы, когда приходила пора садиться на корабль.) Кто-то не идет в крестовый поход, потому что слишком занят собственными делами. Кто-то – из-за семейных обязательств; яростными противницами крестовых походов часто бывают женщины, хотя некоторые из них, напротив, отправлялись на Восток вместе с мужьями, сыновьями или возлюбленными.
Но по-настоящему важная причина, по которой все больше людей отказывается от участия в крестовых походах – их критика, все громче звучащая со всех сторон. Среди критиков есть пацифисты, считающие грехом любое убийство. Есть те, кто говорит, что лучше бы оставить мусульман в покое и не трогать, пока они не вторгаются в Европу: «Когда мы завоевываем их земли и убиваем их, то посылаем их души в ад, а это противно христианскому милосердию» [600]. Кто-то винит крестовые походы в том, что в них растрачиваются силы и сама жизнь лучших наших воинов. Многие говорят: если бы Людовик IX остался дома и дожил до старости, куда больше пользы было бы для Франции. Некоторые, самые убедительные критики, обличают крестовые походы за бесполезность: мусульман слишком много, а Палестина слишком далеко. И всегда все разговоры сводятся к налогам. Крестовые походы обходятся слишком дорого.
Все это становилось опасно. Некоторые самые громогласные критики крестовых походов столь же громогласно критиковали Католическую Церковь и по другим основаниям. Катары (альбигойцы) осуждали всякое убийство, включая смертную казнь: они обличали крестовые походы особенно яростно. Вальденсы также не принимали убийств и распространяли свое неприятие и на крестовые походы. Скорее всего, это подогревало мягкое недовольство по отношению к обеим группам; но военные атаки на них – которые Церковь тоже оправдывала и провозглашала «крестовыми походами», – сыграли куда более весомую роль в развитии недовольства всеми крестовыми походами. Кампании против катаров и вальденсов были жестокими войнами на уничтожение: они опустошили целые области Европы, нанесли большой ущерб экономике и вызвали острое возмущение многих европейских сообществ.
Результатом всего этого стало то, что после возвращения домой Эдуарда I в 1272 году крупные армии крестоносцев в Святую Землю больше не отправлялись – хотя еще несколько раз там появлялись небольшие отряды из Европы, например, отряд под предводительством графини Алисы Блуа в 1287 году или под предводительством Отто де Грансона в 1290.
Падение королевства
В феврале 1289 года Сайф ад-Дин Калаун (или Калавун), султан Египта из династии Мамлюков, пришел с огромной армией на север и осадил Триполи, один из пяти оставшихся портов крестоносцев в Святой Земле. Тамплиеры предупреждали, что идут египтяне, но поначалу никто в Триполи в это не поверил. Убежденные в неприступности своих укреплений, жители города не делали никаких приготовлений к войне, пока враг буквально не встал у ворот. К большому их удивлению, мусульманская армия не только оказалась гораздо больше, чем кто-либо в Триполи мог вообразить – она еще привезла с собой мощные осадные орудия, вполне способные сокрушить городские стены. Когда начался обстрел ядрами из катапульт, члены венецианской купеческой общины, жившие в Триполи, решили, что городу не выстоять, и уплыли, погрузив на корабли все самое ценное из своего достояния. Это встревожило генуэзских купцов; они тоже поскорее сели на корабли и бросились бежать. В городе началась паника, а мусульмане тем временем пробили стены и ворвались в город. Орда египетской солдатни заполонила улицы. Некоторым христианам удалось бежать на последних кораблях, остававшихся в гавани; что же до прочих – мужчины были перебиты, а женщины и дети отправились на невольничьи рынки.
Затем «Калаун сравнял город с землей, дабы франки, явившись с моря, не попытались вернуть его себе» [601]. Новый Триполи он основал в нескольких милях от берега, чтобы туда невозможно было попасть по морю.
Остались Акра, Тир, Бейрут и Хайфа
На смертном одре Калаун заставил своего сына и наследника аль-Ашрафа поклясться, что он завоюет Акру. Так что в апреле 1291 года аль-Ашраф явился под стены Акры с еще более многочисленной армией, чем его
