кухонные сосуды, как, например, в Кораку (С. W. Blegen. Korakou..., p. 12—13, fig. 14—15). Но уже в XVII—XVI вв. появились треножники. См. находки бронз в круге А в Микенах (V. Sta'is. Mycenaean Collection of the National Museum, II. Athers, 1926, p. 111, N 2768). Зажиточное население употребляло для кастрюль изящные, красиво орнаментированные подставки — треноги, в нижние части которых нагребали уголь. Такая подставка, датируемая концом XVI в., найдена в Зигуриесе (Blegen. Zygouries, p. 149, fig. 138).
Интересно, что ранние греки употребляли ложки такой же формы, какая принята и ныне. Сначала их делали из глины, затем появились металлические и деревянные. Глиняные ложки известны в довольно большом количестве еще в последней трети III тысячелетия (в Зигуриесе — Blegen. Zygouries, p. 96—97, 107; в Асине — Frödin — Persson. Asine, p. 224—225; fig. 164. 4; в Арафене — θεοχάρης. — «Πρακτικά», 1953, σ. 115, εΐκ 11. Эти ложки, как и типичные для раннеэлладского времени «соусники», являются хорошо продуманными орудиями кухонного труда.
Женская фигура сидит в настоящем кресле (терракота из Микен) (G. Mylonas. Mycenae and the Mycenaean Age, fig. 109).
Для растирания красок применяют небольшие каменные пестики (высотою в 2,5—4,8 см) и такие же дощечки. Упомянутые предметы найдены в Филакопи, Зигуриесе, Евтресисе и Асине (Frödin—Persson. Asine, p. 244, fig. 175.5).
Особенно интересна раскраска лица статуэтки, найденной в 1962 г. в Микенах (Т. В. Блаватская. Ахейская Греция, рис. 108).
Sp. Marinatos und Μ. Hirmer. Kreta und das Mykenische Hellas, Taf. XLI—
Mylonas. AM, fig. 49.
G. Daux. Chronique des fouilles... en 1965, p. 933.
Помимо домашних работ современного типа на женщинах лежали и обязанности, обусловленные участием в домашних ремеслах — прядении, ткачестве, приготовлении муки. Как свидетельствует эпос, представительницы высших социальных кругов выполняли многие из перечисленных работ собственноручно, несмотря на наличие в доме рабынь. Таковы особенности раннеклассового общества.
Во время напряженного труда воины и селяне сбрасывали всю одежду, кроме пояса и коротких штанов (см. фигуры на микенском клинке № 394 и на амиклейских кубках).
Судя по жестким очертаниям этой одежды, она могла быть из кожи.
Например, на фрагменте сосуда, хранящемся в Гейдельберге (G. Becatti-Interrogativi sul vaso dei guerrieri di Micene «Studi... L. Banti». Roma, 1963, Tav. III c).
Такие проволоки найдены в богатом склепе I : 7 в Асине позднеэлладского времени (Frödin — Persson. Asine, p. 421). Аналогичные находки были сделаны в Дендре (A. W. Persson. The Roval tombs... p. 89—90, fig. 62) и в одном из склепов в Бербати.
Милонас отмечает плохое качество посуды из могильника по сравнению с утварью, найденной в жилых домах, а также то, что среди даров для загробной жизни ставили даже необожженную посуду (G. Milonas. Aghios Kosmas, p. 128)· Видимо, в это время количество сосудов считалось главным критерием при определении качества погребения (в одной могиле было поставлено 47 ваз1). Интересно, что посуда для погребений имела гораздо больше черт кикладской керамики, чем обиходные сосуды из поселения.
«Πρακτικά», 1955, σ. 67—68.
Интересны детальные описания мясных трапез героев, которые столь часто можно встретить в ахейском эпосе.
Детальное изложение вопроса см. G. Mylonas. Mycenae and the Mycenaean Age, p. 168.
Chr. Zervos. L'Art en Grece. Paris, 1934, fig. 17.
Хороводная группа из Палайкастро (Μ. P. Nilsson. The Minoan—Mycenaean Religion, p. 109—110).
Из Палайкастро (ibid., p. 428—437).
С. W. Blegen. The Palace of Nestor Excavations 1955. — AJA, 60, 1956, p. 95—102, PI. XLI, fig. 3.
H. G. Lolling. Das Kuppelgrab bei Menidi. Berlin, 1880, S. 31, Taf. VIII.
Evans. P. of M., Ill, p. 39—40, fig. 23, 24. Судя по изображению на саркофаге из Агиа-Триады, музыканты обычно играли на двух флейтах попеременно.
Г. Шлиман сообщает о находке фрагментов флейт в Микенах (G. Schliemann. Mykenae, S. 88, Abb. 130).
Sp. Marinatos und M. Hirmer. Op. cit., Abb. 104. Интересно описание этого шествия у Дж. Пендлбери («Археология Крита», стр. 232), подметившего пьяную распущенность, царящую в этой группе. Это вполне возможно: ведь праздники урожая в античном мире всегда справляли, обильно употребляя вино.
Особенно это относится к акробатическим танцам с быками, которые исполняли и юноши и девушки (Evans. Р. of.M., III, p. 428; см. там же рис. 61 на стр. 110).
Критские перстни дают богатые сведения о таких танцах (Evans. P. of Μ·» III, p. 142—143). Из материковых источников следует назвать в первую очередь сцену на золотом перстне из склепав Микенах (Sp. Marinatos und Μ. Hirmer. Op. cit., Abb. 206): под ветвями священного дерева стройная мужская фигура представлена в порывистой, энергичной пляске, тогда как танцующая рядом женская фигура движется более плавно. Эту сцену Нильсон объяснял как один из сакральных ритуалов культа деревьев (М. Р. Nilsson. Op. cit., p. 274—275).
Вообще в эпосе Крит настолько славится танцами, что враги даже укоряли критян за это умение. Так, Мериона в пылу битвы Эней обозвал плясуном (II, XVI, 617).
В этом мифе опять выступает идея могущества ума и искусства человека, который создает столь прекрасное место для танцев, что бог лишь повторяет его творение. Такое сопоставление Дедала и Гефеста еще раз подчеркивает ту свободу мышления, которая отличала раннегреческое
