Остальным паломникам также была предоставлена возможность задать вопрос Аммону, но уже не в самом святилище, так как вход туда разрешался лишь служителям культа и божественному фараону.
По прибытии в Мемфис, где было устроено пышное празднество, Александр написал письмо матери, где упоминал о паломничестве в оазис Сива и полученном им оракуле от Аммона, который он намеревался поведать ей только с глазу на глаз.
После посещения Сивского оазиса Александр начал клясться именем Аммона, молиться этому богу, приносить ему жертвы, следовать его предписаниям и в случае каких-либо трудностей посылать гонцов за оракулом в Сиву. Отныне он обрел себе "вселенского" отца и потому преграды для него на Земле перестали существовать.
В мае 331 года Александр вернулся из Египта в Тир, и уже летом того же года двинулся с войском в глубь Азии, чтобы сразиться там в последнем бою с персами и воссесть на трон своей империи.
Г л а в а 31
ВТОРАЯ ЖИЗНЬ
Рок, судьба - это все
пустой разговор.
Ты надеялся: счастье тебе принесут,
Оттого-то и пуст твоей жизни
сосуд. Надо волю иметь, надо
сильно желать,
Надо за руку будущее хватать!
Невозможного в мире сегодня нет.
Все пробьет, все осилит науки
свет. Каждый сможет сегодня
достичь своего,
Коль усвоит, что знание
сила его. "Огонь". Аббас Сиххат
Тяжелый жалобный стон послышался из мрака. Откуда-то издалека доносились крики и брань грубых людских голосов. Новрузов, придя в сознание, сделал попытку подняться, что завершилось неудачей. Все его тело ломило, в ушах стоял непонятного рода гул, голова безумно трещала от боли, а в легких была необъяснимая тяжесть. Почувствовав на своей шее влагу, Джафар заставил отяжелевшую руку прикоснуться к горлу. Поднес руку к глазам и невидящим взглядом уставился на ладонь. Только по истечении нескольких минут зрение его восстановило свою работу, и он смог разглядеть алые пятна крови на руке. Попытался сглотнуть ком, стоящий в горле, но режущая боль в гортани воспрепятствовала его желанию.
Стон, раздавшийся близ него, привлек внимание археолога, но организм его был настолько слаб, что он не сразу смог собраться с силами и повернуть голову. Он встрепенулся, заметив подле себя своего друга и покровителя Марифа, сына Кутира. Одежда того была вся окровавлена от ран, нанесенных ему разбойниками. Он тяжело дышал и тихо стонал от невыносимой муки.
Новрузову стало не по себе, когда он увидел товарища в таком положении, хотя его собственное состояние было также тяжелым. Он с трудом перевернулся на бок и обомлел, узрев вокруг себя человеческие трупы, в груде которых находился он сам. То были спутники каравана Марифа, отдавшие жизнь за спасение своего господина. Сам же владелец каравана был на волосок от смерти и готов был отдать душу Всевышнему. - Мариф... ты... слышишь... меня? - еле проговорил профессор.
Однако тот не дал ответа. Джафар приложил усилие и провел рукой перед его лицом. Глаза Марифа были открыты, а взгляд затуманен. - Мариф... как ты... ответь мне... ну скажи хоть что-нибудь... прошу тебя... прошу, только не молчи... - Но тот по-прежнему тихо стонал и не слышал обращения к нему ближнего. Видя предсмертное состояние своего благодетеля, Джафар прослезился. Сознание собственной вины из-за произошедшего давило на разум пришельца из далекого будущего.
"Это я во всем виноват, - с горечью подумал он. - Если бы... о, если бы я подождал Атропата в Хагматане, и не пустился следом за ним до Вавилона, то сегодняшней трагедии не было бы...." - Прости меня, Мариф... прости... взяв его руку в свою, промолвил Новрузов.
Почувствовав чье-то прикосновение к своей руке, раненый в полусознательном состоянии прохрипел: - Кто... здесь? - Это я... я... Джафар... - опустившись к самому уху товарища, ответил тот скорбным голосом. - Джа-фар... - тяжело дыша, произнес умирающий... - кольцо... пе-чать... дай... А-к-к-у^с-и... - с последним вздохом выдохнул он, и, забившись в предсмертных конвульсиях, притих.
Слезы раскаяния потекли по щекам Новрузова. Он еще никогда не чувствовал себя столь подавленным и разбитым, никогда не ощущал себя виновником чьей-то смерти. Сознание вины тяжелым бременем легло на плечи странника во времени. - Прости меня... друг....
Сняв перстень-печать с пальца покойника, Новрузов дотянулся до кошелька "добродетели", пришитого к священной зороастрийской рубашке, и спрятал его туда. Только он успел припрятать эту вещичку, как над ним возникла чья-то темная фигура. - Смотрите-ка! А этот все еще жив! - крикнул мужчина кому-то, находившемуся близ него. - После моего аркана? - изумился другой. - Потерял ты, значит, свою сноровку, - подтрунил первый. - Нет, дело не в этом. Просто он живучий, как мой пес. Что я только не сделал, чтобы избавиться от него, но он все равно выживал. И топил его, и душил, и морил голодом, и избивал ремнем, - так все равно ходил всегда и всюду за мной. - И что же ты с ним сделал? Я что-то давно его нигде не видел. - Я зарезал его, содрал с него шкуру, а потом сварил.... Разве мое угощение не пришлось вам по вкусу? - Так это была твоя дрянная псина?! То-то я подумал, отчего этот козлик такой худой.... Вот мерзавец, подсунул нам свою псину... - А как же нам поступить с ним? - спросил бывший хозяин собаки. - Тоже съесть? - Вот дурак! Ты что, с голодухи решил перепробовать все, в чем теплится кровь? Нет уж, этого я тебе не отдам. Если он выжил, то пусть станет моим рабом. - Но ведь это я поймал его, - ощетинился другой. - Так что я буду считаться его владельцем. - Как бы не так! Ты даже собаку свою не мог содержать, что уж говорить о персоне людской породы. Он будет моим! - Нет, он мой! - Ты его упустил... значит, он... - Он мой - и точка!
Завязавшийся спор прервала брань главаря разбойничьей банды. - Что это вы там не можете поделить? - после продолжительной ругани спросил он. - Да вот, тут среди трупов нашелся живой, и я хотел оставить его себе... - Но ведь он попался в мой аркан, и посему принадлежит мне.... - Закрой пасть, псинолюб! - гаркнул здоровяк. - Это ты мне сказал? - Заткнитесь оба! прикрикнул главарь. - Приведите этого пройдоху ко мне, я сам во всем разберусь.
Двое из банды, притязавшие на право владеть "добычей", подхватив Новрузова за плечи, поволокли к атаману. Джафар был настолько слаб, что не мог самостоятельно передвигаться. Подведя его к главарю, соратники остановились.
Глава разбойничьей банды был низкорослым и кряжистым человеком лет тридцати-тридцати пяти, в кожаной одежде с сотнями металлических пуговок, схожих с пластинками-чешуйками. На голове у него была терея - шлем из звериной шкуры, а сбоку висел длинный меч с костяными обкладками, в деревянных ножнах, обтянутых кожей, с металлическим наконечником. Вид у него был свирепый и неистовый, что еще больше подчеркивали многочисленные шрамы на смуглом бородатом лице и острый, орлиный взгляд карих глаз. - Кто такой? - недобро поглядев на пленного, спросил главарь мардов - Гиреад.
В отличие от Верхней Мидии и прикаспийской зоны, в центральной части Иранского плато в разговорной речи более всего отдавалось предпочтение не эламскому, а арамейскому языку. Поэтому профессор не сразу смог понять, на каком языке обращался к нему незнакомец. - Он что, глухой? - недовольно обратился Гиреад к своему подручному, находившемуся возле него. Расшевели-ка его, да поживей! У меня нет времени нянчиться тут с калеками. Поди, развяжи ему язык!
Мужчина, облаченный в кожаные доспехи, выступил вперед и, выхватив клевец*, вцепился в растрепанные волосы Новрузова. Откинув его голову назад и увидев глубокую кровоточащую рану на шее, он не решился причинить ему еще большие муки. - Да он полуживой! Стоит ли его терзать? - Кто ты такой? Как тебя звать? - Джафар... Джафар, сын Нуреддина... - хриплым голосом ответил тот. - Слышали когда-нибудь о таком? - Нет, - ответили бандиты на вопрос главаря. - Значит, выкуп за него нам не светит, - огорчился Гиреад. - Но и убивать тебя мы тоже не намерены. Тот, кому дарована вторая жизнь, не должен так скоро лишиться ее. Что ты умеешь делать, Джафар? - Все! - не задумываясь, сказал Новрузов на арамейском. - Ишь ты какой? Эдакий кудесник. А меч держать умеешь? - Да. - Поставьте его на ноги и дайте ему меч.
______________ * Клевец - боевой топор кочевников - иранцев.
Приказ атамана тотчас был исполнен. Пленника поставили на ноги и дали оружие. Протянув руку с мечом вперед, Новрузов простоял в таком положении с минуту. - Ну, я жду. - Чего? - Покажи себя, - потребовал Гиреад. - А разве меня плохо видно? Главарь насупил брови. - Ты сказал, что умеешь держать меч. - Так я и держу его.
Наступившую тишину прорезал басистый смех Гиреада, который подхватили и остальные. - Ну и шутник же ты, сын Нуреддина, - все еще смеясь, сказал разбойник-мард. - Каким еще фокусам ты обучен? - Всяким. Вот только при мне нет больше моих волшебных предметов, иначе я показал бы и другие чудеса. Какие еще волшебные предметы? - Моя сумка. Она была на мне, когда я встретился с вашими молодцами, а сейчас... - Верните его сумку с добром, велел Гиреад.
