Ситуация второго этапа репрессий, второго круга этого Ада видна из документа, который в своей книге цитирует И. Пыхалов — доклад в мае 1933 года начальника ГУЛАГа М. Бермана заместителю председателя ОГПУ Г. Ягоде: установке того же бригадира райкома Ратушняка и десятников для спецпереселенцев заранее изготовлялись гробы, стоящие на виду у спецпереселенцев, и были случаи, что в гробы клали для погребения живых переселенцев. Такой случай имел место в апреле м-це с.г. на Самском лесоучастке, когда в гроб была положена обессиленная от истощения спецпереселенка. Был случай, когда был брошен в костер переселенец. Особенными жестокостями отличались:
1. Бригадир Ратушняк, избивший всевозможными способами ряд спецпереселенцев, в результате чего переселенец Мартыненко умер в арестантском помещении; насиловал женщин и девушек; произвел ряд ограблений переселенцев на дороге. Был вдохновителем десятников и бригадиров по избиению спецпереселенцев и говорил: «Переселенцев надо всех уничтожить».
2. Бригадир Калугин Иван, член ВКП(б). Избил ряд переселенцев, в результате чего переселенец Луговой умер. Среди переселенцев слыл за палача под кличкой «Ванька Каин». Вместе с десятниками издевался над переселенцами, а, в частности, переселенку Харченко избивал ложкой по половым органам.
3. Бригадир Кучин, член ВКП(б). Участник избиений целого ряда переселенцев, в результате избиения переселенец Горевой умер (и т.д. и т.п. — Р.К.).
21. Кладовщик Бессонов и сторож Целищев. Систематически пьянствовали, расхищая продукты. Обвешивали спецпереселенцев. Обменивали продукты на их вещи. Среди переселенцев агитировали так: «Мы кубанцев уничтожим, живым никто не вернется».
При попытке районных комендантов Ласкина и Новгородова заострить внимание на означенных ненормальностях последних райком ВКП(б) в лице заместителя секретаря Маслова обвинил в оппортунизме и даже Ласкин по решению райкома подлежал снятию с должности.
Указанным выше произволу, издевательствам, голоду и изнурительному труду были подвергнуты спецпереселенцы прежнего подъема, находившиеся на лесоразработках с начала 1930 года и в своей массе происходящие с Кубани. 13 мая 1931 г. г. Свердловск».
Это был третий этап репрессий крестьян или — третий круг Ада. Был ещё иногда и четвертый этап — если крестьяне бежали и их Советская власть ловила. Этот этап нет надобности описывать, побережем и так изрядно потрепанные нервы, настроения и эмоции.
К. Романенко, отчаянно ища плюсы в жестокой коллективизации, додумался в высылках крестьянских семей на Север и в Сибирь найти «симпатичную» аналогию: «Можно даже сказать, что это стало своего рода продолжением столыпинской реформы, направленной на освоение уральских и сибирских просторов». Это такой способ садистского ёрничества, издевательства. Сказать можно, конечно, что угодно, но есть ещё понятие ответственности и совести. Разве Столыпин творил наблюдаемое нами выше? Со свидетельством столыпинских крестьян мы познакомились выше.
Если для полноты картины соединить в единую картину эти этапы и приведенные документы, то видим — в этом Надеждинском районе, да и во всех остальных, у хлеборобов-переселенцев были минимальные шансы и надежды выжить. Священники нас часто пугают далеким страшным Адом после смерти. Если задам вопрос: то что мы наблюдали в этом документе — это реальный Ад при жизни? То ответ должен быть утвердительный, ибо кроме физических мук, ибо в результате постоянного издевательства, третирования, унижений были страшные душевные муки, и муки безысходности. Трудно даже представить — как мучились укоряя себя за неграмотность те, кто после осени 1917 года, соблазнившись обещаниями Ленина-Бланка, Бронштейна-Троцкого, братьев Рошаль и им подобных с риском для жизни сражался за советскую власть, а среди этих двух миллионов таковых было много.
В наблюдаемом выше случае — в результате восстания спецпереселенцев этого района (вероятнее всего, — потому там было много несломленных ещё кубанских казаков) приехали с инспекцией сотрудники ОГПУ, обнаружили непорядки и даже наказали некоторых виновных, но во многих тысячах других подобных мест, в которых спецпереселенцы не подняли восстание, — их так вот годами уничтожали. Подчеркну то, что отметили инспектирующие сотрудники ОГПУ — при поддержке руководства райкома ВКП(б) «все эти беспричинные издевательства в основном сводились к физическому истреблению переселенцев.
И. Пыхалов, выискивая плюсы Сталину, подчеркнул льготы Советской власти репрессированным крестьянам: «Спецпереселенцы, расселенные в 1930-1931 гг., были освобождены от всех налогов и сборов до 1 января 1934 года. Некоторым трудпоселенцам эта льгота была продлена до 1 января 1935 года. Основная же их масса с 1934 года стала облагаться всеми налогами и сборами на одинаковых основаниях с остальными гражданами». Тот случай — когда от возмущения такие «льготы» не хочется комментировать.
И. Пыхалов, оправдывая Мойшу Бермана, Гершля Ягоду и Иосифа Сталина, пишет: «Смертность спецпереселенцев во время транспортировки и в первые годы жизни всё-таки была достаточно высока. Однако причиной этого был не какой-то специально организованный «геноцид», а столь часто встречающееся в нашей стране разгильдяйство и безответственность, прямое невыполнение на местах отданных сверху приказов».
Столкнуть все преступления на народ, на наше «традиционное» разгильдяйство и безответственность легче всего. Это бессовестное лукавство нетрудно опровергнуть, — после смерти Сталина в 50-х, 60-х, 70-х годах разгильдяйства и безответственности в нашей стране, в нашем обществе было намного больше, чем при Сталине, — однако смертность при арестах, во время этапирования осужденных и в местах лишения свободы была в десятки раз меньше — чем при Сталине.
Вернемся к ещё одному Аду — организованному на месте жительства, который в начале 1932 года во многих деревнях и станицах — житницах Поволжья и Украины переходил в последнюю стадию. Многие события 1932 года были причиной смертельного голода в 1933 году, одно из них — весенний сев 1932 года. Знаменитый своей «мудростью» Ю. Мухин безаппеляционно утверждает: «В 1932 г. на Украине и Дону засеяли едва ли треть пахотных земель, и это безусловная причина голода вне зависимости от того, какая власть на дворе».
Этот возмутительный абсурд, это трудно даже от возмущения комментировать — как будто до событий 1932 года не было никакой причинно-следственной цепочки событий и многочисленных решений Советской власти. И это совершенно циничное и бессовестное утверждение повторяет О. Павловский: «После многолетних недоборов хлеба (напомню, что коллизии на Украине и Дону продолжались уже 4 года) урожай в 40% от хорошего урожая приведет к голоду. А в 1932 г. на Украине и Дону засеяли едва ли треть пахотных земель, и это безусловная причина голода вне зависимости от того, какая власть на дворе. (О. Павловский, «Жизнь вождя. Коллективизация. Миф о голодоморе»).
Вот как раз то — во власти и всё дело, и я могу привести десятки примеров, и даже самый «кощунственный» — в Германии гитлеровцы к своим крестьянам таким издевательским образом точно не относились, и немецкие крестьяне, «кулаки» без коллективизации давали рекордные результаты, отлично снабжали города, армию, страну.
Оригинально пытался оправдать Сталина О. Павловский: «Но, как видим, понять, что произошло в 1932 г., авторы не могут. А ведь они пусть и вскользь, но о причине голода пишут: «Казаки отказывались обрабатывать землю», — и считают это забастовкой, что ничего не объясняет: в сельском хозяйстве и сегодня так не бастуют. Мой отец, которому тогда был 21 год, на вопрос, в чем причина голода 1933 г., ответил: «Не хотели работать!» Но причины, по которой не хотели работать, у отца уже стерлись из памяти».
С. Миронин вслед за американским исследователем М. Таугером разбирался в этой теме, и оба пришли к выводу, Миронин: «Итак, думать, что крестьяне повсеместно бастовали в 1932 году, нет никаких оснований». Понятно, что крестьяне не саботировали посевную 1932 года и затем уборку урожая повсеместно, тотально, а в тех регионах, — где они на протяжении нескольких лет подверглись жестоким репрессиям и кошмарным издевательствам, где с них выжимали последнее, и этими регионами по понятной причине, логике оказались «житницы» СССР.
Мой давний душевный знакомый из одного «патриотического окопа» писатель Олег Михайлович Гусев, не вникнув глубоко в проблему, в 2009 году в послесловии к книге Г. Климова эмоционально возмущается поведением крестьян в период сева и утверждает, что это нарушение крестьянами нравственного закона хлебороба «Умирай, умирай, а поле засевай!», а затем возмущается в период уборки: «Когда созрел урожай на всё-таки засеянных полях, казаки и украинцы отказались его убирать!» Несмотря на то, что эта фраза звучит в рифму — такого закона или пословицы по этому поводу не было. И эту фразу можно трактовать по разному: одно дело — когда она подразумевает: умирай, но старайся до конца своей жизни прокормить своих близких и своих воинов, сражающихся за Родину, а другое дело — когда она подразумевает бессмысленность труда, невозможность прокормить своих близких, потому что — всё равно придут и, по их мнению, — «излишки» заберут; и получается общая бессмысленность жизни, невозможность накормить детей и невозможно обеспечить им сохранность жизни и тем более счастливую жизнь. И в этом мрачном ракурсе получается по-другому — «Умирай, умирай, но поле засевай и Сталину (государству) весь урожай отдавай!». Этот вопрос очень трагичный, поэтому я в свою очередь возмущен циничным отношением к миллионам наших крестьян.
