— возвращение в воинские части комиссаров, как в Гражданскую войну, когда большевики не доверяли «спецам» из бывших офицеров и приставляли к ним политических надзирателей.
Позднее, когда Сталин поймет, что с запуганными генералами много не навоюешь, террор в отношении полководцев будет отменен. Упразднят и двуначалие. Сразу начнут выдвигаться инициативные, смелые полководцы, которые приведут армию к победе. Но летом 1941 года активность и инициативу проявляли в основном генералы Вермахта.
Главной задачей советского командования было остановить этот хаотический откат на какой-то стабильной линии обороны. Ее несколько раз отодвигали на восток, перебрасывая из тыла резервы. В конце июля, уже за Смоленском и Псковом, фронт на время зафиксировался.
К этому времени Сталин наконец оправился от шока. 30 июня он возглавил новый орган чрезвычайной власти — Государственный Комитет Обороны (ГКО). 3 июля обратился по радио с речью ко всему народу («Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом»). 10 июля сменил маршала Тимошенко на посту руководителя Ставки, а затем еще и возложил на себя обязанности наркома обороны. Управление войсками до некоторой степени упорядочилось.
«Блицкриг» замедлился из-за того, что немцы растянули коммуникации и стали испытывать трудности с топливным снабжением танковых частей, своей главной ударной силы. Неожиданностью для них стало и упорное сопротивление Красной Армии. Во многих случаях окруженные соединения, части и гарнизоны, оказавшиеся в безвыходной ситуации и по военной логике обреченные на капитуляцию, не складывали оружие, бились до последнего патрона, и это замедляло германское наступление.
Красная Армия, как и советское общество в целом, была чрезвычайно нездоровым организмом: скверно управлялась, грешила показухой, держалась на страхе перед начальством. Но в условиях иноземного вторжения и армия, и общество прониклись духом защиты отечества — войну сразу же нарекли «Отечественной», и в отличие от 1914 года, когда российские газеты использовали точно такой же термин, теперь название соответствовало всеобщему настроению. В 1941 году страна сражалась не за Босфор и Дарданеллы, не за далекую Сербию, а за выживание. Как бывает при поражениях, красноармейцы проявляли много героизма, которым всякая стойкая армия компенсирует ошибки в управлении — с хорошим командованием солдатам проявлять героизм не приходится. Так или иначе, упорство окруженных, отступающих, контратакующих советских войск вынудило Вермахт в конце июля приостановить стремительное наступление.
По итогам первого месяца войны группы армий «Север» (фельдмаршал фон Лееб) и «Центр» (фельдмаршал фон Бок) продвинулись на 500–600 километров от границы. Менее сильная немецко-румынская группа «Юг» (фельдмаршал фон Манштейн) на 300–350 километров. Прибалтика, Белоруссия, Молдавия, половина Украины были потеряны.
Гитлер был уверен, что война уже выиграна, да и начальник немецкого генштаба Ф. Гальдер пишет в своем дневнике: «…Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней». Однако оценка ситуации у фюрера и у руководства Вермахта не была одинаковой. Генералы считали, что нужно довершить разгром взятием советской столицы, Гитлер же до такой степени не сомневался в победе, что решил выполнить две задачи сразу: и вести наступление на Москву, и поскорее захватить сельскохозяйственные, промышленные и угольные районы юга, а затем выйти к нефтеносному Кавказу — топливо было для немецкой армии вечной проблемой. Фюрер даже считал, что вторая задача важнее первой, поскольку СССР и так разбит.
На три недели установилась временная передышка. Красная Армия рыла укрепления, готовясь к обороне. Немцы перебрасывали войска и подтягивали резервы.
План «Барбароссса» был скорректирован с учетом фронтовых успехов. Москву и Ленинград теперь следовало захватить к 25 августа, к Волге выйти в начале октября, а в начале ноября уже добраться до бакинской нефти.
Вмешательство Гитлера в планы германского генштаба стало причиной провала «блицкрига»: у Вермахта просто не хватит сил вести операции такого масштаба одновременно на всех направлениях.
Группа «Север» начала наступление вполне успешно. В график она не уложилась, но взяла Таллинн и в начале сентября подошла к Ленинграду. Однако тут поступил другой приказ. Войска понадобились на ином участке. Фон Леебу оставили достаточно сил для блокады Ленинграда, но не для штурма.
На центральном векторе, ведущем прямо к Москве, где советское командование сосредоточило главные резервы, дела у немцев шли хуже. Сопротивление окруженных под Смоленском советских войск было подавлено только в начале сентября. Двигаться дальше фон Бок не мог, поскольку его лучшие танковые соединения были заняты на Украине, помогая Манштейну.
Зато на юге войска Рейха одержали крупную победу. Под Киевом им удалось окружить и полностью уничтожить войска советского Юго-Западного фронта. Командующий генерал-полковник М. Кирпонос погиб. В плен попали 665 тысяч человек. Через прорванный фронт немцам открылась дорога на Донбасс, в Крым, а оттуда на Кавказ. Дорога эта окажется небыстрой и нелегкой, потому что гарнизон Одессы продержится два с половиной месяца, а осажденный Севастополь много дольше. Однако блокируя города-крепости, Вермахт двигался дальше. В конце осени германские войска дошли до Ростова-на-Дону.
Но к этому времени приоритеты немецкого командования снова изменились. Нужно было брать Москву до наступления морозов. У Гитлера имелись все основания полагать, что эта задача будет выполнена без особенного труда и он опять окажется прав: и доступ к ресурсам Юга получил, и вражескую столицу к сроку возьмет.
За три месяца войны Красная армия потеряла 2,8 миллиона человек (две трети из них пленными) и осталась почти без авиации. Под оккупацией оказались 40 % населения Советского Союза и половина материальных ресурсов. Потери Вермахта при этом были хоть и значительны, но не критичны.
В этой обстановке, на волне радужных ожиданий, была разработана операция «Тайфун». Началась третья фаза «блицкрига», которая должна была стать завершающей.
Вермахт сосредоточил для прорыва к Москве почти половину своего личного состава на Восточном фронте, треть авиации и три четверти танков, которым отводилась главная задача: взять советскую столицу в клещи.
Операция началась 30 сентября. Вначале она шла по плану. Танковые клинья на трех участках рассекли оборону, под Вязьмой в окружение попали четыре советских армии. Начальник германского Генштаба с удовлетворением пишет: «Операция „Тайфун“ развивается почти классически… Противник продолжает всюду удерживать неатакованные участки фронта, в результате чего в перспективе намечается глубокое окружение этих групп противника».
Казалось, Москва обречена. 14 октября началась эвакуация правительственных органов, важных предприятий и самого ценного оборудования. Из-за этого в городе возникла паника, достигшая кульминации 16 октября. Пришлось вводить осадное положение и применять крайние меры вплоть до уличных расстрелов мародеров.
Но германское наступление замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Окруженные под Вязьмой советские войска отказывались сдаваться, и немцам пришлось оттянуть с фронта 28 дивизий, которых в результате и не хватило, чтобы прорвать оборонительную линию,
