А по-над ним, обтекая его, кружат вихри Борея, —
Так-то в глубь моря зайдя, касается он и эфира!
Как обогнёшь тот мыс, пред тобой уже расстелется длинный
Берег морской. На краю ж того длинного берега, там где
В море утес выдаётся вперёд, воды Галиса с страшным
Низвергаются шумом. Вблизи ж него меньше размером
Ирис река в белой пене бежит коловратами в море.
А немного подальше большой выдающийся угол
Выступает земли; близ него же реки Фермодонта
Устье в спокойный залив Фемискирского мыса пониже
Тихо впадает (река чрез большой материк протекает).
Там Дойанта поля, а от них недалеко три града
Амазонок лежат; ниже наижалчайшие люди
На земле, что крепка и трудна для работы. Халибы.
Люди труда, проживают, а заняты делом железным.
Рядом же с ними стадами богатые Тибарены
За Генетийским живут Зевеса Евксинского мысом;
Возле же них Моссинеки, соседи, богатый лесами
Материк населяют, а также и рядом подгорья,
В башнях себе деревянных обитель из древа устроив,
[В крепко сколоченных башнях, «моссинами» их называя,
Да и они от «моссин» своё получили прозванье].
Этих людей проминув, и у острова с берегом гладким
Бросив якорь, птиц вы отгоните хитростью разной
Наглых, что в бесконечном числе посещают обычно
Остров пустой. А на нём, на том острове, соорудили
Храм из камней в честь Ареса владычицы Амазонок,
Отрера с Антиопон самой, на войну пред уходом.
Там из солёного моря придёт несказанная помощь
К вам, и я потому советую, дружески мысля,
Бросить там якорь. Однако, зачем надо вновь погрешать мне,
Полностью всё в прорицаньи одно за другим излагая?
А за островом и за лежащим насупротив брегом
Племя Филиров живёт; За Филирами выше – Макроны;
За Макронами вновь племена-им числа нет – Бехиров;
Возле них их соседи, Сапиры, свой век провождают;
С ними смежны Визиры, а выше ближайшими будут
Сами Колхи уже, войнолюбцы. Вы ж путь совершайте
На корабле, пока не войдёте вы в пазушье моря.
Там на твёрдой земле Китаидской, из гор Амарантов,
Из далёкой дали, и по всей равнине Киркейской
Свой широкий ток в море водоворотный льёт Фазис.
И корабль к устью этой реки подгоняя, твердыни
Вы Эита узрите Китейского, также Ареса
Рощу, тень где царит. Руно в ней на самой вершине
Дуба висит, и чудище-змей невыносного вида
Взоры водит кругом, зоркий сторож, и день ли то будет
Или же ночь, не смыкает сон сладкий очей его наглых».
(800–850)
Аргонавты минуют Кианейское устье Боспора (Босфор).
А между тем, лишь дошли они до кривого залива
Узких теснин, с двух сторон замкнутых жесткой скалою
И волной коловратной бежавший корабль омываться
Уж стал, они в страхе в плаванье дальше стремились,
И непрерывно уже стал бить скал сшибавшихся грохот
В уши… Голубку, чтоб промчалась свободно,
Тут Эвфем выпускает… Она ж пролетала
Скал посреди, а они, став насупротив друг друга,
Обе затем вдруг сойдясь, загремели… Бурно волнуясь,
Море воздвиглось, как туча, и гул побежал по пучине.
И тут весь эфир преисполнился страшного шума,
И пещер полых глубь у подножия скал ноздреватых
Звук глухой издавала над моря прибоем, на брег же
Белой пены клочья с кипящей воды ниспадали.
Сразу теченье корабль завертело…
Все гребцы громко вскрикнули голосом зычным,
Тут же на весла они налегли, ведь снова разверзлись
Скалы! Тут трепет напал на гребцов в ту минуту, как снова
Понесло их корабль на волне, побежавшей обратно,
Прямо меж скал. Страх тут охватил без изъятья
Всех. Ведь над главой неизбывная гибель нависла.
Там и сам Понт широкий уже проглядывать начал…
Гнулися весла, словно изогнутый лук, подчинялся воле героев!..
Тут от крепкой скалы его отвергла Афина
Сразу левой рукой, а правой вперед протолкнула
Она. Со стрелой окрылённою схож, корабль помчался…
(1245–1270)
Аргонавты подходят к Кавказу.
А на заре, как они пробудились, задул ветр попутный;
Подняли парус они; он надулся под ветра порывом,
И немедля покинут был остров Ареса дружиной…
Дальше Макронов края и пространную землю Бехиров
И Сапиров затем буйно-наглых они миновали,
И народ Визиров соседний. Всё дальше и дальше
Мчались они, и несло их дыханье тёплого ветра:
Вот уже пазушье Понта пред ними вдали показалось
И воздымались уже гор Кавказских отвесные кручи
Издали. Там к некрушимым скалам Прометей медной цепью
Был пригвождён неразрывной и печенью вечно своею
Птицу орла он кормил, при повторных её появленьях.
Видели птицу они, как она в высоте с резким криком
Над кораблем пронеслась к облакам близко вечером.
Все же Парус ладьи всколыхнула она, крыл задев дуновеньем.
Ведь тот орел своим видом с воздушной птицей не сходен,
Крылья подобны его гладким веслам, – он ими и движет.
А потом невдолге услыхали и стонущий голос
Прометея, чью печень орел вырывал. Оглашался
Воплем эфир, пока снова орла кровожадного, тем же
Вспять путем что летел, не увидели мужи-герои.
Ночью ж они, полагаясь на опытность Арга, приплыли
К Фазиса водам широким и к Понта последним пределам.
Тотчас они паруса и раину убрав, положили
В полое их гнездо, а потом корабельную мачту
Книзу пригнув, опустили туда же и быстро на веслах
Вгнали корабль в воды полной реки, что везде с шумным плеском
Пред кораблем расступались. По левую руку героев
Были высокий Кавказ и Эй град Китаидский,
Поле далее шло Ареса и роща святая
Бога, где змей караулил руно и смотрел за ним зорко.
А руно на покрытых листвой ветках дуба висело…
Песнь 4. (1380–1480)
На обратном пути аргонавты посещают землю Атланта и Гесперид, где видят Геракла, коего они оставили во Фригии.
Муз самих это повесть. Со слов Пиерид, их прислужник,
Песнь я пою, и слышал я сказ, всякой веры достойный,
Будто бы, о царей сыновья, наилучшие мужи,
Силу свою, мощь свою проявив, по пустыням Ливийским
Вы, вверх поднявши корабль и всё то, что на нём находилось,
И возложив на плечи, несли его целых двенадцать.
Дней и ночей. А был бы кто в силах про все нам тяготы
Пересказать и беды, что вы, трудясь, претерпели?
Подлинно, род свой вели все от крови бессмертных герои,
Если такой смогли труд снести, приневолены силой.
Но, все вперед груз неся, Тритоновых вод лишь достигли,
С радостью в них вступивши, корабль с мощных плеч опустили.
Бешеным псам наподобье, потом, взад-вперед устремляясь,
Долго источник искали, – сухая прибавилась жажда
К горьким лишениям их и к печалям, и были не тщетны
Поиски их. Они подошли к тому месту святому,
Где охранял пред тем накануне плоды золотые,
Ладон, ужасный змей, на лугу Атланта. Кругом же
Нимфы тогда Геспериды резвились и сладостно пели.
Но в это время уже был Гераклом убит он и трупом
У ствола недвижимо лежал, там у яблони. Только
Кончик хвоста дрожал, с головы ж начиная до чёрной
Был он спины совсем бездыханен, и, так как Лернейской
Гидры горькой яд был в крови оставлен стрелами,
Всюду в ранах гниющих гнездились присохшие мухи.
Геспериды ж вблизи, заломив белоснежные руки,
Над головой своей русой, стенали. Герои толпою
К ним подошли. Они ж в один миг при их появленьи
В землю и пыль обратились. Орфей сразу понял, что божье
Чудо пред ним, и к ним за друзей обратился с мольбою.
«Милость свою вы нам благосклонно явите, богини,
Сопричислены ль вы к небожительниц светлому лику
Или наземных богинь, иль «Нимфы пустынь» ваше имя!
Нимфы, о, Нимфы, род вы святой Океана, пред нами
Лик свой воочью явив, нам, жаждущим, вы укажите
Или какой-нибудь из скалы льющей воду источник,
Или святой родник, из земли бьющий, коим, богини,
Мы облегчить бы смогли палящую жажду. А если,
По морю путь свершая, придем мы в Ахейскую землю,
Тысячи мы принесём вам даров, как и главным богиням,
Возлиянья свершим и пиры в благодарность устроим».
Так громким голосом их он молил, и они пожалели,
Страждущих видя вблизи. Сперва им они прорастили
Из земли траву, потом из травы вверх побеги
Первые поднялись, а затем и цветущих деревьев
Отпрыски над землёй, став прямо, раскинули ветви.
Эрифеида в вяз, вместе с ней в белый тополь Геспера,
Эгла ж в ивы ствол превратилась священный. Из этих
Трех деревьев оне затем вышли снова в том виде,
Что им всегда присущ, – из чудес чудо! И обратилась
Эгла тогда с мягким словом к героям, в нужде пребывавшим,
«Подлинно, вам на подмогу большую в трудах ваших тяжких
