«На свой фронтовой КП я возвратился в состоянии сильного возбуждения и не мог понять упрямства Жукова, – пишет Константин Константинович. – Что, собственно, он хотел этой своей нецелесообразной настойчивостью доказать? Ведь не будь его здесь у нас, я бы давно от этого наступления отказался, чем сохранил бы много людей от гибели и ранений и сэкономил бы средства для предстоящих решающих боев. Вот тут-то я еще раз окончательно убедился в ненужности этой инстанции – представителей Ставки – в таком виде, как они использовались. Это мнение сохранилось и сейчас, когда пишу воспоминания. Мое возбужденное состояние бросилось, по-видимому, в глаза члену Военного совета фронта генералу Н. А. Булганину, который поинтересовался, что такое произошло, и, узнав о моем решении прекратить наступление, посоветовал мне доложить об этом Верховному Главнокомандующему, что я и сделал тут же»[330].
Сталин, выслушав Рокоссовского, попросил немного подождать, а потом сказал, что с предложением согласен, и приказал наступление прекратить, войскам фронта перейти к обороне и приступить к подготовке новой наступательной операции.
Итак, маршал Жуков утверждает, что вместе с маршалом Рокоссовским предлагал прекратить наступление на модлинском направлении. Но Рокоссовский эту версию опровергает.
В Варшаве же события развертывались трагически. Попытки оказать помощь повстанцам путем доставки оружия и боеприпасов по воздуху не увенчались успехом. 18 сентября 104 американские «Летающие крепости» в сопровождении истребителей вышли в район Варшавы и с большой высоты сбросили на парашютах 1284 контейнера с грузами. Но к восставшим попало лишь несколько десятков контейнеров, остальные упали в расположение либо противника, либо советских войск на правом берегу Вислы. В общей сложности, по подсчетам штаба Варшавского округа Армии Крайовой, английские и американские ВВС доставили в Варшаву 430 карабинов и пистолетов-пулеметов, 150 пулеметов, 230 противотанковых ружей, 13 минометов, 13 тыс. мин и гранат, 2,7 млн патронов, 22 т продовольствия[331]. После этого подобных операций американские ВВС уже не производили. Летчики 1-й польской смешанной авиадивизии и 16-й воздушной армии с 1 сентября по 1 октября доставили повстанцам 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 3288 автоматов и винтовок, 41 780 гранат, много боеприпасов и продовольствия и даже 45-мм пушку[332].
Немецкое командование объявило Варшаву «крепостью». К концу сентября в городе оставалось около 2,5 тыс. вооруженных людей, ведущих борьбу с немецкими частями в четырех отрезанных друг от друга районах. Население Варшавы голодало.
В эти дни от рук немецкого офицера пострадала Хелена, сестра Рокоссовского. Однажды во двор дома, где она работала, ворвались немцы. В этот момент одна из соседок позвала Хелену по фамилии, и это услышал немецкий офицер. Подбежал к ней и, выкрикивая – вместе с проклятиями – «Рокоссовска», «Рокоссовска», – рукоятью пистолета ударил Хелену по голове. Она упала. От неминуемой смерти спасла санитарка расположенного неподалеку госпиталя, которая вытащила из сумочки Хелены «ауссвайс» на вымышленную фамилию и, пользуясь знанием немецкого языка, показала его офицеру и объяснила, что ему послышалось.
Генерал Бур-Комаровский, убедившись, что Армия Крайова не сможет овладеть Варшавой, решил прекратить борьбу и 2 октября подписал акт о капитуляции. В ходе боевых действий в городе погибли 22 тыс. повстанцев, 5600 воинов Войска Польского и 180 тыс. жителей. В плен было захвачено 1,5 тыс. бойцов. Столица Польши была полностью разрушена. Советские войска, пробившиеся к Варшаве в августе – сентябре, потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 235 тыс. человек, а Войско Польское – 11 тыс. человек. Немецкие потери при подавлении восстания составили 10 тыс. убитыми, 9 тыс. ранеными и 7 тыс. пропавшими без вести[333].
Немецкое командование не теряло надежды на то, что ему удастся расправиться с плацдармами на Висле и Нарве. Магнушевский плацдарм южнее Варшавы все время подвергался атакам, на плацдарме же 65-й армии за Наревом некоторое время было спокойно. Противник сумел скрытно подготовиться и 4 октября нанес внезапный удар, одновременно введя в действие большие силы. Уже в первые часы положение стало тревожным, и Рокоссовский вместе с членом Военного совета фронта Телегиным, командующими артиллерией, бронетанковыми и механизированными войсками Казаковым и Орлом выехал на командный пункт 65-й армии.
– Противник с ходу не смог прорвать вторую позицию, хотя и подошел к ней вплотную, – докладывал командующий армией генерал Батов. – Противотанковая артиллерия отличилась. Здорово помогли также ИС-2: они с расстояния в два километра насквозь прошивали немецкие «Тигры» и «Пантеры». Мы подсчитали – шестьдесят девять танков горят перед нашими позициями.
– Немцы, я думаю, после того как не удался им прорыв в центре, могут изменить направление удара, – раздумывал вслух Рокоссовский, но в этот момент его прервал начальник связи армии:
– Товарищ маршал, вас к аппарату ВЧ, Ставка!
– Да… у противника до четырехсот танков, – докладывал Рокоссовский. – Сто восемьдесят он бросил в первом эшелоне… Удар очень силен. Да, в центре потеснил, войска отошли на вторую полосу… Командарм? Справится, я уверен. Помощь уже оказываем… Слушаюсь, – закончил разговор Рокоссовский. – Ну, Павел Иванович, – повернулся он к Батову, – сказано, если не удержим плацдарм…
Плацдарм был удержан, но бои продолжались здесь вплоть до 12 октября. Противник, потеряв более 400 танков и много солдат, вынужден был перейти к обороне. Теперь настал черед войск 1-го Белорусского фронта. Измотав противника, маршал Рокоссовский сконцентрировал на плацдарме свежие соединения и 19 октября предпринял наступление, в результате которого плацдарм вдвое увеличился. Левее 65-й армии за Нарев была переправлена 70-я армия, и теперь можно было думать об использовании плацдарма для броска в глубь Польши, к границам Германии. Войска фронта могли выйти на берлинское направление, и тогда маршал Рокоссовский, несомненно, стяжал бы славу покорителя столицы нацистской Германии – Берлина.
В середине октября большой и дружный коллектив штаба 1-го Белорусского фронта уже начал отрабатывать элементы новой фронтовой операции. Рокоссовский предполагал нанести главный удар с Пултуского плацдарма на Нареве в обход Варшавы с севера, а с плацдармов южнее Варшавы – в направлении на Познань. Но осуществить этот план ему не пришлось.
Командующего фронтом неожиданно вызвал к ВЧ Сталин:
– Здравствуйте, товарищ Рокоссовский. Ставка приняла решение назначить вас командующим 2-м Белорусским фронтом.
Рокоссовский поначалу растерялся, но, собрав волю в кулак, спросил:
– За что такая немилость, товарищ Сталин? Меня переводят с главного направления на второстепенный участок?
– Вы ошибаетесь, товарищ Рокоссовский, – мягко произнес Сталин. – Участок, на который вас переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трех фронтов – 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского. Успех этой важнейшей операции будет зависеть от взаимодействия этих фронтов. Поэтому Ставка особое внимание уделяет подбору командующих и приняла взвешенное решение.
– Кто будет командующим 1-м Белорусским фронтом, товарищ Сталин?
– На 1-й Белорусский фронт назначен Жуков. Как вы смотрите на эту кандидатуру?
– Кандидатура вполне достойная. Верховный Главнокомандующий выбрал себе заместителя из наиболее достойных и способных военачальников. Жуков таким и является.
– Спасибо, товарищ Рокоссовский. Я очень доволен таким ответом. Учтите, товарищ Рокоссовский, на 2-й Белорусский фронт, – голос Сталина стал доверительно близким, – возложены очень ответственные задачи, и он будет усилен дополнительными соединениями и техникой. Если не продвинетесь вы и Конев, то не продвинется и Жуков. Вы согласны, товарищ Рокоссовский?
– Согласен, товарищ Сталин.
– Как работают ваши ближайшие помощники?
– Очень хорошо, товарищ Сталин. Это прекрасные товарищи, мужественные генералы.
– Мы не будем возражать, если вы возьмете с собой на новое место тех работников штаба и управлений, с которыми вы сработались за годы войны. Берите, кого вы считаете нужным.
– Спасибо, товарищ Сталин. Я надеюсь, что и на новом месте встречу не менее способных товарищей.
– Вот за это благодарю. До свидания.
Рокоссовский положил трубку, вышел из аппаратной, вернулся в столовую, молча налил себе и другим водки, так же молча, с досады, выпил и тяжело опустился в кресло…
12 ноября приказом № 220263 Ставки ВГК маршал Жуков был назначен командующим 1-м Белорусским фронтом. Маршал Рокоссовский получил назначение на должность командующего 2-м Белорусским фронтом. Ему предстояло вступить в должность не позднее 18 ноября.
