советские средства. Вдобавок ФРГ состояла в НАТО, а ГДР – в Организации Варшавского договора. Логично было потребовать выхода западных немцев из НАТО, чтобы туда не попала и ГДР. В объединении Германии Запад был очень заинтересован. Президент Буш вспоминал, что за это Америка и ее союзники готовы были пойти на списание многомиллиардных советских долгов, дать гарантии, что НАТО не будет распространяться на восток. Но после предварительных проработок Фалин был отстранен от переговоров, Горбачев поручил их Шеварднадзе.
Его западногерманский коллега Геншер тоже был готов согласиться с отказом объединенной Германии от участия в НАТО. Готовился обсуждать компенсации за советское имущество. А на переговорах высказал Шеварднадзе обещание, что бывшие социалистические страны никогда не войдут в НАТО. Но… Шеварднадзе не потребовал вообще ничего! А опрометчивое обещание Геншера разрешил не фиксировать в договоре, оно осталось только устным. Пустыми словами. Вместе с Горбачевым они вели дело спешно, раз-два и готово. В результате Восточную Германию просто «слили». Без каких-либо условий, компенсаций (даже Буш был этим шокирован). 12 сентября 1990 г. в Москве представители ФРГ, ГДР, СССР, США, Англии и Франции подписали Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии. 3 октября две ее части объединились. Точнее, ГДР вошла в состав ФРГ. Соответственно, и в блок НАТО. Стоит ли удивляться, что через две недели после этого Горбачеву была присуждена Нобелевская премия мира?
А в Советском Союзе ломались последние структуры, еще скреплявшие державу, – партийные. В июле 1990 г. Михаил Сергеевич созвал XXVIII съезд КПСС. Мы уже отмечали: в свое время Сталин предусмотрел особую связку – компартии союзных республик входили в КПСС. Но компартии России не существовало. Компартией России было само ядро КПСС. После того как РСФСР провозгласила суверенитет, было решено ее создать. Делегаты партийного съезда, избранные от России, в июне собрались на конференцию, которая объявила себя Учредительным съездом компартии РСФСР. Горбачев на ней присутствовал и предложение об отдельной компартии поддержал. Таким образом, КПСС из монолитной структуры превратилась в «мозаику» республиканских организаций.
Последний, XXVIII съезд партии даже начался со скандала. Прямо при открытии один из делегатов потребовал слова и предложил немедленно отправить Горбачева в отставку. Пошел раздрай и между фракциями, «Демократическая платформа» и «Марксистская платформа» переругались между собой. Но самые радикальные вообще больше не хотели связывать себя с коммунистами. Ельцин и еще ряд делегатов демонстративно объявили на съезде, что выходят из КПСС (это послужило толчком к многочисленным выходам из партии по всей стране). Съезд должен был утвердить новую Программу КПСС, но из-за разногласий так и не утвердил.
Пост Генерального секретаря Горбачев намеревался передать Яковлеву, но тот отказался. На эту должность заново избрали Михаила Сергеевича. Но состав Политбюро был изменен кардинально. Из прежних членов, занимавших высокие государственные посты, в него вошли только Горбачев и его заместитель Ивашко. Остальные – первые секретари компартий союзных республик и персональные выдвиженцы Михаила Сергеевича. Отныне центр управления переносился в аппарат президента, а Политбюро превращалось в некий совещательный орган при нем.
Заявляли о себе и патриоты. Группа литераторов опубликовала в «Литературной газете», а потом в журнале «Наш современник» открытое письмо президенту, Верховным Советам СССР и РСФСР, делегатам XXVIII съезда. Оно получило название «письма 74» по количеству авторов, но свои подписи добавило более тысячи деятелей культуры и науки. Указывалось, что под знаменами «демократизации», «правового государства» «в нашей стране разнуздались силы общественной дестабилизации». «Русофобия в средствах массовой информации ССР сегодня догнала и перегнала зарубежную, заокеанскую антирусскую пропаганду… Для этого лживо, глумливо переписывается история России, так что защита Отечества, святая героика русского патриотического чувства трактуется как “генетическая” агрессивность, самодовлеющий милитаризм…»
Авторы правильно подмечали: эти ярлыки внедряются, чтобы отвлечь народ от внешних угроз, оправдать разрушение Советской армии. Оправдываются и измена Родине, «сотрудничество с иностранными фирмами и правительствами на основе предательства государственных интересов нашей страны», попирается русское национальное достоинство, а вместе с тем протаскивается идеализация сионизма. Письмо вызвало огромный резонанс, но в результате всего лишь раскололся Союз писателей – на единомышленников авторов и их противников.
Что же касается мощного национально-патриотического движения, всплеснувшего в начале перестройки, то его… уже не было. Мы уже отмечали: ряды общества «Память» с 1987 г. очень быстро росли. Но так же быстро организация стала делиться, появились лидеры с разными программами, перессорились между собой. В 1990 г. вместо одной «Памяти» уже существовали Национально-патриотический фронт «Память» Дмитрия Васильева, одноименная организация Филимонова и Кварталова, Православный национально-патриотический фронт «Память» Кулакова и Воротынцева, движение «Память» Сычева, Союз за национально-пропорциональное представительство «Память» Смирнова-Осташвили, Всемирный антисионистский и антимасонский фронт «Память» Емельянова, Координационный совет движения «Память» братьев Поповых, Республиканская народная партия России Лысенко, Русское национальное единство Баркашова, Национал-социальный союз Яковлева.
Вслед за этим движением и тоже мощно всплеснуло казачество. По всей стране возникали казачьи общины, надевали традиционную форму, вспоминали забытые обычаи. Кое-где начали брать на себя функции охраны порядка, разгоняли обнаглевшую преступность, хулиганов вразумляли плетьми. В июне 1990 г. эти организации объединились на Учредительном большом кругу, создали Союз казаков России. Но и он быстро стал раскалываться. Сперва на «красных» и «белых», потом множилось число атаманов с собственными амбициями.
Что ж, методика была известная. Именно так в 1906–1907 гг. разрушили Союз Русского Народа. А к концу XX в. подобные технологии были разработаны гораздо лучше. Позже проходила информация, что операцию по дроблению «Памяти» осуществило 5-е управление КГБ, которое бессменно держал под своим началом генерал Филипп Бобков (после падения СССР возглавил Аналитическое управление холдинга Группа «Мост» у известного банкира и медиамагната Владимира Гусинского). Впрочем, наверняка действовал не только КГБ. Технологии раскалывания общественных движений прекрасно использовали и западные спецслужбы.
Среди группировок, выделившихся из «Памяти», как и из казачества, были откровенно провокационные. А их выходки раздувались прессой и телевидением, распространялись на всех патриотов. Им навешивались ярлыки «фашистов», «черносотенцев», из патриотов делали пугало, отгоняя от них людей. Само слово «патриот» превращалось в насмешку, становилось символом тупого ретрограда, «сталиниста», «мракобеса». А искусственный жупел «угрозы фашизма» оказывался очень удобным для «демократической» агитации. При общем разброде, который царил в умах, это действовало.
И этот разброд продолжал углубляться. Перестроечные СМИ под контролем Яковлева вовсю внушали народу комплекс национальной неполноценности, и мало того, комплексы национальной вины. В августе 1990 г. Яковлев доложил, что его комиссия по реабилитациям жертв репрессий завершила свою работу, и Горбачев издал очередной указ о реабилитациях. Теперь их границы распространились и на 1920-е годы. Практически все, кто был осужден в правление Сталина, скопом объявлялись невиновными (за исключением изменников Великой Отечественной). На Лубянской площади установили Соловецкий камень. Развернулась еще одна
