через кольцо проходил канат, с помощью которого во время схватки судов ворон поднимался на блоке и опускался на палубу неприятельского корабля. Как только вороны пробивали палубные доски и таким образом зацепляли корабли, римляне со всех сторон кидались на неприятельское судно, если сцепившиеся корабли стояли бок о бок; если же корабли сцеплялись носами, тогда воины переправлялись по самому ворону непрерывным рядом по двое. При этом шедшие во главе воины держали щиты перед собою и отражали удары, направляемые с фронта, а следующие за ними опирались краями щитов о перила и тем ограждали себя с боков. Сделав такого рода приспособления, римляне выжидали благоприятного момента для морской битвы.
Как скоро Гай Дуилий узнал о неудаче, постигшей командующего морскими силами он передал сухопутное войско трибунам, а сам отправился на флот и отплыл со всеми и кораблями. При виде этого карфагеняне, преисполненные презрения к неопытности римлян, с радостью и поспешностью спустили на море сто тридцать кораблей, которые все пошли навстречу неприятелю; карфагеняне не находили даже нужным соблюдать боевой порядок и шли как бы на верную добычу. Флотом их командовал Ганнибал. Он шел на пятипалубнике, некогда принадлежавшем царю Пирру. По мере приближения карфагеняне замечали на передних частях всех кораблей [римлян. — Ред] поднятые вороны; сначала они недоумевали и удивлялись невиданным орудиям. Наконец движимые пренебрежением к врагу, первые корабли смело открыли сражение. Во время схватки суда каждый раз сцеплялись с помощью описанных орудий, причем люди немедленно переправлялись по самому ворону, и бой происходил на палубах. Часть карфагенян была истреблена, другие в ужасе сдавались неприятелю сами, ибо морская битва обратилась в подобие сухопутной. Таким образом карфагеняне потеряли те тридцать кораблей вместе с командою, которые начали сражение; вместе с ними захвачено и судно начальника. Сам Ганнибал убежал в челноке. Остальной флот карфагенян продолжал путь, как бы собираясь напасть на врага, но по мере приближения карфагеняне узнавали об участи, постигшей передние корабли, а потому уклонялись от боя. Рассчитывая на быстроту своих кораблей, карфагеняне надеялись оградить себя от воронов, если будут заходить сбоку и с кормы неприятельских кораблей. Но орудия поворачивались во все стороны и направлялись на них отовсюду, так что приближающиеся корабли непременно слеплялись с римскими, пока наконец карфагеняне, устрашенные необычайным способом битвы, не бежали, потеряв пятьдесят кораблей.
Когда вопреки ожиданию надежды римлян на море исполнились, военная ревность их удвоилась. Теперь они пристали к Сицилии взяли приступом город Макеллу.
Между тем военачальник сухопутных сил карфагенян Гамилькар, находясь у Панорма, узнал, что в римском лагере после морского сражения возникли распри между союзниками и римлянами из-за того, кому из них принадлежала в битве честь победы. По получении известия, что союзники располагаются отдельным лагерем, Гамилькар внезапно со всем войском напал на них в то время, как они разбивали лагерь, и истребил около четырех тысяч человек. После этой удачи Ганнибал с уцелевшими кораблями отплыл в Карфаген. Немного спустя он, увеличив число своих судов, отправился к Сардинии. Вскоре после этого Ганнибал заперт был римлянами в какой-то сардинской гавани, потерял большое число кораблей, а вслед за этим спасшиеся карфагеняне схватили его и тут же распяли. Римляне же, как только вступили на море, стали помышлять и о завоевании Сардинии.
Находившиеся в Сицилии римские легионы не совершили в следующем году ничего достославного; затем они получили новых начальников Авла Аттилия и Гая Сульпиция, и пошли на Панорм, так как там зимовали карфагенские войска. Приблизившись к городу, консулы выстроили все войско в боевой порядок. Но неприятель не выходил; тогда римляне снялись отсюда, обратились против города Гиппаны и взяли его приступом. Взяли они и Миттистрат, долго выдерживавший осаду благодаря укрепленности своего положения. Городом Камарина, который отложился не задолго перед тем, римляне также овладели с помощью осадных орудий и срыли его стены; взяли они также Энну и большинство других меньших городов карфагенян.
В следующем году римский консул Гай Аттилий, стоя на якоре у Тиндариса и увидел проходящий мимо в беспорядке карфагенский флот; он приказал командам следовать за передними кораблями, а сам с десятью судами пошел вперед. Карфагеняне заметили, что часть неприятелей уже в открытом море, тогда как другая только садится на корабли, что передние далеко отошли вперед, а потому повернули назад, ударили на неприятеля и окружили его кольцом, причем потопили все корабли и едва не захватили консульский корабль вместе с командою; но он избежал гибели благодаря искусным гребцам и быстрому ходу. Тем временем подходил и мало-помалу собирался остальной римский флот. Выстроившись в боевую линию, римляне напали на врага, десять кораблей вместе с командою взяли в плен, восемь затопили. Прочие суда карфагенян отступили к так называемым Липарским островам.
Вследствие этого сражения, в котором римляне и карфагеняне приписывали себе равный успех, каждая сторона еще больше была озабочена устроением своего флота и утверждением за собою господства на море. Сухопутные войска не совершили за это время ничего замечательного; довольствуясь легкими случайными стычками. В следующем году римляне вышли в море с тремястами тридцатью длинными палубными судами и высадились в Мессане. Снявшись оттуда, они продолжали путь, обогнули Сицилию и пристали у мыса Экном, потому что в этих же местах находилось и их сухопутное войско. С другой стороны карфагеняне вышли в море с тремястами пятьюдесятью палубными кораблями, пристали к Лилибею, а оттуда перешли на стоянку к Гераклее Минойской.
Римляне намеревались плыть в Ливию и туда перенести войну, дабы угрожать карфагенянам не в Сицилии, а на их собственной земле. Обратные этому планы имели карфагеняне. Они понимали, что Ливия легко доступна; допускать до этого они не желали, а потому жаждали попытать счастья в морской битве. Так как одна сторона старалась воспрепятствовать тому, чего добивалась другая, то обоюдное упорство должно было неизбежно привести к ожесточенному столкновению.
Римляне делали соответствующие приготовления двоякого рода: на случай морских битв и для высадки на неприятельский берег. Поэтому они выбрали храбрейших солдат из пехоты и разделили все войско, которое намеревались взять в поход, на четыре части. Каждая часть носила два названия: первая называлась первым легионом и первым флотом; точно так же и остальные по порядку. Четвертая часть имела еще и третье название; солдаты ее назывались триариями, как называют обыкновенно в сухопутном войске. Всего войска в римском флоте было около ста сорока тысяч, причем на каждом
