корабле помещалось по триста гребцов и по сто двадцать солдат. С другой стороны, и карфагеняне снаряжали свое войско с величайшим старанием, но вооружение их всецело рассчитано было только на морскую войну. Число войска их, судя по кораблям, превышало сто пятьдесят тысяч человек. Римляне знали, что им предстоит плавание в открытом море, что неприятель превосходит их быстротою кораблей, поэтому всячески старались обеспечить себя и сделать несокрушимым расположение своих сил. С этою целью они поставили впереди близко друг к другу два шестипалубника, на которых находились консулы Марк Аттилий и Луций Манлий. Корабли стояли один за другим так, что носы их обращены были наружу. Выстроив первый и второй флот правильным клином, римляне присоединили к нему третий, расположенный в одну линию, благодаря чему весь боевой строй их имел вид треугольника. За линией третьего флота они поместили грузовые суда и от них протянули канаты к кораблям третьего флота. За грузовыми судами поставлен был четвертый флот, так называемые триарии; он вытянут был в одну линию так, что с обеих сторон выступал за передние корабли. Когда все флоты были выстроены, общий вид строя представлял подобие клина, приспособленного к сопротивлению и нападению, в то же время разорвать строй было не легко.
В это самое время военачальники карфагенян обращались к войскам с краткими призывами и, напомнив, что в случае победы в морском сражении они будут вести войну за Сицилию, напротив, после поражения они подвергнут опасности собственную родину и своих родичей, затем отдали приказ садиться на корабли. Все с ревностью исполняли приказание, бодро и угрожающе вышли в море. Правым крылом карфагенян командовал потерпевший неудачу при Аграганте Ганнон; в его распоряжении были боевые корабли и пятипалубники, по своей быстроте наиболее пригодные для того, чтобы обойти неприятеля с фланга; левое крыло поручено было Гамилькару, который сражался на море у Тиндариса. Он придумал следующую военную хитрость: когда римляне увидели, что карфагеняне выстроились в длинную тонкую линию, то устремились на центр; это и было началом сражения. Находившиеся в центре карфагеняне согласно команде быстро обратились в бегство, дабы расстроить неприятельскую линию. Чем быстрее карфагеняне отступали, тем ревностнее преследовали их римляне. Первый и второй флот напирали на бегущих; третий и четвертый отделились от них, потому что один буксировал грузовые суда, а другой находился при них для охраны. Когда первый и второй флот отошли, казалось, на значительное расстояние, Гамилькар подал сигнал со своего корабля, карфагеняне все разом повернули назад и атаковали римлян. Завязался жестокий бой, в котором карфагеняне имели значительный перевес благодаря быстроходности их кораблей. С другой стороны, и римляне питали не меньшую надежду на победу, в схватках дрались с ожесточением, зацепляли с помощью воронов всякий приближавшийся корабль; к тому же в битве участвовали оба консула, и солдаты сражались на виду у начальников.
В то же время правое крыло карфагенян с Ганноном во главе, при первой схватке находившееся на некотором расстоянии, пронеслось по морю и ударило на корабли триариев, чем поставило их в большое затруднение. Те из карфагенян, которые стояли было вдоль берега, переменили прежнее свое положение, вытянулись в линию и, обратив корабли носами вперед, напали на флот, тянувший грузовые суда; но римляне сбросили канаты, сразились с неприятелем и держались твердо. Таким образом, завязалось три морских сражения на значительном расстоянии одно от другого. Так как силы противников были почти равны, то перевеса не было ни на одной стороне. Как бы то ни было, битва решалась отдельными схватками; наконец корабли Гамилькара были оттеснены и обратились в бегство. Тогда Луций взял на буксир захваченные корабли, между тем как Марк, увидев бой у флота триариев и у грузовых судов, поспешил к ним на помощь с нетронутыми еще кораблями второго флота. Когда он подошел к Ганнону и вступил в сражение, триарии быстро воспрянули духом и снова ринулись в битву. Карфагеняне, теснимые одними с фронта, другими с тыла, не выдержали и стали отступать в открытое море. В то же самое время Луций, уже собиравшийся уйти с места сражения, заметил, что бой продолжается — левое крыло карфагенян заперло третий флот у берега, и поспешил на помощь теснимым кораблям. Эти последние как бы находились уже в осаде, и они, наверное, давно бы уже погибли, если бы карфагеняне из страха перед воронами не довольствовались тем, что заперли корабли у берега и не выпускали их; нападать они не решались, потому что боялись быть захваченными, и держались вдали. Консулы окружили карфагенян, захватили пятьдесят неприятельских кораблей с командою; спаслись только немногие, проскользнувшие вдоль берега. Битва завершилась победой римлян. Из их кораблей погибло двадцать четыре, из карфагенских больше тридцати. Из римских кораблей, ни один не попал в руки неприятелей вместе с командою, тогда как карфагенских шестьдесят четыре.
После этого римляне вновь заготовили съестные припасы, исправили захваченные корабли, дали воинам угощение, какое они заслужили победою, и пустились в открытое море к Ливии. Передовые корабли пристали к так называемому Гермесову мысу, который закрывает весь карфагенский залив и тянется в открытое море по направлению к Сицилии. Здесь они дождались следовавших за ними кораблей, собрали весь флот и направились вдоль страны, пока не достигли города Аспид. Там римляне высадились, вытащили корабли на берег, окружили их рвом и валом и приступили к осаде города, ибо жители его не желали сдаваться добровольно. Римляне овладели Аспидом, оставили в городе гарнизон, а кроме того, отправили в Рим посольство с известием о случившемся и за приказанием относительно дальнейших действий: что делать и как поступать в будущем. Затем римляне снялись со стоянки и начали опустошать страну. Противодействия они не встретили никакого, разрушили множество роскошных жилищ, захватили много скота и увели на корабли больше двадцати тысяч пленных. Тем временем явились из Рима гонцы с требованием, чтобы один из консулов с достаточными силами оставался на месте, а другой возвращался бы в Рим с флотом. Марк остался на месте с сорока кораблями, пятнадцатью тысячами пехоты и с пятьюстами всадниками, а Луций с большей частью войск и множеством пленников прибыл в Рим.
Когда карфагеняне увидели, что римляне готовятся к весьма продолжительной войне, выбрали прежде всего двух военачальников, Гасдрубала, а сына Ганнона и Бостара, потом послали к амилькару в Гераклею требование явиться поскорее домой. Гамилькар взял с собою пятьсот человек конницы и пять тысяч пехоты и прибыл в Карфаген. Там он был
