как рабочих, так и хозяев предприятий, но главным объектом внимания были первые. Профсоюз рассматривался и как консультативный орган, и как орган сотрудничества с государственной властью. Был также прописан принцип «единого профсоюза», т. е. признания государством единого профсоюза для каждой профессии. Синдикализация не носила обязательного характера. Правительство брало на себя функцию контроля над деятельностью профсоюзов и предписывало необходимость присутствия правительственных чиновников на профсоюзных собраниях. Законность профсоюза зависела от того, будет ли он признан правительством; профсоюз мог быть закрыт в том случае, если бы было выявлено несоблюдение им ряда норм. Данный декрет действовал до июля 1934 г., а затем был заменен другим; различие между ними заключалось в том, что во втором случае был взят на вооружение принцип плюрализма профсоюзов, но на практике этот плюрализм не существовал, хотя из законодательства он исчез лишь в 1939 г. Ассоциации промышленников и коммерсантов в конечном счете согласились с трудовым законодательством, хотя вначале выступали против инициатив правительства, особенно против тех мер, которые предоставляли права трудящимся.
Рабочие организации, находившиеся под влиянием левых течений, попытались выступить против втягивания их под контроль государства. Но эта попытка потерпела неудачу. Помимо правительства, требовавшего подобного узаконивания, на этом же настаивали и низовые ячейки самих этих организаций. Ведь целый ряд преимуществ, таких как отпуска и возможность отстаивать свои права в примирительных комиссиях, зависел от членства в том профсоюзе, который признавался правительством. В конце 1933 г. старый «автономный» [119] синдикализм прекратил свое существование, и профсоюзы — по собственной воле или принудительно — были поставлены под контроль трудового законодательства.
С самого начала своего правления победители 1930 г. уделяли особое внимание проблеме образования. Их главной целью было формирование такой элиты, которая включала бы в себя более широкие социальные слои и была бы более продвинутой в интеллектуальном плане. Попытки реформы системы образования имели место еще в 1920-е гг., но в тот период они представляли собой инициативы лишь в рамках штатов, что соответствовало тогда самой модели федеративного государства. Начиная же с 1930 г. меры, ориентированные на создание образовательной системы и на развитие образования, приобрели иную направленность — в основном из центра на периферию. Образование стало частью общей централизаторской политики. Первым шагом в подобном подходе к образованию стало создание в ноябре 1930 г. министерства образования и здравоохранения.
Инициативы правительства Варгаса в области образования, как и в других сферах, были навеяны авторитарными практиками. Государство пыталось выстроить систему образования сверху вниз, не прибегая к широкой мобилизации общества, но также и не настаивая на продвижении всеобъемлющего школьного образования, которое включало бы в себя весь культурный пласт.
Даже когда было установлено диктаторское «Новое государство», образование оставалось пронизанным смесью иерархических ценностей и консерватизма, порожденного влиянием католицизма, но оно не приняло форм, характерных для фашистской Италии. Проведение образовательной политики оставалось по преимуществу в руках молодых политиков-«минейрус», карьера которых началась еще в годы правления в их штате старой олигархии, а после 1930 г. приобрела новый вектор. Примерами могут служить Франсиску Кампус, который был министром образования с ноября 1930 г. по сентябрь 1932 г., и Густаву Капанема, сменивший его на этом посту и пребывавший в должности министра достаточно долгое время — с 1934 по 1945 г. В 1930–1932 г. Франсиску Кампус развернул в рамках министерства образования активную деятельность, сосредоточившись в основном на высшем и среднем образовании.
На ниве высшего образования правительство стремилось создать условия для появления университетов в подлинном смысле этого слова, которые были бы предназначены для преподавания и исследовательской деятельности. Что же касается среднего образования, то речь шла только о том, чтобы приступить к его введению, так как до этого момента на большей части страны имелись всего лишь подготовительные курсы для поступления в высшие учебные заведения. Реформа Кампуса окончательно установила систему поэтапного обучения в два цикла [120], ввела обязательное посещение учебного заведения, учредила выдачу диплома о среднем образовании для поступления в высшее учебное заведение.
Главные шаги в деле создания университетов были сделаны в Федеральном округе и в штате Сан-Паулу (при участии федеральных властей). Так в 1934 г. появились Университет Сан-Паулу (УСП — Universidade de São Paulo, USP), а в 1935 г. — Университет Федерального округа [121].
4.2. Политический процесс
Для характеристики политического процесса в 1930–1934 гг. важно отметить два взаимосвязанных обстоятельства: роль тенентизма и борьбу между центральной властью и региональными группировками.
После победы революции 1930 г. тенентисты переместились в правительственные органы и сформулировали более ясную программу. Они предложили подходить к учету потребностей различных регионов страны с одинаковыми критериями, разработали ряд экономических планов, выдвинули проект создания базовых отраслей промышленности (прежде всего металлургии) и программу национализации, которая должна была охватить шахты и рудники, транспорт, средства связи и каботажные суда. Для реализации этих реформ было необходимо иметь в наличии централизованное и стабильное федеральное правительство. Решительно отмежевавшись от либеральных взглядов, тенентисты выступали за продление диктаторского правления и за разработку конституции, которая наряду с индивидуальным представительством установила бы представительство от социальных классов и слоев; в этом случае каждый штат должен был бы иметь равное количество как одних, так и других представителей.
Варгас стремился использовать тенентистов как инструмент в своей борьбе против засилья олигархий штатов в двух очень разных регионах — на Северо-Востоке и в штате Сан-Паулу. Северо-Восток был излюбленным местом деятельности тенентистов: многие из них происходили из этих мест, где господствовали крайняя бедность и неприкрытое насилие со стороны узкого круга правящих элит.
Многие интервентóры, получившие назначения в северо-восточные штаты, были военными. В ноябре 1930 г. правительство создало под руководством Жуариса Таворы региональное управление северными штатами. Тенентисты стремились осуществить определенные меры по улучшению ситуации, выполнить некоторые требования трудящихся, пытаясь в новых условиях возродить традицию «спасательства». Интервентор Баии Журасй Магальяэнс создал комиссии по развитию сельского хозяйства, стремился расширить сеть услуг по оказанию медицинской помощи и издал декрет о принудительном сокращении квартплаты. Тавора собирался экспроприировать имущество тех представителей олигархии, которые наиболее скомпрометировали себя в годы Первой республики.
Между тем, не имея ни условий для реализации крупных преобразований, ни намерения осуществить их, тенентисты в конечном счете пришли к соглашению с региональными правящими группировками. С другой стороны, меры по снижению квартплаты и по экспроприации имущества были блокированы федеральным правительством и не имели дальнейшего продолжения. Деятельность тенентистов на Северо-Востоке, несмотря на свой ограниченный характер, пробудила наступательные настроения среди правящих групп в наиболее развитых регионах страны. Жуариса Тавору иронически называли «вице-королем Севера», а за свою попытку создать альянс мелких штатов он получил суровый отпор.
Неумелые действия федерального правительства привели к тому, что в штате
