Март 1928 года — Новая Живописца раскалывается. Катаклизм в южном созвездии. В то же время катастрофы происходили в южных частях этой Земли. См. выше о других признаках связи между частями этой Земли и неба, расположенных ближе друг к другу, что объяснимо, если звезды — точки на не слишком далекой скорлупе, но невозможно, если звезды удалены на триллионы миль, в сравнении с чем расстояния между частями этой Земли неуловимо малы.
Все данные я беру из нью-йоркских газет. Сотрясения в Италии, и сияние в небе одновременно с (31 марта) землетрясением в Смирне — «небо пылало». Сильнейшие за 50 лет дожди заливают Гондурас 9 апреля — в тот же день трясет Перу — в Чили такой снегопад, что под заносами оказались, как сообщали, двести человек и 2000 животных на фермах — толчки и паника в Мексике.
Ортодоксы: все это просто совпадения.
Нам представляется, что туманное кольцо отделяется от Новой Живописца, как кольца дыма и пыли расходятся от Везувия при извержениях.
14 апреля — день, несчастный для Болгарии. Продолжается землетрясение в Болгарии — толчки в Мехико — качаются города в южной Мексике — продолжается землетрясение в Перу. Сотрясение в Греции 19-го числа — жестокий снежный буран в Польше того же числа. Потоки воды заливали содрогающуюся землю Болгарии. Никакой де Баллор, или Дэвисон, или Милн не упомянул этих ливней в своем описании землетрясения. Жесточайшие толчки, зарегистрированные в истории Южной Африки, сотрясли Иоганнесбург 21-го. На следующий день был разрушен Коринф в Греции, и во время этого землетрясения прошел жестокий ливень.
Новая Живописца раскололась на четыре части — и города Греции вскрикнули людскими толпами. Нечто, очень похожее на выбросы вулкана, удаляется от новой звезды — и «пятичасовой грязевой дождь залил улицы по щиколотку, вызвав сегодня ужас в Лембурге и Герновице».
Вопль греческих городов — он тонет в отчаянных всхлипах от процессии носилок с раненными. Где-то под рухнувшими зданиями погибла пташка.
Дорога от Коринфа — беженцы со своим скарбом…
Перепуганные мулы бьются, разбрасывая копытами узлы с добром — крики, мольбы и смех шутников — кричащая женщина размахивает окровавленными руками — ей отрубили пальцы, чтобы снять кольца. Плачущие дети, чьих родителей перемололо в кашу — вопли женщины с обрубками вместо пальцев…
Внезапное осознание пульсации…
В проблесках далекого солнца угадывается ритм.
Звезды, видные сквозь тюремную решетку — или в отверстие любого другого адского местечка этой Земли — и, быть может, если все звезды моргнут разом, сотрясение сметет ад с этой Земли.
Есть ритм в блеске далеких штыков. По дороге марширует колонна солдат.
Размах этих колебаний — застывшая паника. Проблески складываются в новые образования. Длинная вереница искр в солнечном луче — жестяные чашечки в очереди за супом.
Где-то еще пострадал воробышек. Запасы веществ его тела потянулись к ране — затихает биение сердца, остывает горячка в крови — ради восстановления поврежденных тканей.
Британская эскадра входит в коринфский залив — и итальянский броненосец — и американский крейсер. Из центров Американской помощи Ближнему Востоку стекаются 6000 одеял — 10 500 палаток — 5000 ящиков молочного концентрата — груз муки.
Если мыслимо представить, что вокруг этой Земли, и не так уж неизмеримо далеко, существует звездная скорлупа — вот черты, проявляющие наше существование как единый организм.
28 ноября — с неба во Франции выпадают массы пыли и грязи. Постараюсь больше не заводиться, но упомяну, что ее приписали урагану в пустыне Сахара.
5 декабря 1930 года — ядовитый газ в Бельгии. См. описание выше в этой книге.
Допустимо, что оба феномена могли быть выбросами вулкана вне этой Земли — коль скоро им не находится земного объяснения — и их проявления во Франции и в Бельгии, близко по расположению, но с недельным промежутком по времени — еще один факт в пользу нашей версии неподвижной Земли.
Эта Земля раскалывается, словно в ответ на возмущения где-то вдали — вулканические извержения и катастрофические землетрясения.
24-26 декабря — жестокие землетрясения в Аргентине и на Аляске, а между этими отдаленными районами — зрелищное появление чего-то, что могло быть бомбой, выброшенной звездным вулканом. «New York Times» (26 декабря 1930 года): что в Айдахо видели и слышали гигантский метеор. Грохот, раскатившийся на много миль, по словам очевидцев, напоминал о землетрясении.
Ливень «просто по совпадению» пролился на сотрясающуюся землю Аргентины. «Дождь лил такими потоками, что местами на улицах Мендосы стояла вода глубиной до трех футов». В небе видели «странное свечение». «Огромные стрелы цветных лучей проходили по небу».
В январе 1931 года возмущения на этой Земле продолжались. Возможно, появилась новая звезда. Я ссылаюсь на авторитет любителей. «New York Times» (7 января 1931 года): что в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико, утром 6 января от десяти часов до полудня в западном небе видели странную звезду По мнению бюро погоды, то могла быть не звезда, а планета Венера. Объяснение Венерой — стандартное объяснение для огней, видимых в дневном небе, но оно часто не приложимо к обстоятельствам.
Катастрофы и наводнения — и если мы можем допустить, что вокруг этой Земли существует лишь тонкая оболочка с чрезвычайно низкой температурой, которая под влиянием бурь и других сотрясений способна пропускать земные испарения, так что без пополнения извне Земля пересохла бы, станет понятен механизм необходимого переноса воды со звезд на эту Землю.
Потоки насекомых и дожди лягушек, и паломники пересекают Атлантический океан. Метаболизм в лапке лягушки — и в Соединенных Штатах тот же процесс перестройки, известный как гражданская война. Сознание философов, богословов, ученых и до некоторой степени всех прочих — в состоянии Единства — и моя мысль, что попытки мыслить Универсум или Абсолют были неправильно истолкованы. Дайте мне больше данных в подтверждение того, что Земля окружена не слишком далекой звездной скорлупой — и на этой основе проявится связь между всеми феноменами существования.
Звезда за звездой, звезда за звездой — и знаки, появлявшиеся одновременно с ними. Землетрясение за землетрясением, землетрясение за землетрясением — и знаки в небесах. Звезда после землетрясения после наводнения — небеса кипят знаками — бури признаков.
Луч света в небе утыкается в звезду. Брызги чернил складываются в слова. Из них составляется история об огромных обитаемых землях, окружающих эту Землю. Они плодородны, коль скоро из них падают на эту Землю органические субстанции. Переменные звезды — сменяющаяся световая реклама, объявляющая о выгодной продаже недвижимости. Метеоры декламируют строку за строкой, но мы по большей части слишком непробиваемы, чтобы нас можно было убедить, взывая к чувствам. Менее внятно бубнят ту же историю тучи пыли, засыпающей Европу. Мало кто из нас способен понять намек величиной с материк.
Прожекторы солнца освещают небесные празднества. Они веками ждали, пока в них увидят смысл. То, что теперь известно как Млечный Путь, — это небесный Бродвей, и быть может, когда-нибудь по нему прошествуют земные исследователи…
Если эта Земля неподвижна.
Согласно многим данным из этой книги, это может оказаться не таким уж важным, не играющим роли. Если мы допустим существование телепортации как «естественной силы» и заподозрим, что некоторые человеческие существа знают и используют ее; и если мы думаем, что кульминацией серии телеопераций будет коммерческая телепортация товаров и людей — тогда нас мало заботят другие обстоятельства, и мы представляем, как обитатели этой Земли силой желания — если это правильный метод — переносятся на Марс, на Луну или на Полярную звезду. Но я исхожу из предположения, что в основе нашего существования лежит ирония, если не садизм, с наслаждением направляющий самых управляемых созданий на этой Земле к созданию, ценой огромных мук и расходов, совершенно ненужных вещей — сложной телеграфной сети, использующей два провода — которые потом свели к одному, и только потом выяснили, что той же цели можно достигнуть и вовсе без проводов. Труды и страдания первых исследователей Арктики, пробивавшихся к полюсу через торосы со скоростью три-четыре мили в день, — а Бэрд туда просто перелетел.
Так что, возможно, и я занимаюсь собиранием данных для нового поля исследований, которое потребует трудов и страданий, будет стоить жизней и состояний, нищеты и лишений — пока, наконец, не придет понимание, что все это было ни к чему.
Если же говорить о путешествиях с помощью механических и, возможно, излишних средств — если только не считать, что созданиям этой Земли необходимы трудности и катастрофы, — самым важным вопросом оказывается неподвижность этой Земли. Невозможно механически или страдательно вести исследования из места, которое сегодня здесь, а завтра за 60 х 60 х 24 х 19 миль отсюда.
