Вот выдержка из инструкции для немецких административных чиновников в оккупированных восточных областях времен Великой Отечественной войны: ««Велика наша страна и обильна, да нет в ней порядка. Приходите володеть нами» — таково изречение русских, относящееся еще к началу их государства и приглашению норманнов. Эта установка проходит красной нитью через всю их историю от монгольского ига, через польское и литовское владычество, автократию царей и господство немцев вплоть до Ленина и Стали-8а. Русские всегда хотят быть массой, которой правят. Также подействует на них и вступление немцев. Тогда будет исполнено их желание: «Приходите и правьте нами»»[41].
Вот речение непосредственно от самого А. Гитлера, величайшего норманиста всех времен и народов: «Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы» («Майн кампф»).
Можно ли отсюда назвать Нестора «первым гитлеристом»? Конечно, нет, однако, следуя логике М. Д. Приселкова и др., к таковым вполне определенно можно причислить разного рода Шлецеров и Байеров, которые, пользуясь высочайшим покровительством дома Романовых, всласть поглумились над историей восточного славянства.
Все эти утверждения о «норманнстве» Нестора просто нелепы, если, конечно же, не учитывать некоторую политическую подоплеку норманизма. Но как же дело обстояло в реальности? Реальность заключается в том, что преподобный Нестор Летописец был монахом Русской Православной церкви, которая в его времена не являлась автокефальной, а была одной из метрополий Константинопольского Патриархата. До 1051 года митрополиты Русской церкви, все как один, назначались из числа греков и только в 1051 году Ярославу Мудрому удалось провести на митрополичью кафедру отца Илариона (прозв. Русин), после чего и возникла традиция чередования митрополитов из числа пришлых греков и туземных славян.
Достаточно даже поверхностного взгляда на ПВЛ, чтобы уяснить безусловную ориентацию Русской церкви на Константинополь. Совершенно не случайно, что события на Руси в ПВЛ даются в привязке к событиям политической жизни Византии.
К примеру:
«В лето 6374 бысть в Грецехъ царь, именемъ Михаилъ, и мати его Ирина, иже проповедаша поклонение святымъ иконамъ въ 1-ю недълю поста»
«В лето 6376 нача царствовати Василей Макидонянинъ летъ 18 и месяц 11. При семь трусь бысть во Цариграде 40 дний, поченъ на святого Полиекта».
«В лето 6421 поча княжити Игорь по Олгь. В се время нача царствовати Констянтинъ, сынъ Леоновъ, зять Романовъ».
И т. д., и т. д., и т. п.
В ПВЛ нет ни одной привязки к политической жизни каких-либо скандинавских народностей, о которой киевские летописцы не знали ровным счетом ничего. Так же не случайно, что много места в ПВЛ уделяется именно русско-византийским отношениям.
Так вот, на мой взгляд, следует все-таки разделять научный поиск и нечистоплотные идеологические спекуляции. Дело в том, что Нестор не являлся современным ученым этнографом, вооруженным новейшими методиками научного исследования. Он не обязан был отличать этнические общества от социальных групп или же политических ассоциаций. Между тем, чрезвычайно печально сознавать, что научная квалификация некоторых сегодняшних докторов наук не превосходит квалификацию монаха XII века. Засим мы попытаемся, в меру своих ничтожных сил, уяснить себе некоторые моменты средневековой истории.
В принципе, объяснять важность терминологии нет необходимости. Если термин верно отражает суть явления, то картина мира, рисуемая с помощью терминов, также предстает перед человеком верным образом. Так, известно, что одним из способов фальсификации в тех же гуманитарных науках является подмена понятий. К примеру, советские политэкономисты часто подменяли понятия общество и государство и, как следствие, понятия общественной и государственной собственности, каковые далеко не одно и то же. Сложно сказать, какова была выгода от этой подмены советскому обществу, но для советского государства эта выгода представляется несомненной, поскольку данная подмена позволяла государству шарить в общественном кармане без какого-либо стеснения.
В исторической науке всякая терминологическая несуразица, неточность в определениях затрудняют верное понимание событий прошлого и приводят к неправильным и подчас печальным выводам. К примеру, согласно утверждениям историков, Русские княжества в XIII веке были завоеваны некими «монголо-татарами», которые установили двухсотсорокалетнее «монголо-татарское иго» или же систему поборов и угнетения русского народа, просуществовавшую до 1480 года. Что это были за «монголо-татары», российская историческая наука не может разобраться до сих пор.
Дело в том, что в 1202 году, в год Ногай (Собаки), монголы, руководимые Чингис-каганом, вырезали всех татар ростом выше оси тележного колеса, каковое деяние ныне называется просто и незамысловато — геноцид[42]. Сделали это монголы по причине, которую они и не думали скрывать. Автор «Сокровенного сказания» пишет прямо и недвусмысленно: «Искони был Татарский народ палачом наших дедов-отцов». Таким образом, совершенно непонятно, на каком основании в издевательствах над русским народом могут быть обвинены уничтоженные монголами татары. Тем более непонятно, на каком основании философ Николай Бердяев утверждал: «Татарин еще сидит в нас, и этот татарин должен быть изгнан из России». Что он, собственно говоря, имел в виду?
Посему, дабы не уподобляться философу-экзорцисту Н. Бердяеву, нам следует поговорить о весьма скучном, но крайне необходимом вопросе, т. е. о терминах.
Известно, что люди являются существами общественными и склонны объединятся в разного рода коллективы и общности: семьи, бригады, дивизии, воровские шайки, охранные агентства, корпорации, роды, племена, нации и т. д., и т. п. Обычно человек является членом не одного, а многих коллективов и общностей, к примеру, автор этой книги является членом семьи, производственной корпорации, гражданином РФ и принадлежит к великорусскому этносу. Соответственно, существует некоторое количество терминов для обозначения принадлежности к той или иной группе. Упомянем наиболее важные из них.
Соционимы — имена групп и социальных качеств, признаков, по которым может быть образована социальная группа или категория, социальный архетип. К примеру, слово «татарин» в русском лексиконе XIII–XVII вв., применительно к Золотой Орде и образовавшимся после ее распада государствам, обозначало надплеменную, надэтническую прослойку военно-служилой знати и военно-служивого слоя вообще. Впоследствии термином «татары» в Российской империи стали называть тюркоязычные народы, между тем, как отмечал еще Н. М. Кармзин: «Ни один из нынешних народов татарских не именует себя татарами, но каждый называется особенным именем земли своей»[43].
Политонимы — названия всего населения каких-либо государств. К примеру, советские люди это политоним, обозначающий население Советского Союза. Иногда в качестве политонима может выступать и этноним; так, за границей России русскими очень часто называются все граждане РФ без учета национальности.
Этнонимы (от греч. έθνος — племя, народ и όνυμα — имя, название) — названия наций, народов, народностей, племен, племенных союзов, родов и др. этнических общностей (этносов). Таким образом, следующим нашим действием будет выяснение значения термина этнос.
Так вот. Существует множество дефиниций понятия этнос. К примеру, Ю. Волков и И. Мостовая в глоссарии к учебнику для вузов «Социология» (1998) дают следующее определение: этнос — исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающая общими чертами и стабильными особенностями культуры и психологического склада, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием).
Электронный словарь «Война и мир в терминах и определениях» утверждает: этнос (национальность) — устойчивое культурно-историческое объединение людей, сложившееся на основе племенного родства, единства бытовой культуры (включая язык общения, религиозный культ, нормы повседневного поведения и др.), существующей (или существовавшей) общности территории обитания (вмещающего ландшафта) и обладающее сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании (этнониме).
В. Д. Соловей считает, что этнос — сущностно биологическая группа социальных существ[44]. Л. H. Гумилев в толковом словаре к книге «Этногенез и биосфера Земли» пишет: этнос — естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энергетическая система (структура), противопоставляющая себя всем другим таким коллективам, исходя из ощущения комплиментарности.
