«О, Лама расскажи мне о Шамбале!»- попросил как-то Николай Рерих настоятеля одного из тибетских монастырей. И услышал в ответ: «Но ведь вы, на Западе, ничего не знаете о Шамбале, и не хотите знать. И спрашивая лишь из любопытства, ты напрасно произносишь это священное слово…».
Да уж, Запад есть Запад, Восток есть Восток…
И поэтому на Востоке труд земледельца был в большем почете. Все население Индии, по словам Диодора Сицилийского, делилось на семь групп. Первыми из людей почитались философы. За ними шли земледельцы. И те и другие не принимали участия в войнах, не исполняли общественных повинностей, а усердствовали исключительно в своих занятиях. Размышляли о сути бытия и реализовали эти мысли на практике.
«ЛИШЬ В ДУХЕ МЫ УКРЕПЛЯЕМСЯ И УМСТВЕННО И ФИЗИЧЕСКИ,
- писал Николай Рерих.- ДУХОВНО СОСРЕДОТОЧЕННЫЙ
ЧЕЛОВЕК ТАК ЖЕ СИЛЕН, КАК ДЮЖИНА САМЫХ МУСКУЛИСТЫХ
АТЛЕТОВ».
Укротители Желтой рек. Миссия отца Иакинфа. Мудрый Юй. Книга песен. Ароматы китайской кухни. Поля, незнающие отдыха. Четвертый ингредиент.
На северо-восток от Индии, за цепью Гималайских гор лежит Китай. Страна, в которой земледелие почиталось, как ИСКУССТВО. Казалось бы, в Египте, Месопотамии и особенно в Индии люди научились использовать все силы природы, добились высочайших урожаев. Все так. Только в Китае удалось сделать больше.
Укрощение самых могущественных реки Азии, Хуанхэ и Янцзы, превращение области Кианг-Нань в цветущий край – это не простое противопоставление усилий человека силам природы. Воды только одной Хуанхэ несли с собой вдесятеро больше ила, чем Великий Хапи, вдвое, чем Тигр и Ефрат. Впятеро больше Инда.
Великая Желтая река (Хуанхэ) на два процента состоит из твердых осадков. Поэтому все плотины и ограждения китайцев должны были обладать десятикратной прочностью по сравнению с египетскими. В них следовало вложить вдесятеро больше сил и средств. Но и это еще не давало гарантии успеха. За тысячелетия Хуанхэ не углубило свое русло, а приподняло его над равниной. Размытый дождями берег мог повлечь за собой неминуемую катастрофу.
Монах Иакинф, в миру Никита Яковлевич Бичурин, долго живший в Китае, рассказывал: «В 2280 году до Рождества Христова в империи случилось великое наводнение. Правительство решило положить конец буйству стихий. Указом императора принцу Юю повелевалось возвести по всей стране плотины и дамбы. В результате удалось освободить множество затопленных земель».
«Решение», «указ», «строительство» - всего лишь слова. Не было ведь никакой техники. А вы знаете, сколькими жертвами приходилось оплачивать подобное строительство даже в наше время. Но одно дело - мания безумных вождей, и совсем другое - «духовное сосредоточение всего народа». Будущий император нуждался в цветущем государстве, а не в пирамиде черепов, воздвигнутой в честь его величия.
О мудрости принца Юя можно судить по проложенным им границам, разделившим страну на провинции. Они осталось неизменными по сей день. Просвещенной Европе потребовались столетия, чтобы мечем и огнем установить свои рубежи. Во скольких загубленных жизней и человеческих страданий обошлись нарисованные на бумаге границы, внутри бывших СССР и Югославии! А здесь один человек поделил, взвесил все «За» «Против», и на века.
Не последнюю роль сыграло все тоже «сельскохозяйственное зрение» принца. Как оценить и обложить справедливыми налогами все земли империи? Без знаний почв уж точно не обойтись. Да, и чиновничий формализм станет не дешево.
К западу от Пекина располагалась провинция Цзичжоу. Земли «белые и рыхлые». Проще говоря, средние, но... подати велено не брать. Почем? Белый цвет земель не обещает больших урожаев. Трудитесь, разбогатеете, сочтемся.
В области Яньчжоу земля «черна и тучна». По всему видно, относится к высшей категории. Вот, где можно взять с хозяев по максимуму… Ан, нет.
Кругом холмы, овраги. И коли с земледельца драть три шкуры, в скорости голодать начнет…
Спустя три тысячелетия, в России распахали еще более богатые, «царские» почвы, черноземы. Ну, и налоги с них потребовали платить соответственно рангу. А уже через двадцать лет голод в степях стал частым гостем. Эрозия, обезглавив земли, покрыла степи оврагами, которые и отобрали влагу у плодородного слоя, а с ней пищу растений и хлеб людей.
Это и предвидел Юй, урезая пошлины в той, казалось бы, богатой провинции на тридцать лет. Ведь, чем больше денег надо выплачивать в казну, тем нещадней станут распахивать территорию. А «укротитель рек» не раз наблюдал, как вода точит плодородный слой в холмистых местностях.
Еще дальше на Восток тянулись «белые и тучные почвы», окруженные солончаками. «Белые» и «тучные» во все времена означало только одно. Опасные! Потому, как белый цвет дает соль. Стало быть, и здесь о налогах не могло быть и речи. Напротив, всякому, кто одолеет солончаки и уберет с полей белые «оспины», облегчались подати на другие промыслы.
Его высочество были сколь снисходительны, столь и прозорливы.
Еще дальше на Запад открылись «желтые и рыхлые почвы». На первый взгляд: не велика ценность. Но интуиция подсказывала: быть здесь большим урожаям. И как ни возмущались (в глубине души) крестьяне, как усердно ни улыбались и кланялись сановнику, а подати пришлось платить высокие.
Будь император Китая алчным тираном, он, наверняка, засадил бы Юя в темницу, а то бы и казнил. Причины? Их и искать не надо. Например, «не оправдал оказанное доверие», «нанес ущерб казне», «мягкотелость», «отсутствии принципиальности», «искажении генеральной линии пар…».
Но кто бы тогда открыл ВРАТА В НОВУЮ ЭПОХУ, ВОЗГЛАВИЛ БИТВЫ МУДРОСТИ С НЕВЕЖЕСТВОМ, ДУХОВНОСТИ С КОСНОСТЬЮ, САМОПОЖЕРТВЕННОСТИ С ЭГОИЗМОМ? Потому-то Юю и доверяли.
К традициям и верованиям в Поднебесной империи относились с большим почтением потому, что они всегда были прочно связаны с реальностью.
Например, желтый цвет предпочитали всем остальным. В мифах первого императора называли не иначе, как Хуан-ди, «Желтый правитель, владелец земли пяти цветов». О чем и оповещал жертвенный холм. Мы бы назвали его клумбой. Отец же Иакинф величал не иначе, как «Компасом Императора».
На восточной стороне холма насыпалась зеленая почва – символ рисовых полей. На западной – белая, олицетворявшая пустыню. На северной клали черную почву, а на южной красную. Сверху, в центре укладывался слой желтой земли – символ правителя. Даруя владения, он вручал горстку земли, указующей на ту часть Поднебесной, куда отправлялся новоявленный князь.
Магия? Вера? Вовсе нет. Любой специалист увидел бы в этом холме, хоть и примитивную, но почвенную карту страны. На севере Китая встречались черноземы – черный сектор жертвенника. На востоке – рисовые почвы. Они большую часть года находились под водой. Им не хватало воздуха. Ну, и как всякий «утопленник» имели нездоровый цвет «лица», что и подчеркивал их зеленый слегка сизоватый оттенок. Южный сектор – красные тропические почвы. В них содержится очень много железа. Ну и запад, обращенный к пустыне Гоби, ассоциировал с землями, покрытыми солью, то есть белым цветом.
Ну, а желтый цвет? Чем он так угодил? Почему почитался более остальных? Все объяснялось просто. Это окраска ЛЕССА. Лесс – не глина и не песок. Скорее пыль, в которой сочетаются лучшие качества этих грунтов. Он легок, порист, хорошо пропускает воду, попутно выуживает из нее все питательные вещества, нужные растениям. Вместе с илом лесс образует не просто плодородный слой, а идеальную почву. Именно это понял Юй, не вняв уверениям и подхалимажу хитрых крестьян, и повелев им платить подати сполна. Именно, поэтому к лессу отнеслись с таким уважением и поместили в центр «жертвенного холма».
Лесс – это даже не почва, а полуфабрикат, основа, на которой родилось, из которого состояло большинство сельскохозяйственных земель империи. Ну, и понятно дар природы, доставшийся китайскому крестьянину. Дар, побуждавший его к неиссякаемому творчеству.
Стоит признать, в Древнем Китае полагались больше на руки и знания, нежели на всевозможные технические приспособления. Здесь не могли похвастаться набором изысканных инструментов для полевых работ. Как, например, шумеры в Месопотамии. Но крестьянин знал множество «блюд», помогавших земле сохранять свои силы и становиться более тучной. Использовал каждую ее пядь.
На севере империи, где лето коротко, и более одного урожая в год не получишь, поле, после уборки риса, заливалось водой и превращалось в пруд, для разведения рыб. Шелковичные деревья росли не только на межах и грядках, но и покрывали плотины, перемычки между рисовыми чеками.
