Ознакомительная версия.
Можно утверждать с полным основанием, что значительное количество древнерусских городов создалось еще в дофеодальное время. В феодальную эпоху процесс роста городов и создания новых только ускорился, — появилась организованная сила, заинтересованная в росте и создании городов.
Однако общим правилом для и дофеодальной, и феодальной эпох является то, что города развивались там, где были особенно благоприятные условия для быстрого роста населения; там появлялась дифференциация труда, ремесла, торговля. Не города создавали ремесла и торговлю, а хлебопашеско-ремесленно-торговая база создавала города; только в искусственных городах было иначе, но «иначе» могло быть только в том случае, если было откуда брать ремесленников и торговцев, и при наличии для них рынков сбыта. Владимир-на-Клязьме был искусственным городом, но процветал недолго, незаметная Москва быстро переросла его, переросла потому, что обладала гораздо более благоприятными условиями для роста населения.
На этом мы и закончим наши замечания по основному вопросу о сути древнерусских городов.
Остановимся теперь на некоторых деталях, которые нельзя обойти молчанием. На с. 54 Тихомиров называет Никоновскую летопись «недостоверным источником» и, по-видимому, сомневается в набеге печенегов на Киев в 876 г.
Подобно большинству русских историков, вернее, просто слепо веруя им, Тихомиров не понимает значения многих мест Никоновской летописи. Как мы показали в нашей работе, Никоновская летопись черпала эти сведения из какого-то протографа, сведения, просто пропущенные в «Повести временных лет». Однако это не значит, что пропущены они из-за их недостоверности, — большей частью это малозначащие подробности. Касательно же печенегов мы находим у византийских историков сведения, подтверждающие их присутствие в эту эпоху в Причерноморье.
Вообще чисто историческая основа работы Тихомирова — не на надлежащей высоте: он часто неосторожен в своих выводах. Например, на с. 367 он сомневается в постройке княгиней Ольгой церквей в Витебске, ссылаясь на неверность даты, 974 г. Ольга же, мол, давно умерла. Ольга умерла в 969 г, но неизвестно, по какому счислению дан 974 г, ведь в болгарском счислении разница будет на 8 лет, — значит, Ольга могла еще жить, и доказательство Тихомирова не имеет окончательной силы.
Упоминая о главных моментах истории города Любеча, Тихомиров почему-то пропускает, что дед Владимира Великого был «Малко любечанин», но приводит только, что святой Антоний был из Любеча.
На с. 338 Тихомиров пишет, что в науке существует сомнение о подлинности договора Руси с греками в 907 г. Трудно поверить, что это можно было сказать в 1956 г., — очевидно, Тихомиров не следит за историческими работами.
На с. 305 высказывается странная мысль, что «Турово-Пинская земля как отдельная единица со своей княжеской династией никогда не существовала и является ученой фикцией». Изучавшему летописи известно, что город Туров с его областью является предметом споров, войн, обменов, передачи по наследству и т. д., вряд ли в Древней Руси стали бы воевать из-за «ученой фикции».
На с. 301 мы можем прочитать, что «условность рассказа о крещении Владимира в Корсуне давно уже установлена А. А. Шахматовым». Очевидно, Тихомиров со времен опубликования работы Шахматова[22] ничего по этому вопросу не читал и ему неизвестны новейшие работы автора этих строк и М. В. Левченко.
Подобных погрешностей в работе Тихомирова немало, в основе их всех лежит недостаточная осведомленность в действительном положении дела на поле истории. Тихомиров явно отстает от современности.
Однако на с. 169 он помещает «поправку», уже превосходящую все ожидания. Она гласит: «Автор переводит слова латинской записи rex Georgius sclavus, как царь Георгий раб, тогда как нужно читать король Георгий славянин». Эта «поправка» показывает полное невежество Тихомирова. Перевод «Георгий раб» — перевод совершенно верный[23]: употреблен обычный оборот древности: sclavus (Dei) — т. е. «раб Божий», оборот, бывший настолько трафаретом, что слово «Dei» даже опускалось. Этот оборот употребляется во всех христианских странах. Если Тихомиров этого не знает, он должен был понять полную нелогичность употребления здесь национального имени: никто не напишет: «я, Карл, англичанин», или «я, Генрих, француз», или «я, Светослав[24], русский»; так никто и никогда не подписывался. Наконец, если бы Тихомиров знал как до́лжно древнюю русскую историю, он не упустил бы того, что древние русские князья называли себя не «славянами», а «руссами». Если Тихомиров берется поправлять Айналова[25], надо знать, что он поправляет.
К другим ошибкам Тихомирова мы надеемся еще вернуться в дальнейших очерках попутно, при обсуждении разных вопросов о Древней Руси. Книга Тихомирова — полезная книга, но она еще «сырая» и нуждается в весьма существенной обработке и поправках.
4. Сообщение Феофана о руссах VIII в.
Византийский историк Феофан, описывая события царствования Константина V Копронима, приводит интересное указание, которое одними историками признается за упоминание руссов еще в VIII в., а другими совершенно отрицается.
Ниже мы увидим, что ни те ни другие правильно текста не понимают и указание Феофана не может считаться окончательно выясненным.
Известный норманист профессор Томсен, приводя греческий текст, к разбору которого мы еще вернемся, передает его содержание следующим образом:
«Он (Феофан Исаакиос, † 817) сообщает, что греческий император Константин Копроним в 773 г. объявил войну болгарам, которые жили возле Дуная. Он прежде всего отправил большую армию на 2000 кораблей, а затем сам поплыл на борту некоторых других, которые называются “ta rousia chelandia”».
Спор заключается в том, что одни переводят слово «rousia» — «русский», другие (в том числе и Томсен) — «красный».
Томсен старается разными путями доказать, что в греческом тексте употреблено слово «красный», а не «русский» и что, мол, этот отрывок Феофана ничего общего с Русью и русскими не имеет. Почему Томсен так старается — ясно: если руссы были на Дунае или в Византии в 773 г., то от норманнской теории ничего не остается, ибо она признает появление норманнов только в 852 (вернее, 860) г.
Томсен настаивает, что слово «русиос» с грамматической точки зрения никак не может быть переведено словом «русский». Ни Томсен, ни пишущий эти строки не являются специалистами греческого языка. Посмотрим поэтому, как перевел это место профессор классических языков К. С. Masterman из университета в Канберре, намеренно не извещенный нами о споре и его сути. Он перевел это слово как «русский». Значит, вышеупомянутое утверждение Томсена неверно.
Обращает на себя внимание то, что Томсен не дает перевода отрывка из Феофана, а излагает его собственными словами, причем, когда дело доходит до спорного места, он его не переводит, а пишет — «ta rousia chelandia». А между тем именно требуется точный перевод, и в первую очередь переводит ли он «хеландиа» в единственном или во множественном числе[26].
Далее, из изложения им отрывка явствует, что греческое выражение: «ta rousia chelandia» переводится им самим без достаточной уверенности, ибо он говорит: «And then himself sailed off on board some other galleys which are called “ta rousia chelandia”», т. е. «а сам отплыл на борту некоторых других галер, которые называются ta rousia chelandia». В греческом тексте вовсе нет слов «которые называются». Употребляя их, Томсен не переводит этого места, а объясняет это место так, как ему нравится.
Главное доказательство своей мысли Томсен видит в том, что в те времена императоры ездили на красном корабле. Этому охотно можно поверить: флагманский корабль с особой императора, будучи окрашен в красную краску, был виден всем издали, и флот в мирное ли время или в бою следовал за движением императорского корабля, оберегая вместе с тем его.
Но совершенно невероятно, что в случае присутствия императора весь флот, его сопровождавший, перекрашивался в красный цвет. А если император оставлял флот, значит ли, что весь флот опять перекрашивался в другой цвет? Нелепость очевидна. Наконец, если флот весь был красного цвета, как узнавали императорский корабль? Ведь смысл окрашивания в выделении цветом императорского корабля.
Значит, мы можем принять, что в красный цвет окрашивался только тот корабль, на котором император ехал.
Но тут мы наталкиваемся на нелепость другого рода: если «хеландиа» означает единственное число, то не мог император отправляться в военную морскую экспедицию на одном корабле; нелепость этого Томсен понимает и пишет «на борту некоторых галер», но тут другая нелепость: не мог император ехать на борту нескольких кораблей, ведь он был один и способностью к автотомии[27] не обладал наверное.
Ознакомительная версия.
