Однако наиболее многочисленной была группа носителей высших чиновных званий из числа тех, кто традиционно занимался предпринимательской деятельностью, совмещая ее с некоммерческими занятиями. Здесь особо стоит отметить благотворителей и многих иных, различными путями добившимися чинов, орденов и званий за "неслужебные отличия". Чины и ордена, в отличие от почетных званий, не только повышали общественную значимость и респектабельность отдельного предпринимателя, но и позволяли выйти за пределы сословно-социальной обособленности, а для национальных меньшинств (в частности, для евреев), открывали реальные возможности для качественного изменения своего социального положения. Помимо прочего, они получали и право поступать на государственную службу. В одной из статей Устава о службе гражданской говорилось, что "купцам, получившим какой бы то ни было чин вне порядка службы, не возбраняется вступать в гражданскую службу"(40). Чин коллежского регистратора давал право на личное почетное гражданство; чин титулярного советника – личное дворянство, а чин действительного статского советника – дворянство потомственное.
К концу ХIХ века в России существовало 27 жалуемых наград: 15 – орденами и 12 – чинами. Особый интерес для дельцов имели не награды вообще, а именно высшие: чиновные не ниже 4 класса (чин, дававший право на общий гражданский титул "превосходительства") и орденские – от Владимира 4 степени. Сама наградная политика государства на протяжении ХIХ века, но особенно в конце ХIХ – начале ХХ. вв., являлась своеобразным синтезом двух противоположных тенденций. С одной стороны, правящие круги осознавали необходимость поощрения наиболее значительных дельцов, добившихся крупных успехов в предпринимательской области и вносивших большой вклад в развитие различных отраслей культуры и просвещения. Как констатировала Комиссия по пересмотру устава о службе гражданской, "в видах оживления благотворительности и для привлечения состоятельных частных лиц к пожертвованию на дела общественного призрения, члены различных благотворительных обществ и учреждений, не несущие никаких служебных обязанностей, приравнены уставами и штатами сих учреждений к лицам, состоящим на государственной службе, причем должностям им присвоены нередко весьма высокие классы по чинопроизводству и разряды по шитью на мундире"(41).
Это положение устраивало далеко не всех. В правящих кругах господствовала чиновно-бюрократическая психология, дворянская спесь и корпоративные предрассудки, мешавшие власть имущим признать капиталиста, равного себе по социальному статусу. Подобные настроение и взгляды приводили к неоднократным попытками законодательно закрыть, законсервировать дворянско-бюрократический мир от проникновения в него новых элементов, сделать высшие чиновные звания и дворянское состояние лишь кастовыми признаками. Одним из проявлений этих настроений было принятие в 1892 г. закона, запрещавшего награждать купцов, мещан и других лиц, не состоящих на государственной службе, чинами.
Однако само понятие "государственной службы" законодательно трактовалось достаточно широко и охватывало не только систему административного аппарата. По замечанию С.Ю.Витте, "изящные искусства, литература, наука, прикладные знания, промышленность, торговля, сельское хозяйство, общественное управление, благотворительность – все это у нас в России состоит на государственной службе, если не целиком, то во всяком случае в значительной своей части"(42).
Характеристика, данная С.Ю.Витте, подтверждается "служебными биографиями" многих крупнейших предпринимателей. Скажем, один из руководителей известной финансовой группы под фирмой "Л.Кноп", член советов Московского торгового и Московского учетного банков и член правлений в ХХ веке еще целого ряда компаний, барон А.Л.Кноп числился на государственной службе с 1881 года, а в классных чинах с 1883 г. На протяжении всего этого времени он выполнял лишь декоративные обязанности попечителя Набилковской богадельни в Москве, за что и получил в 1912 г., по выслуге лет, чин действительного статского советника(43). В свою очередь, один из хозяев Учетного и ссудного банка Ф.Ф.Утеман получил действительного статского советника "за службу" в качестве попечителя женской профессиональной школы в Петербурге и т.д.(44). Среди служащих экономических ведомств фигурировали имена крупнейших капиталистов. Так по данным на 1912 год, в центральном аппарате Министерства торговли и промышленности значились: тайный советник А.Г.Елисеев (член совета по учебным делам), тайный советник А.Я.Прозоров, действительный статский советник Н.Н.Лабзин, камергер и статский советник Н.Н.Флиге (чиновники особых поручений) и другие(45).
Контингент получателей наград за "неслужебные заслуги" (главным образом чинов, орденов, медалей), не только не сокращался, но и постоянно увеличивался, В ХХ веке уже более 60% наград приходилось на тех, кто получал их за неслужебную деятельность. Материалы Комитета о службе чинов гражданского ведомства и о наградах показывают, что на них приходилось не менее 40%(46). И почти каждое десятое награждение было связано с пожалованием чина, хотя в отдельные годы этот показатель и был значительно ниже. Так, за 1913 г. структура наград была следующей: пожалованы ордена – 14789 лицам; чины – 1940 (в том числе: 111 класса – 85; 4 – 806, прочих – 1049); медали -25235; звание личного почетного гражданина – 2600 и т.д.(47) Среди получателей чинов несколько сот человек принадлежали к предпринимателям, которые получили данные отличия или за профессиональную деятельность, или за пожертвования на строительство школ, церквей, больниц и т.д., или за участие в деятельности попечительских советов и комитетов.
* * *
Интерес, проявляемый представителями деловых кругов к различным жалованным атрибутам иерархической системы, был обусловлен их желанием повысить свой социальный престиж, так как само наличие чинов и званий никаких конкретных выгод профессиональной, предпринимательской деятельности не приносило.
Наивысшей формой поощрения, несомненно было возведение "в потомственное Российской империи дворянское достоинство". Для крупнейших чиновников, переходивших в сферу частного предпринимательства, подобной "проблемы" не существовало. В подавляющем большинстве они или были дворянами по рождению, или приобретали его на государственной службе. В исключительных случаях успехи капиталистов-дворян поощрялись жалованием и родовых титулов.
Другое дело традиционные, или "исконные" предприниматели из числа купцов и потомственных почетных граждан. Случаи пожалования дворянства за успехи на предпринимательском поприще были вообще не часты. Однако тот факт, что "уходили в дворянство" семьи крупнейших дельцов, представители деловой элиты, а число таких родов вообще было невелико, придавал всегда такому событию особую значимость. Речь шла о том, как в условиях России просто богатые становились сословно-привилегированными.
Необходимо учитывать, что далеко не все капиталисты, даже из числа тех, кто имел формальные основания для этого, пользовались возможностью для получения прав высшего сословия. Скажем, семьи крупных предпринимателей, известных коллекционеров и меценатов Морозовых, Щукиных, Третьяковых и Бахрушиных вопрос о потомственном дворянстве не поднимали, хотя, например, Ал.Ал.Бахрушин и П.И.Щукин и имели чины "статских генералов". Те же, кто получал дворянский статус, порывали традиционные сословные связи, хотя им не всегда удавалось добиться признания дворянскими обществами.
Уже к началу ХХ века целый ряд известных российских предпринимательских фамилий принадлежал к потомственному дворянству, которое они получили во второй половине ХIХ века или путем анноблирования по чину, или по ордену, или "высочайшим пожалованием за выдающиеся заслуги". В их числе: Боткины, Вахтер, Губонины, Коншины, Перловы, Поляковы, Поклевские-Козелл, Прозоровы, Родоконаки, Рукавишниковы, Сапожниковы, Сименс, Солдатенковы, Солодовниковы, Терещенко, Харитоненко, Четвериковы и другие.
Переход в дворянство отдельных предпринимательских фамилий, из числа наиболее крупных дельцов, продолжался и в дальнейшем. В ХХ веке "одворянились" семьи: И.И.Лемана (1904 г.): Э.Э.Гербста (1906), Крестовниковых, Елисеевых, Якунчикцвых (1910 г.); Башкировых, Прохоровых (1912 г.); П.Ю.Вертгейм (1914 г.); Бардыгиных, Манташевых (1915 г.); Тагиевых (1916 г.) и некоторые другие. Большинство получило новый сословный статус "высочайшим пожалованием" по представлению министров, главным образом Министра финансов и Министра торговли и промышленности.
Уже само перечисление имен нового дворянства свидетельствует о том, что они были хорошо и широко известны в деловом мире России. Представители данных семей владели крупными промышленными и торговыми предприятиями, входили в правления ведущих коммерческих банков, страховых обществ и прочих компаний; имели крупную недвижимость в городах и земельные владения вне городских поселений. Основная часть их, приобретая права потомственного дворянства, не порывала своих предпринимательских занятий и продолжала сохранять позиции в ведущей группе предпринимателей.
