Ознакомительная версия.
Люди хотят все изменить и одновременно хотят, чтобы все оставалось прежним, таким, как раньше. Шанталь не знала, почему это происходит, но именно это и происходило с ней сейчас. Быть может, она слишком сильно привязалась к Вискосу, слишком привыкла к тому, чтобы ощущать себя побежденной, - и любой шанс на победу сделался для нее неподъемной тяжестью, невыносимым бременем.
Она не сомневалась, что чужестранцу надоест ждать от нее ответа и скоро может быть, уже сегодня к вечеру - он решит остановить свой выбор на ком-нибудь еще. Но страх пересиливал желание изменить свою участь.
Руки, совсем недавно державшие слиток золота, должны будут снова взять швабру, мочалку, половую тряпку. Шанталь повернулась спиной к закопанному сокровищу и направилась в город: там, в гостинице, ее уже поджи дала слегка раздраженная хозяйка, которой девушка обещала прибраться в баре до того, как проснется единственный постоялец.
Опасения Шанталь не подтвердились - чужестранец не уехал. В тот же вечер она увидела его в баре: он был как никогда оживлен и обходителен, рассказывал о своих приключениях, не вполне правдоподобных, но по крайней мере ярко и насыщенно пережитых им в воображении. И, как вчера, взгляды их безразлично скрестились лишь в ту минуту, когда он расплачивался за угощение.
Шанталь была измучена и мечтала лишь о том, чтобы все ушли пораньше. Однако чужестранец был сегодня особенно в ударе и рассказывал все новые и новые случаи, а завсегдатаи слушали его внимательно, заинтересованно и с тем уважением, больше похожим на смиренную ненависть, которое сельские жители испытывают к горожанам, полагая, что они - умнее, образованнее, современнее, культурнее и во всем разбираются лучше.
"Дурачье, - подумала Шанталь. - В толк не возьмут, как они важны. Не понимают, что каждый раз, когда в любом уголке мира кто-нибудь подносит ко рту вилку, он может сделать это лишь благодаря жителям Вискоса и им подобным всем, кто работает с утра до ночи, кто в поте лица, превозмогая усталость, с бесконечным терпением обрабатывает землю и ходит за скотиной. Они нужней миру, чем жители больших городов, а чувствуют - и ведут - себя как неполноценные, никчемные и сознающие свою никчемность существа".
Чужестранец между тем явно собирался продемонстрировать, что его культура весит больше и стоит дороже, чем тяжкий труд людей, сидевших в баре. Он показал на украшавшую стену картину:
- Знаете, что это такое? Одно из самых знаменитых в мире полотен: оно принадлежит кисти Леонардо да Винчи и изображает тайную вечерю - последний ужин Иисуса с апостолами.
- Не может быть! - воскликнула хозяйка. - Неужели такая знаменитая картина?! Мне она обошлась очень дешево.
- Но это ведь всего лишь репродукция: сама картина находится в одной церкви, расположенной далеко отсюда. Об этой картине существует легенда - если угодно, я мог бы рассказать.
Присутствующие изъявили согласие, а Шанталь снова почувствовала жгучий стыд за то, что стоит здесь и слушает, как этот проходимец щеголяет своей бесполезной образованностью для того лишь, чтобы показать - он знает больше других.
- При создании этой картины Леонардо столкнулся с огромной трудностью: он должен был изобразить Доб ро, воплощенное в образе Иисуса, и Зло - в образе Иуды, решившего предать его на этой трапезе. Леонардо на середине прервал работу и возобновил ее лишь после того, как нашел идеальные модели.
Однажды, когда художник присутствовал на выступлении хора, он увидел в одном из юных певчих совершенный образ Христа и, пригласив его в свою мастерскую, сделал с него несколько набросков и этюдов.
Прошло три года. "Тайная вечеря" была почти завершена, однако Леонардо пока так и не нашел подходящего натурщика для Иуды. Кардинал, отвечавший за роспись этого собора, торопил его, требуя, чтобы фреска была закончена как можно скорее.
И вот после многодневных поисков художник увидел валявшегося в сточной канаве человека - молодого, но преждевременно одряхлевшего, грязного, пьяного и оборванного. Времени на этюды уже не оставалось, и Леонардо приказал своим помощникам доставить его прямо в собор, что те и сделали.
С большим трудом его притащили туда и поставили на ноги. Он толком не понимал, что происходит, а Леонардо запечатлевал на холсте греховность, себялюбие, злочестие, которыми дышало его лицо.
Когда он окончил работу, нищий, который к этому времени уже немного протрезвел, открыл глаза, увидел перед собой полотно и вскричал в испуге и тоске:
- Я уже видел эту картину раньше!
- Когда? - недоуменно спросил Леонардо.
- Три года назад, еще до того, как я все потерял. В ту пору, когда я пел в хоре и жизнь моя была полна мечтаний, какой-то художник написал с меня Христа.
Чужестранец довольно долго молчал, устремив глаза на священника, который пил свое пиво, но Шанталь знала, что его слова предназначаются ей.
- Может быть, у Добра и у Зла - одно и то же лицо. Все зависит лишь от того, когда встречаются они на пути каждого из нас.
Он поднялся, сославшись на усталость, извинился и ушел в свой номер. Посетители бара расплатились и медленно потянулись к дверям, поглядывая на дешевую репродукцию знаменитой картины и мысленно спрашивая себя, на каком именно отрезке их .жизненного пути повстречался им ангел или демон. И, хотя никто не поделился своими раздумьями с другими, все единодушно пришли к такому выводу: все это произошло еще до того, как Ахав превратил разбойничий край в мирный и процветающий, а теперь все дни неотличимы друг от друга. И больше ничего.
Измученная Шанталь работала, как автомат, но знала, что она - единственная из жителей Вискоса, кто думает иначе. Она чувствовала на лице ласкающее прикосновение тяжелой и обольстительной руки Зла. "Может быть, у Добра и у Зла - одно и то же лицо. Все зависит лишь от того, когда встречаются они на пути каждого из нас". Хорошо сказано и, может быть, даже соответствует действительности, но сейчас ей было не до них - сейчас она хотела только спать.
Кончилось тем, что она ошиблась, отсчитывая сдачу одному из посетителей, что случалось с ней редко, она извинилась, но виноватой себя не почувствовала. Сохраняя бесстрастное достоинство, девушка дождалась, когда уйдут последние клиенты - по обыкновению, это были мэр и священник. Шанталь заперла кассу, надела свое дешевое тяжелое пальто и отправилась домой - так было уже много лет.
В третью ночь она предстала перед лицом Зла. А Зло на этот раз приняло обличье крайнего изнеможения и высоченной температуры - девушка почти теряла сознание, но при этом не могла забыться сном. Где-то за окном слышался неумолчный волчий вой. Порой Шанталь думала, что у нее начались галлюцинации: ей казалось, что зверь проник в ее комнату и говорит с ней на непонятном языке. В краткий миг просветления она захотела встать и пойти в церковь, попросить падре вызвать врача - ей плохо, очень плохо. Но когда она попыталась исполнить свое намерение, то поняла, что ноги ее не слушаются - стали точно ватные - и до церкви ей не дойти.
Если пойдет, то до церкви не дойдет.
Если же все-таки дойдет, ей придется ждать, пока падре проснется, оденется, отворит ей дверь, а тем временем ночной холод усилит ее жар до такой степени, что она скончается прямо там, перед тем местом, которое многие почитают священным.
"Что ж, - подумала Шанталь. - По крайней мере, не придется нести меня на кладбище: я умру на нем".
Всю ночь она металась в жару и полубреду, но, когда утренний свет проник в ее комнату, заметила, что температура снизилась примерно наполовину. Силы вернулись к ней, она попыталась было заснуть, но услышала такой знакомый гудок - это в Вискос приехал булочник, и, значит, пора готовить утренний кофе.
Никто не приказывал ей спуститься и купить хлеба: у нее ни перед кем не было обязательств и она могла лежать в кровати хоть целый день, потому что на работу ходила лишь по вечерам. Однако Шанталь чувствовала в себе какую-то перемену: чтобы окончательно не лишиться рассудка, бей необходимо ощутить окружающий ее мир. Она хотела увидеть людей, которые в этот час, как всегда, толкутся у маленького зеленого фургона, обменивая монетки на хлеб и радуясь тому, что начался новый день, а им есть чем заняться и есть что есть.
Она спустилась, поздоровалась, услышала: "У тебя усталый вид" и "Не случилось ли чего?". Все были приветливы и полны участия, готовы прийти на помощь, все были простодушны и безыскусно добры, а ее душа рвалась в клочья, обуреваемая страхом и сознанием своей власти, мечтами и жаждой приключений. Ей бы очень хотелось поделиться с кем-нибудь своей тайной, но она знала - стоит рассказать одному, как еще до полудня об этом будет знать весь город. Так что лучше уж поблагодарить за то, что беспокоятся о ее здоровье, и идти своей дорогой, пока не прояснится в голове.
- Нет, ничего, - отвечала она. - Волк выл всю ночь, не давал мне уснуть.
Ознакомительная версия.
