И тут следует подчеркнуть, что эти документы как раз и стали фундаментом советско-германских военных и военно-технических отношений не только на первые двенадцать лет — до прихода в 1933 г. к власти в Германии фашистов во главе с А. Гитлером, но и базой для подержания контактов между двумя странами в этих областях вплоть до начала Великой Отечественной войны. И хотя в 1934—1938 гг. уровень Раппальского периода не был достигнут, а отношения между двумя странами характеризовались настороженной неопределённостью, взаимным недоверием и подозрительностью, тем не менее конкретные военно-экономические соображения были определены, и связи в этой сфере не прерывались. Мюнхенское соглашение, подписанное в конце сентября 1938 г. Англией, Францией, Германией и Италией и касавшееся передачи Чехословакией Германии Судетской области, подтолкнуло СССР к активизации советско-германских военно-технических контактов с целью укрепить свою обороноспособность. Германия же нуждалась в СССР, прежде всего, потому, что не имела достаточных сырьевых запасов для ведения «большой войны». Об этом красноречиво констатировалось ещё 19 февраля 1933 г. в секретном немецком документе «Союз германской промышленности во внутренней и внешней политике Гитлера», добытом советской разведкой: «Борьба с немецкими коммунистами не испортит наших отношений с СССР. Русские в нас экономически слишком заинтересованы, и кроме этого они не переоценивают реальное значение коэффициента полезного действия для русских интересов... Наши официальные отношения с СССР не будут ухудшены. Экономически мы слишком связаны с русским рынком»64.
Уже в январе 1923 г. в Берлине заместитель председателя РВС СССР Э.М. Склянский провёл переговоры с представителями германского Генерального штаба относительно размещения советских заказов на поставки вооружения и получения в Германии кредита в 300 млн марок.
17 февраля того же года в Москве в течение двух недель советская и немецкая стороны прорабатывали вопрос о заключении военного союза между СССР и Германией.
А в апреле в ходе визита в советскую столицу немецкой делегации во главе с начальником штаба Управления вооружений сухопутных войск подполковником В. Менцелем были достигнуты договорённости о заключении сразу двух новых договоров: о производстве в СССР 400 тыс. боеприпасов для рейхсвера, строительстве завода по производству химических отравляющих веществ, а также об их финансировании в объёме 35 млн марок65. Но это было только начало.
14 апреля 1931 г. Германия предоставила СССР кредит на 300 млн марок, под который Советский Союз разместил в немецкой промышленности дополнительные военные заказы.
Москва рассматривала официальный Берлин как крайне важного торгового партнёра. Неслучайно с 1929 г. по 1932 г. советский импорт из Германии возрос с 353,9 млн до 625,8 млн марок. В немецком машиностроительном экспорте в 1931—1932 гг. СССР уверенно стоял на первом месте. Только в 1932 г. 43 % всего германского экспорта машин пошло в Советский Союз.
Но с приходом к власти А. Гитлера и ухудшением советско-германских политических отношений товарооборот между двумя странами значительно сократился. Так, если в 1931 г. экспорт СССР в Германию составил 566,5 млн руб., а импорт — 1798,6 млн руб., то уже в 1935 г. он составлял соответственно 289,3 и 95,1 млн рублей. При этом в советском экспорте и импорте заметно происходило увеличение доли Франции, Англии и США.
Тем не менее СССР предпринимал ряд конкретных, хотя и тайных, шагов по восстановлению товарооборота с Германией. В частности, в 1935 г. И.В. Сталин направил в Берлин в качестве торгпреда своего личного эмиссара Д.В. Канделаки66, с которым был тесно знаком с дореволюционного времени. Давид Владимирович получил образование в Германии, отличался интеллигентностью и организаторскими талантами, которые проявил накануне и на работе в Торгпредстве СССР в Швеции. Поэтому, по мнению главы страны, он как нельзя лучше мог справиться с секретной миссией в Германии. Неслучайно Д.В. Канделаки должен был там действовать в обход НКИД, ИНО ОГПУ и РУ РККА, докладывая о своих шагах лично «вождю».
Уже весной 1935 г. через двоюродного брата всемогущего Г. Геринга и одновременно референта крупнейшего банкира НСДАП, министра финансов и президента рейхсбанка Я. Шахта он установил контакты не только с ним, но и с самим Г Герингом. В итоге 9 апреля 1935 г., на основании решений Политбюро ЦК ВКП(б) № П23/184 от 22.03 и № П24/107 от 07.04, Д.В. Канделаки заключил торговое соглашение с Германией с кредитом на сумму 200 млн марок. В результате к 3 сентября того же года СССР получил из Третьего рейха торговых заказов на 115 млн марок67.
А 16 декабря Я. Шахт предложил СССР десятилетний финансовый кредит на 500 млн марок для советских закупок в Германии, обставив его предоставление рядом условий, которые Советский Союз решил принять. В свою очередь, СССР выставил условие о том, что на половину суммы кредита он намерен разместить свои военные заказы. Вскоре Д.В. Канделаки передал германскому министру экономики впечатляющий список товаров, среди которых значились военные корабли и суда (в т.ч. подводные лодки) на сумму 200 млн марок, а также броневые плиты, акустические приборы, самолёты-катапульты, оборудование для химической промышленности и технологии от «И.Г. Фарбен» (химия), «Карл Цейс» и «Бош» (оптика).
Однако сделка по кредиту не состоялась из-за утечки информации, допущенной 18 января 1936 г. председателем СНК СССР В.М. Молотовым в публичном выступлении перед ЦИК СССР. После чего Я. Шахт прервал все дальнейшие переговоры с Д.В. Канделаки на данную тему.
Тем не менее в апреле 1936 г. юридическая база отношений двух стран в военно-технической сфере была дополнена подписанием Хозяйственного соглашения.
Очередные попытки добиться военных заказов советская сторона делала через Г. Геринга. К ним уже был подключён и полпред СССР в Германии Я.З. Суриц. Так, 20 октября 1936 г. Д.В. Канделаки докладывал «хозяину» следующее: «По сообщению видных промышленников, положение Шахта сильно пошатнулось... Встреча Сурица с Германом Герингом всё-таки состоялась 15 декабря 1936 года и приняла сразу “форму монолога". Геринг, как и Шахт, говорил о том, что экономические отношения должны строиться без оглядки на состояние наших политических отношений, вне стремления равнять нашу экономику под политику, то есть, как он выразился, требуется "деполитизировать" экономические отношения между СССР и Германией. Правда, генерал увидел некую "предвзятость" в списке товаров, вручённом ему Канделаки... Геринг заметил, что "в списке имеются объекты, которые ни одно государство никогда не продаст даже связанному с ним самой тесной дружбой”.
На это Суриц ответил, что было включено то, что интересует СССР. Экономические отношения между нами могут развиваться в "такой степени, в какой мы сможем получить из Германии всё, что нас интересует". В итоге Геринг дал понять полпреду, что "при теперешнем положении вещей повлиять на изменение политических отношений он мог бы, лишь опираясь на реальные данные и на своё внутреннее убеждение, что и СССР хочет нормальных отношений с Германией, и в первую очередь хозяйственных”»68.
В результате 24 декабря 1936 г. срок действия Хозяйственного соглашения между СССР и Германией Я. Шахт и Д.В. Канделаки продлили до конца 1937 г. При этом советская сторона брала на себя обязательства поставить Берлину сырьевые ресурсы на сумму в 27 млн марок. А на германских заводах были размещены советские военные заказы на общую сумму 6 млн 580 тыс. 958 марок, главными из которых были оборудование для боевых надводных кораблей, подводных лодок и самолётов69.
Но такой результат не совсем устроил Москву. 7 апреля 1937 г. был освобождён от должности полпреда СССР в Германии и переведён полпредом во Францию Я.З. Суриц, а несколько ранее на родину был отозван Д.В. Канделаки. Спустя восемь месяцев Давида Владимировича репрессировали.
