пришлось внимательно изучить сплошным порядком записи всех найденных в архиве метрических книг верхнеленских церквей. А таких записей в совокупности оказалось порядка полумиллиона на сотне тысяч страниц. Зато теперь каждому исследователю истории верхнеленских Черепановых предоставлена возможность самостоятельного изучения по таблицам и древу конкретно своих фамильных ответвлений, не прибегая ко всему массиву архивных дел. Приложенный же к настоящей книге список сохранившихся метрических книг церквей Верхоленского уезда Иркутской губернии поможет как желающим проверить верность составленных мною таблиц метрических записей о Черепановых, так и составителям родословных других фамилий.
В дополнение к тому я заполнил систематизированные таблицы метрических записей обо всех прихожанах Верхоленской Воскресенской церкви (а не только о Черепановых) за XVIII век – с 1773 по 1800 годы, самых сложных для прочтения [44]. Эти таблицы здорово облегчили мой последующий труд и гарантировали отсутствие недосмотров при оформлении ответвлений родословного древа от чисто мужской линии к линиям происхождения жен Черепановых, ставших моими прародительницами [45]. И, конечно, размещенные в табличном варианте записи – а они заменяют собою более полутора сотен находящихся в иркутском архиве листов метрических книг – помогут исследователям всех верхнеленских фамильных линий. Хорошо, если кто-нибудь продолжит заполнение таблиц метриками вплоть до 1920 года и опубликует их, но это – кропотливая работа на несколько месяцев.
При этом я не стал экономить силы – и советую так же поступать другим – и привел в перечне о рождениях полные данные метрических записей о восприемниках. И такие данные являются важнейшим, зачастую уникальным источником верного составления родословных, ведь они по начало XIX века содержали ссылки на родственные отношения крестных отцов и матерей с отцами новорожденных, если они были самыми близкими родственниками, либо на то, чьей еще матерью, дочерью, женой или вдовой являлась крестная мать.
Кстати, в ходе работы над перечнями я сделал неожиданное для себя открытие. Оказалось, что в те даты до XIX века, которые обычно, по наивности, считаются днями рождений известных россиян, эти россияне были не рождены, а крещены. О самих же датах рождений официальных документов вообще не сохранялось. Как появился такой вывод? Расскажу.
Я обратил внимание на то, что первые четыре раза, когда верхоленские Черепановы давали своим дочерям имя Татьяна, в метриках об их рождениях указывалась исключительно дата 12 января. Так было в 1775, 1785, 1795 и 1807 годах. Добавлением к 12 января тринадцати дней разницы в датах между старым и новым стилем получается 25 января – общеизвестный Татьянин день. Вроде все закономерно: имя православной святой требовалось присваивать в день ее памяти [46] родившимся девочкам. Но в изученных мною исследовательских работах о родословных утверждается, что в метриках приводились дни рождений младенцев и лишь позднее к ним были добавлены столбцы с датами крещений. И меня сильно удивило, как это женам верхоленских Черепановых удавалось в течение первой половины января с 1773 по 1817 годы не родить ни одной девочки в иной день, а попадать с такими рождениями четко на 12 января и поэтому давать им имя Татьяна.
Конечно, это могло объясняться редким совпадением. Но вот обработка большого массива метрических записей – о рождениях в XVIII веке детей всех верхоленских фамилий – показала часто повторяющиеся и солидные бреши с датированием метрик. К примеру, с 1 по 11 января 1776 года не было ни одной записи Верхоленской Воскресенской церкви о рожденных девочках, а 12 января их сразу три, и все – о тех же Татьянах. Или, скажем, с 22 мая по 12 июня 1788 года тоже нет ни одной записи, а на 13 июня выпадает их целых пять, и все – об Акилинах. То же самое произошло в 1790 году, но «на выходе», опять же 13 июня, оказалось уже шесть Акилин. Аналогичная картина с рожденными мальчиками. В частности, с 4 по 17 февраля 1797 года метрических записей о них вовсе не было, а 21 февраля их три – об Евстафиях. Разумеется, это означает, что в условиях навязанной церковью обязанности называть детей в дни крестин исключительно именами «дежурных» православных святых родители дожидались, когда наступит день «раздачи» желательных им имен, и тогда шли регистрировать новорожденных. Ждать с крещением младенцев приходилось и для того, чтобы избежать присвоения однополым близнецам одинаковых имен. Так, верхоленец Петр Шеметов в 1798 году принес своих дочек-близняшек на крещение с разрывом в день, что позволило назвать их по-разному – Параскевой и Настасией. А Филипп Шелковников ждать не стал и дал своим младенцам одни и те же имена: сыновьям в 1797 году – Никифор, дочерям в 1798 году – Ирина.
Вместе с этим открытием я нашел ответ на интересовавший меня с детства вопрос – почему прежде столь почиталось празднование дней именин и зачастую они воспринимались как дни рождений? Ответ оказался на удивление прост: других-то дат, связанных с рождениями, кроме дней крестин, в стародавние времена в документах даже и не фиксировалось и о них не помнили!
«Мои» церкви стали приводить в своих метрических книгах по две даты – рождения и крещения – с 1806–1807 годов [47]. Также по две даты – смерти и отпевания (погребения) – появились в них только в первой половине 1838 года.
Глава 3
Раскопанные истоки
В начале моего исследования я вынужденно повторил путь, пройденный специалистами иркутского архива для составления в 2012 году справки о Черепановых.
В поиске семей, в которых были Василий и Георгий Матвеевичи Черепановы, в разделе «Деревни Куртухайской крестьяне и их семейства» исповедной росписи Верхоленского Воскресенского собора Иркутской епархии за 1916 год15, обнаружились упоминания о четырех Георгиях Черепановых. Один из них носил отчество Илларионов и был возрастом четырех лет; второй – Даниилов – пяти, третий – Петров – пятидесяти семи лет. Четвертый же – Георгий, шестнадцати лет (около 1900 года рождения, как и мой дед), был приведен без отчества, но с пометкой, что он – брат главы дома Василия Матвеева Черепанова, двадцати четырех лет. Здесь же вписана шестилетняя Капитолина, и это имя мне известно по рассказам моей тети Риммы Георгиевны Михеевой как имя сестры моего деда. Других Капитолин в деревне не было. То, что именно этот Георгий – мой дед, никаких сомнений не возникло.
В разделе «Крестьяне Кортухайского селения» более раннего документа – исповедной росписи Верхоленской Воскресенской церкви за 1872 год16 – надо было искать уже Матвея – моего прадеда. Там приведены только два Матвея
