первого числа этого месяца празднуются еще Миасинская и Гефсиманская иконы, то, очевидно, в этом первом числе сентября нет никакого указания на историческое памятование празднования и Александрийскую икону, за отсутствием свидетельств о том, просто примкнули к другим почитаемым иконам. Перевод этой иконы составляет лишь обратный рисунок Одигитрии, т.е. Младенец, поддерживаемый правой рукой Богоматери благословляет левой рукою, а в правой держит свиток. Далее на иконе
Византийской Божия Матерь держит сферу, Младенец в протянутой левой руке держит жезл, а благословляет уже согнутою правою. В иконе Гребенской Божией Матери композиция вполне отвечает Одигитрии, но Мать и Сын более сближены меж собою. В иконе
Египетской (празднуется 11 января, явление относится к 1060 году) Младенец благословляет правой ручкой а в левой держит развернутый свиток. На правой руке Божией Матери представляется Младенец, далее в иконах:
Миасинской,
Палестинской,
Троеручицы, и наконец в ряде икон с умиленными и радостными движениями как Божией Матери, так и Самого Божественного Младенца; иконы эти можно относить к условному отделу «Умилении» и позднейшего происхождения.
Возвращаясь к Византийским прообразам этих типов Божией Матери, мы находим такое же их обилие в период процветания Византийского искусства и иконографии, в X–ХII столетиях, и с таким же разнообразием наименований. Мы узнаем, – на этот раз исключительно благодаря вислым печатям, – что именно в этом типе Божией Матери, стоя держащей Младенца на правой руке Византия чтила во 1 священный для нее Нерукотворенный Образ Богоматери и во 2 несколько других чтимых икон Божией Матери: Васиотиссы , Евергетиды. Мы не знаем пока какой из этих чтимых образов был древнейшим и какой только списком, но естественно должны начать свое обозрение с первого.
Несомненно, что особо чтимый в Византии Нерукотворенный Образ Божией Матери, хранившийся в Константинополе был, подобно многим другим восточного происхождения.
По литературным данным, Добшютц [28] полагает, что уже в VII веке нерукотворенные образа Божией Матери отчасти заменяют чудотворные образа Спасителя: настолько развивается почитание икон Божией Матери и связанные с ними легенды. Сказания о чудотворной иконе Божией Матери в церкви Диосполя или Лидды в Палестине восходят к IX и даже к VIII веку. Очевидно, уже в такую отдаленную эпоху там была церковь, посвященная во имя Божией Матери, и древность этой церкви настолько была известна, что ее относили ко временам апостолов. Сказание является в разных редакциях: по Георгию (866–867), Божий Матерью бытность свою в Лидде прислонилась к столбу, и образ ее чудесно напечатлелся на нем [29]; синодальное послание трех восточных патриархов к императору Феофилу (833) передает, что образ появился по велению Божией Матери, находившейся на Сионе и желавшей удовлетворить просьбу Петра и Иоанна быть при освящении церкви; несколько иначе рассказывается в отрывке, приписываемом Андрею Критскому (ок. 726), и в одном позднейшем слове. Но мы не можем вместе с исследователем легенд считать, что эти разницы «очень значительны», так как указывают на «совершенно различные представления о способах совершения нерукотворенного образа», и полагать, что редакция появления образа путем прикосновения непременно должна быть древнейшею, так как легенды эти не первоначальные, а вторичные, хотя, конечно, первоначальный путь легенд шел от реального или конкретного к более духовному представлению. Несравненно значительнее на наш взгляд то обстоятельство, что легенда о Лиддской иконе связывает ее появление с чудесными историями о том, как язычники и иудеи пытались спиливанием иконы с камня ее уничтожить, а она еще яснее выступала. Добшютц прибавляет, что «этот мотив – общий всем легендам об иконах», а мы полагаем, что эта общность свидетельствует об их происхождении в период иконоборства или после него, и это важнейшее историческое указание мы должны, прежде всего, непоколебимо утвердить если хотим пользоваться материалом легенд, и не смущаться если легенда вместо современных ей иконоборцев, заставит напр. иудеев, разрушавших икону действовать по приказу будто бы Юлиана Отступника. Как указывает сам Добшютц, хронологической опорою служит то, что ни один историк не упоминает образа ранее VIII века.
Дале, как увидим ниже, вислые печати представляют нам Нерукотворенный Образ в типе Божией Матери, стоя держащей Младенца на правой руке.
Но в поздней иконографии существовало рядом несколько типов Божией Матери, в соответствии с Одигитриею, изображавших Божию Матерь с Младенцем на правой руке, что тоже доказывается вислыми печатями. На них мы находим три подписных и обще-чтимых Византийских образа Божией Матери этого типа под разными именами: Васиотиссы [30], Евергетиды [31] и Божией Матери Нерукотворенного Образа [32]. Но эти образы являются на вислых печатях с тождественными чертами (рис. 150 и 151), – как полный образ Божией Матери с Младенцем на правой руке во весь рост [33], так и подобный ему посудный, – и можно даже согласиться с Н. П. Лихачевым, что все эти печати воспроизводят один и тот же чтимый Византийский образ Богоматери, – мы собственно не знаем какой именно, но наибольшею славою пользовался, наверное с X века Нерукотворенный Образ. Приблизительно известно, что Нерукотворенный Образ Божией Матери находился при Константине Порфирородном в монастыре Аврамитов [34], но когда перенесен он туда неизвестно: монастырь упоминается уже в X веке, и знаменательно, что его монахи явились особенно ревностными защитниками и мучениками иконопочитания.
150. Божия Матерь «Васиотисса» на печати
151. Печать Георгия Дроса патрикия
Русские списки знают Нерукотворенный Образ Божией Матери, но не знают ни времени, ни места явления и не дают рисунка его. Между тем в числе чтимых икон наших стоит Цареградская Божия Матерь явившаяся в 1071 году и представляющая Божию Матерь с Младенцем тоже на правой руке (малоизвестна, праздн. 25 апр. и 17 сент., изображается и с Младенцем на левой руке [35].
Смутным пунктом является даже пункт о месте нахождения храма Нерукотворенного Образа Божией Матери, связанного с храмом во имя И. Богослова или монастырем Аврамитов [36]. Монастырь, находившийся по близости от моря и Золотых ворот известен в истории по случаю иконоборческих преследований, а также и потому, что из этого монастыря начинали иные императоры свои триумфальные въезды в столицу. По свидетельству Кодина, церковь была построена Константином Великим, что может быть принято как некоторое указание на Константина Багрянородного. Ясное указание на храм И. Богослова и Божией Матери имеется у Клавихо (гл. ΧΧΧVΙ): «посланникам была показана (в числе пяти храмов, и потому, явно, важнейшая святыня города) другая церковь, называющаяся церковью св. Иоанна: это монастырь, где живет много монахов, и
