Мартин Лютер родился в 1483 году в саксонском городке Айслебен, где его отец начинал медником, но потом добился положения городского советника. Лютер вырос в богобоязненной семье и поступил в Эрфуртский университет; отец видел сына адвокатом, но, к его возмущению, Мартин в двадцатичетырехлетнем возрасте принял причастие и оказался в августинском монастыре. Три года спустя, в 1510 году, он был послан по какому-то делу в Рим, где серьезный и просвещенный молодой церковнослужитель был буквально потрясен распущенностью нравов и коррупцией, царящими в церкви. После этого он перечитал Библию новыми глазами, и это вернуло его к тому, что всегда казалось истинной духовной сутью христианства. С его точки зрения, эта ясная и простая истина была впоследствии затуманена разного рода церковными доктринами и учениями; в представлении же Лютера спасение души заключено в непосредственной вере, а не в церковных толкованиях. У папы нет права претендовать на отпущение грехов (для чего и существуют индульгенции), это исключительная прерогатива Бога.
Глубокая вера соединялась в Лютере со взрывным темпераментом, что превратило его в странствующего проповедника, но в то же время сделало совершенно нетерпимым к мнениям, которые он не мог принять. Терпению его пришел конец, и вот тогда-то он и вывесил свои девяносто пять тезисов на дверях Виттенбергского собора. В тезисах подвергалась сомнению не только действенность индульгенций, но и авторитет церкви и папы как ее главы. В одном из тезисов говорилось: «Папа богаче Креза, лучше бы он продал собор Святого Петра и раздал деньги бедным». В другом подвергалась сомнению святость понтифика: «Те, кто верит в спасение, даруемое индульгенциями, будут прокляты навеки».
Вскоре Лютер перевел тезисы на немецкий, чтобы они дошли не только до ученых людей, владеющих латынью, а еще через некоторое время один предприимчивый печатник уже набирал перевод на своем станке. Далеко за пределами Виттенберга люди читали сенсационные Лютеровы тезисы с их требованием реформы церкви — хотя даже в это время сам Лютер утверждал, что выступает отнюдь не против самой церкви, лишь против папства с его ритуалами. Но события уже подчинялись собственной логике и вскоре захлестнули это разграничение: началось движение, именуемое ныне Реформацией.
Когда в 1518 году слухи о бунте Лютера достигли Рима, папа потребовал его к себе. Но Лютер прекрасно понимал, чем грозит ему поездка в Рим, и под разными предлогами всячески от нее уклонялся. Тогда Лев X велел папскому легату, кардиналу Каэтану, переговорить с Лютером, и в итоге разговор вылился в страстное противостояние. Но к этому времени учение Лютера уже приобрело в Германии широкий размах, а самому ему протежировал саксонский курфюрст Фридрих III.
В тот год умер император Священной Римской империи Максимилиан I, и Фридрих III был одним из семи «князей-выборщиков», кому предстояло выбирать нового императора. Задевать его Льву X совсем не хотелось, ибо ему было важно иметь на этом влиятельном престоле союзника. Второстепенный, казалось бы, эпизод в провинциальном саксонском городке превращался в событие, имеющее важные политические последствия для всей Европы. Тем временем Лютер продолжал пропагандировать свои идеи, летом 1519 года у него состоялся целый ряд публичных дебатов в Лейпциге, на которых присутствовали герцог Саксонский (кузен курфюрста), теологи из Лейпцигского и Виттенбергского университетов, а также многие видные фигуры светского и церковного звания.
Параллели между воззрениями Лютера и гуманистическими идеями Эразма казались очевидными. И те и другие находили все новых последователей, как в интеллектуальном, так и в теологическом плане. Отталкиваясь от программы классического образования, Эразм возвращался к истокам западной цивилизации; Лютер возвращался к Библии как к единственному источнику истинной теологии и духовной стойкости. Гуманизм, господствовавший тогда на севере Европы, оказывал значительное воздействие на Реформацию, но не на самого Лютера, оставшегося по сути своей верующим средневекового типа. И вовсе не новые философские идеи заставили его бросить вызов церковным авторитетам; спор имел сугубо религиозный характер, а цель состояла ни больше ни меньше как в поисках спасения души. Что же касается этих новых идей, то многих они заставляли усомниться в самой структуре европейского общества, интеллектуальным центром которого оставалась церковь, связующая воедино все звенья — от естественных наук до философии, от морали до искусства. Для многих европейцев идеи Лютера представляли собой луч надежды, хотя положение самого священника оставалось неустойчивым.
В ходе лейпцигских дебатов Лютера весьма хитроумно заставили выступить в поддержку Яна Гуса, сожженного на костре за ересь, после того как он появился в Констанце на соборе 1414 года. Узнав об этом, Лев X издал папскую буллу, проклинающую Лютера как еретика. В принципе это должно было означать конец, как означало конец для Яна Гуса; но на стороне Лютера все еще оставались влиятельные немецкие аристократы.
К этому времени уже был выбран новый император Священной Римской империи. Им стал под именем Карла V девятнадцатилетний внук покойного Максимилиана I, эрцгерцог Австрии. Его-то Льву X меньше всего хотелось видеть на этом престоле. В 1516 году умер король Испании и Неаполя Фердинанд, и Карл V унаследовал оба эти титула, и не только титулы, но и испанские Нидерланды. Если добавить к этому германские территории Священной Римской империи, то станет ясно, что власть нового императора стала большой угрозой для всей Европы. Его владения почти полностью окружали Францию — единственную из крупных держав, с которой Льва X связывали союзнические отношения.
В 1521 году папа издал буллу, отлучающую Лютера от церкви, но это только усложнило ситуацию. Лютер ответил публичным сожжением буллы в присутствии сочувствующих граждан и целой группы университетских профессоров. Фридрих III заключил Лютера в свой виттенбергский замок, но сделано это было скорее для его безопасности. Именно тут он начал переводить Библию на национальный немецкий язык — отныне людям не понадобится посредничество священства в общении с Богом, они сами услышат Его слово. Появилось у него и время привести свои мысли в связную форму, в нечто вроде альтернативного учения, и, подобно его знаменитым проповедям, оно звенело духоподъемным словом: «Ни папа, ни епископ, ни кто иной из церковников не имеют права навязывать верующему в Бога хоть малую часть своих законов...»
Всего четыре года прошло с тех пор, как Лютер вывесил свои тезисы, а они уже распространились повсеместно, достигнув Венгрии, Франции и Богемии (где многие все еще помнили Яна Гуса, тайно полагая его национальным героем и мучеником). Когда тезисы прозвучали в Англии, Генрих VIII пришел в ужас и написал «Защиту», в которой мысли Лютера предаются анафеме. Работу свою он посвятил папе Льву X как «декларацию веры и преданной дружбы» и послал экземпляр в Рим. Адресат был настолько тронут этим жестом, что направил в Англию послание, в котором отпущение грехов дается любому, кто прочитал трактат Генриха VIII. Помимо того, он присвоил ему титул Fidei Defenser (Защитник Веры), который и по сию пору в виде аббревиатуры FD чеканится на английских монетах рядом с изображением монарха.
Но тут выяснилось, что у Льва X есть дела более срочные. В конце ноября 1521 года испанские войска императора Священной Римской империи Карла V двинулись на Милан, где разбили французскую армию Франциска I, рассеявшиеся остатки которой бежали через Альпы. Сразу по получении известий об этом правитель Флоренции кардинал Джулио де Медичи направил гонца к своему кузену папе Льву X, который в это время охотился у себя на вилле, невдалеке от Рима. В ту ночь Лев X долго сидел у открытого окна своей виллы, беззаботно любуясь фейерверком, устроенным в честь великой победы Карла V. Наконец-то французы изгнаны из Италии, которая вернулась теперь к тому состоянию, в каком была при начале его понтификата. Никто не знает, что ждет впереди, но для папы, поклявшегося извлечь максимум удовольствия из своего понтификата, для торжества хорош любой повод.
По официальному сообщению, папа простудился на холодном ночном ноябрьском воздухе и слег; простуда быстро перешла в лихорадку, и через несколько дней Льва X не стало. Умирая, папа, по свидетельству присутствовавших, воскликнул: «О Боже! О Боже!», что одни сочли ясным опровержением его пресловутого агностицизма, а другие — чистым богохульством, этот самый агностицизм подтверждающим.
В этой смерти осталось много неясного. Говорят, это было убийство, во всяком случае, врачи, пользовавшие папу, утверждают, что умер он от яда, хотя кто его подлил, неясно: за восемь лет своего понтификата Лев X нажил много врагов как в Риме, так и далеко от него. Рыцарственной натуре Франциска I отравление было чуждо, но, конечно же, он остается под сильным подозрением, ибо после долгих лет союзнических отношений, подкрепленных брачными узами, Лев X его предал. Так или иначе, он умер, оставив папскую казну почти опустошенной, Италию — в состоянии неопределенности, а римско-католическую церковь — на пороге распада.
