легко будет потом овладеть Эстляндией и Лифляндией. Надобно также уговориться с Царем, чтоб, при завоевании Ингерманландии и Карелии, москвитяне не предавались своей обычной жестокости, не били, не жгли и не грабили. Надобно выговорить у Царя деньги и войско, особенно пехоту, которая очень способна работать в траншеях под неприятельскими выстрелами».
Петр, очевидно, знал географию и историю не хуже Паткуля и крепко помнил, во что обошлась России борьба с Карлом. Петр, видимо, давно обдумал условия мира и в своих требованиях проявил большую последовательность и настойчивость.
С 1705 по 1707 год Петр все время старался, при посредстве голландцев или англичан, заключить мир с Карлом. В данное время Царь главным образом заботился о сохранении за собой участков, завоеванных на Балтийском побережье, и вновь основанных им городов. В 1706 г. в Англию отправился Матвеев искать посредничества королевы Анны. Англии заявили, что ей должно быть особенно приятно, если устье Невы останется в русских руках, так как торговля с внутренними губерниями России через Петербург значительно удобнее, чем через Архангельск. В то же время Петр предлагал войска Людовику XIV, а Дании, в случае если она выступит активно против Швеции, обещал уступить Дерпт (Юрьев) и Нарву. Петр ставил условием, чтобы за Россией осталось возвращенное ей оружием «отеческое достояние»; при этом он готов был обещать Англии не держать в Балтийском море великих флотов.
Неодолимым препятствием к миру явился Петербург. «По самой нужде и Нарву шведу уступить, — читаем в одной инструкции Петра Великого, — а о Петербурге всеми мерами искать удержать за что-нибудь, а о отдаче оного ниже в мыслях иметь». Карл с такой же настойчивостью ответил, что скорее пожертвует последним жителем своего государства, чем согласится оставить Петербург в Царских руках.
Отношения Англии к северной войне могли быть только враждебными. Великобритания — «добрый и надежный приятель шведу», как сообщал Матвеев из Гааги еще в июле 1701 г. Только «поразительная» для англичан Полтавская победа заставила их изменить свои воззрения на русских, которые в донесениях Витворта аттестовывались как варвары, с коими не стоит церемониться. Полтавская «баталия» побудила англичан домогаться участия в посредничестве между Россией и Швецией.
Надо полагать, что тяжесть войны сильно чувствовалась Петром, если он после Полтавской победы вновь делает попытку повести дело к миру. 13 июля 1709 г. министр Царя, — отмечено в дневнике Карла Пипера, — «призвал меня к себе и дал знать (тогда еще верных известий о месте нахождения шведского короля Карла не имелось), что Его Императорское Величество решился послать в Швецию секретаря Седериельма с тем, чтобы через 3-4 месяца он явился с условиями мира, а также многими другими пунктами, касающимися благородного обхождения с пленными, и пр. Когда же станет известным место нахождения короля, то имеется в виду сообщить ему условия мира. Пока же сенат мог в Стокгольме совещаться по делу и выработать свое мнение, «о чем я могу написать ему письмо, чтоб условия ко мне были письменно доставлены». Со своей стороны К. Пипер нашел русские условия невозможными для представления Его Королевскому Величеству и «покорнейше просил их изложить в более мягких выражениях», иначе — уверял он Царя, — вместо мира, если только его серьезно желали, скорее сделают соглашение невозможным и больше еще возбудят стороны друг против друга. Но русские упорно отстаивали свой мемориал. «А так как, кроме того, в нем говорилось о жестоком обращении с их пленными, то они меня упрашивали в письме хвалить гуманное обращение, какое испытывают здесь (в России) наши (шведские) пленные, но я отказался сделать это по двум причинам: во-первых, я не был согласен с тем, что с их пленными обращались жестоко в Швеции, и в нашу армию всегда приходили известия, что русским пленным дана большая свобода: их обучали фортификации и, кроме того, когда желали повеселиться за городом, могли всю ночь проводить вне дома, и горожане, которые стерегли их, обязаны были услуживать им до рассвета...
«Секретарь Седериельм простился со мной и уехал в Швецию, — записал К. Пипер в дневнике за 16 июля. — Так как теперь (17 июля) получено было известие, что Его Королевское Величество прибыл в Очаков, то министр призвал меня и сказал, что (русские) намерены послать королю те же условия, которые были отправлены с Седериельмом в Королевский Сенат».
Чрезвычайному посланнику Цезаря в России, графу де-Вильчеку, также были сообщены условия мира: Петр желал сохранить за собой Ингрию, Карелию и Финляндию до Выборга. Помимо того, в вознаграждение за проторы и убытки, понесенные во время войны, Царь получает область до Гельсингфорса.
Эти же пункты были сообщены затем и кн. Б. М. Куракину; который в конце 1709 г. отправился в Англию. Меледу прочим было приказано сказать министрам, — если они станут спрашивать о Финляндии, — что Царь не имеет намерения завоевать ее.
Все эти попытки заключения мира вновь остались безрезультатными.
Мира Петр желал искренне и давно. «Я к миру всегда был склонен, но того неприятель слышать не хотел. Что Карл XII запутал упрямством, то распутывать будем умом; а буде и сие ныне не поможет, распутывать будем силою и оружием, доколе мир решит сам Бог».
Иного исхода не было и войну приходилось продолжать.
Да не подумают, что только русские желали мира, а Швеция бодро готова была продолжать борьбу. Нет, Швеция также давно страдала от разорительной для неё войны и многократно заводила речь о мире. Общим криком в ней был мир и к нему присоединялся тихий вздох о свободе. Один только упрямый её король не желал ничего слышать о переговорах. Поэтому, государственный совет Швеции решил, не испрашивая согласия короля, созвать на 1710 г. риксдаг и предложить ему, в числе трех главнейших очередных пропозиций, решить также вопрос о заключении мира на возможно льготных условиях.
Швеции приходилось желать мира, хотя отдельные её подданные, — как например финляндец Эренмальм, — понимали, в какого могущественного соседа вырастет Россия, «если за Царем останутся те преимущества, которыми он обладает», и если ему уступят Выборг и Петербург.
Сословия ближайших риксдагов пытались воздействовать на короля, но безуспешно. Риксдаг 1713 г. отправил посольство к королю, с выражением почтения и верности, и вместе с тем высказался о необходимости его возвращения домой, после скорого мира. В своем послании сословия риксдага чистосердечно объяснили, что они, — после испытанной в течение 14 лет военной тягости, и после того, как оплот государства попал в руки русских и часть лучших провинций королевства доставляет
