отправлены в Казанскую и Астраханскую губернии. Из адмиралтейства к ним определили пастора Симона Сольниуса.
Обыкновенно указывают, что виновником набора финских солдат явился гр. Дуглас. Он в чем-то провинился и был приговорен к смертной казни. Царь сперва заменил казнь земляной работой, а затем совершенно простил Дугласа, но с условием, чтобы он набрал полк пехоты из Финляндии.
Не основана ли вся эта история на каком-то недоразумении. Дело гр. Дугласа заключалось в следующем. В день Пасхи (в апр. 1720 г.) он, в своем доме, поссорился с генерал-гевальдигером Епифановым. — Размолвка началась из-за отзыва Дугласа о гвардии. Епифанов в свою очередь укорил Дугласа в том, что он, явившись «гольем, как срам», нажился в Финляндии, а затем обозвал его «гунсватом». Дуглас схватил трость и стал бить гевальдигера; трость была выхвачена. Тогда Дуглас бросился за шпагой и нанес Епифанову смертельную рану.
Кн. Голицын сейчас же заключил Дугласа под караул, «но здешней земли правление от него не отнял», чтобы не оставить край без правителя.
Под арестом Дуглас оставался почти год, несмотря на его личные и жены его (рожденной Шлиппенбах) просьбы об освобождении. Он справедливо писал, что арест стеснял отправление возложенных на него указами и ордерами обязанностей и «многие остановки учинились». Только в июне гр. Апраксин разрешил кн. Голицыну ослабить надзор, дабы «не гораздо был жестокий караул и чтоб мог порученные свои дела управлять». — В ноябре Дугласа потребовали в Петербург в государственную военную коллегию, где его судили и признали виновным. По «сентенции», которую ему объявили только в апреле 1721 г., его лишили чина и приговорили на год в крепостные работы, с уплатой денежного штрафа, в размере 1.500 руб. Вместе с тем, он обязан был три воскресения сряду приносить явное церковное покаяние.
Дугласа отвели «на галерный двор, где прочие преступники сидят». Он усердно просил заступничества гр. Апраксина перед Государем. — В июле 1721 г. именным указом Дуглас был освобожден из под ареста и отправлен в Финляндию, по-прежнему, ландсгевдингом «для управления тамошних земских дел».
Факты на лицо и вывод из них ясен: по ходу событий совершенно невозможно ставить набора финских солдат в связь с наказанием Дугласа. В том же самом донесении (от 20 апреля 1720 г.) кн. Голицына, которым он сообщал гр. Ф. М. Апраксину об убийстве Дугласом генерала Епифанова, говорится, что от ландсгевдинга принято «финляндских новонабранных солдат» в Або 1.201 человек. Следовательно, набор был в полном ходу до преступления, совершенного Дугласом. Если-бы набор явился наказанием Дугласа, то надо думать, что его в это время не держали бы под арестом, так как не было смысла лишать его свободы в тот именно момент, когда ему надлежало исполнить свое обязательство.
Было еще два дела о Дугласе, одно с лагманом Тизенгаузеном, а другое с камериром Шмитом. Они тянулись в течении 1718 и 1719 гг. — В многочисленных своих писаниях Дуглас обвинял Тизенгаузена (боргоского) в ослушании, «понеже всем моим ордерам противится и чинит мне всякия обиды». В виду этого ландсгевдинг просил гр. Апраксина «учинить сатисфакцию», чтобы в государственных делах «остановки не было». Дело кончилось присуждением Тизенгаузена «за его продерзости» к денежному штрафу.
В допросных пунктах, предложенных (в июне 1718 г.) камериру Шмиту, он возводил на Дугласа самые разнообразные обвинения: в непочтительном отношении к царским указам, в неправильных поборах контрибуции, в получении мзды от гор. Абова, в неправильном выписывании себе рационов (40 вместо следуемых 17-ти по чину полковника) и пр. Дуглас, в свою очередь, доказывал, что Шмит не соблюдал «высокий интерес Его Царского Величества», освободил из под ареста мужика, наказанного им, ландсгевдингом, не уплачивал пошлин и т. п. В виду нанесенной Дугласу обиды, он просил гр. Апраксина учинить «сатисфакцию, понеже он (Шмит) был в моей команде и меня обносил напрасно».
Чем окончилось это дело, нам неизвестно, но для обрисовки Дугласа, как правителя оно характерно.
Из тех же дел видно, что шла переписка о переборе Дугласом, в первый же год управления краем, 533 р. из назначенного ему жалованья. — В другой раз ему приказано было выдать две тысячи рублей на «морских служителей» и не могли добиться исполнения им этого распоряжения. Наложенный на него по суду штраф выбирался с большими усилиями.
О гр. Дугласе известно затем, что в 1725 г. он находился в Низовом (Персидском) корпусе и принимал участие в других походах. — Миних отзывался о нем, как о дельном генерале и хорошем администраторе. 13 мая 1729 г. произведен в генерал-поручики, а 30 июня 1730 г. в генерал-аншефы и назначен Ревельским губернатором, но за жестокие проступки отставлен, и при Императрице Елизавете Петровне был наконец исключен из русской службы. В записках князя В. П. Долгорукова говорится, что Дуглас сек людей в своем присутствии и изодранные спины посыпал порохом и зажигал. Стоны и крики заставляли его хохотать от удовольствия. Он называл это «жечь фейерверк на спинах». По другой версии, он был уличен при Анне Иоанновне в изменнической переписке со Швецией и потому удален из России.
IX. Мирные переговоры и набеги на Швецию.
В период войны речь о мире многократно заводилась с разных сторон, но к желаемому результату она не приводила. Прежде всего совершенно глухим к мирным переговорам оставался Карл. Всякая мысль о них была для него несносна и он, вероятно, не дал бы мира своим противникам.
В 1703 г. посланник Людовика XIV хлопотал о прекращении войны. Но Петр успел уже несколько оправиться после Нарвы, а потому ответил, что о мире не желает говорить без уступки Швецией тех областей, которыми владели раньше русские Цари, но были отняты шведами. Паткулю, который тоже напоминал о мире, Петр сказал: «Господь Бог посредством оружия возвратил большую часть дедовского наследства, несправедливо похищенного. Умножение флота имеет единственной целью обеспечение торговли и пристаней; пристани эти останутся за Россией, во-первых, потому, что они сначала ей принадлежали, во-вторых, потому, что пристани необходимы для государства, ибо чрез сих артерий может здравее и правильнее сердце государственное быть». Паткуль, устраивавший союз Дании, Польши, Бранденбурга и России против Швеции, принимал уже меры к тому, чтобы их могущественный союзник (Россия) не выхватил из-под носа то жаркое, которое они воткнут на вертел. Паткуль имел в виду доказать, ссылками на историю и географию, что Россия должна ограничиться одной Ингерманландией и Карелией. «Надобно договориться с Царем, чтобы он не шел дальше Нарвы и Пейпуса; если он захватит Нарву, то ему
