Ознакомительная версия.
Для принесения Богу благодарения за новые дарованные милости войску, к 5 апреля были собраны в Екатеринодар с пограничной стражи и со всего войска: чиновники, куренные атаманы и от каждого куреня по пятидесяти человек исправных и доброго поведения конных казаков, и «войсковому кругу» объявлена Царская грамота, а знамя и прапоры были освящены.
Назначенный для присутствия во вновь организованной, вместо войскового правительства, войсковой канцелярии генерал-лейтенант Кираев, желая навсегда оставить в памяти черноморцев время подтверждения Императором Павлом Петровичем войсковых прав и привилегий, сделал чрез войсковую канцелярию распоряжение, чтобы куренные атаманы избрали, каждый в своем курене, по одной паре честного поведения казака и девицу, преимущественно из бедных и сирот, для обвенчания по обоюдному согласию. Каждой такой паре выдавалось из войсковых сумм по 100 руб. вознаграждения.
Император Александр I вступил на престол Российской Империи, и войско Черноморское дало присягу Его Императорскому Величеству на верность службы.
1802 год открылся печальным для Черноморского войска случаем. 28 февраля состоявший при войсковой артиллерии хорунжий Венгерь, нагрузив на Бугазской пристани на байдак 200 пудов пороха и 200 пудов свинца из войсковых запасов, отправился вверх по Кубани для доставки этого груза в Екатеринодар. На том месте, где разделялась Кубань и Каракубань, судно должно было остановиться, так как Кубань была мелководна, а Каракубань, не представлявшая этого неудобства, протекала в черкесских пределах. Хорунжий Венгерь, не желая иметь остановки, избрал последний путь; но 4 марта он был атакован, с обеих сторон реки, сильными партиями горцев. Скрывавшиеся в плавнях черкесы встретили байдак ружейным огнем, сначала с одной стороны. Начальник судна, прапорщик Жвачка, дал направление транспорту к другому берегу и вместе с тем выстрелил по неприятелю из 3-фунтовой пушки. Глубокий противоположный край Каракубани позволил байдаку плыть около самого берега, и здесь-то случилась беда. Едва байдак проплыл несколько саженей, как выскочившие из камышей горцы, дав залп по транспорту, с пронзительным гиком бросились в воду и достигли судна. Первой жертвой казацкой отваги пали оба офицера, Жвачка и Венгерь; за ними два канонира и девять казаков; остальная команда была тяжело переранена.
Овладев байдаком с порохом, свинцом и пушкою, горцы взяли в плен, из раненых, одного канонира и десять казаков, а двух казаков и канонира, особенно тяжело раненных, и всех убитых бросили на берегу Каракубанского острова.
Тяжелораненые канонир и один казак, собрав последние силы, кое-как добрались до Кубани и сообщили об этом печальном происшествии.
Оказалось, что войсковой байдак был разбит Нартхачского владения князем Калабат-Оглы с родственником его Базешко-Смаилом и бывшими при них черкесами в числе до 300 человек.
Первоприсутствовавший в черноморской войсковой канцелярии генерал Дашков [212], донося о том инспектору крымской инспекции Михельсону, объяснял, что подобные нападения, убийства и грабежи происходят единственно от запрещения черноморцам не только отмщать горцам, преследуя их за Кубань, но даже приближаться к черксским берегам, под опасением заразительной болезни, и чтобы не раздражать черкесов, которые безнаказанно и бесчинствуют на кордонной линии. «Они тогда только сколько-нибудь были сносными соседями, — писал Дашков, — когда за обиды ими черноморцам наносимые, по разрешению Государя Императора, в 1800 году, был сделан горцам репресаль. После чего черкесы на границе и показываться не смели целый год, а затем вошли по-прежнему в колею разбойнической жизни».
Дашков просил Михельсона исходатайствовать Высочайшее соизволение войску Черноморскому отмщать вооруженною рукою.
Император Александр, рескриптом 10 апреля 1802 года поручил генералу Дашкову потребовать у анапского паши «полной сатисфакции» (возвратить взятых в плен людей и строго наказать виновных в вероломстве) и объявить, что если требование останется без удовлетворения, то «учинен будет репресаль».
На запрос Дашкова анапский Али-паша ответил, что он в первый раз слышит о разбитии черкесами войскового байдака с артиллерийскими запасами. «Если бы я и знал, — писал паша, — то и в таком случае обнаружив виновного был бы и сам я много виноват».
О таком ответе анапского паши генерал Дашков донес прямо Императору и сообщил Михельсону для приведения в исполнение Высочайшей воли о наказании горцев.
До открытия еще военных действий за Кубанью, атаман Бурсак, 1 мая, сделал в Каракубанском острове поиск; но, встретив топкие болотистые места, принужден был воротиться. Набегавшие на отряд черкесские наездники объясняли, что они над собой ничьей власти не признают и будут бить русских и турок при всяком удобном случае.
Генерал от кавалерии Михельсон, после бесполезной переписки с анапским пашею, приказал командиру 14-го Егерского полка, подполковнику Штетеру, двинуться в неприятельскую землю со своим и с 15-м Егерским полками и с частью войска Черноморского. По распоряжению атамана Бурсака собрано было в экспедицию 336 офицеров, 2275 пеших и 3858 конных казаков. 29 мая с этим отрядом Бурсак переправился за Кубань при Ольгинском кордоне, где соединил свои силы с Егерскими полками.
Черноморским казакам и доступнее были закубанские болота и ближе к сердцу самая цель наказания злодеев. По этому атаман Бурсак, взяв в проводники преданного нам султана шеретлу-Оглы, в ту же ночь, т. е. 29 мая, повел своих удалых черноморцев с егерями к тем местам, где пострадали их товарищи с войсковым байдаком.
Отойдя от переправы верст за двадцать пять, Бурсак оставил егерские полки, артиллерию, с частью пеших и конных казаков [213], а сам с остальными черноморцами двинулся далее по топким местам, где один только казак, с обычной ловкостью кавказца, мог пробираться безнаказанно. Солнечный восход 30 мая встретил Бурсака у первых черкесских селений князя Буджука, в восьми верстах от Каракубани и от места, где взят войсковой байдак. Скрытно пробравшись к аулам, Бурсак повел конницу на марш-марш, приказав спешить за собой и пехоте. У самых аулов завязалась ружейная пальба. Вскоре на выручку горцев появилась еще партия до 500 человек, и бой закипел. Неприятель дрался с ожесточением и густыми массами прикрывал убиравшихся из аулов за реку Ишиц жителей с имуществом, а наши войска, тесня черкесов, пробивались в аулы.
Черкесы долго не подавались; наконец часть казаков скрытно зашла в тыл, отрезана их от леса, бывшего за рекой, и преградила им переправу за Ишиц. Окружив таким образом со всех сторон аулы, казаки бросились на ура! — и смяли черкеские скопища. Разбитый наголову, неприятель рассеялся по окрестностям.
Это дело стоило черкесам до 200 убитых и до 300 раненых; с нашей же стороны было убито 4 казака, ранены два старшины и 13 казаков.
Немногие успели скрыться из разбитых партий горцев; атакованные со всех сторон, жители аулов и захваченные в бою атаманом Бурсаком черкесы взяты в плен. Всех пленных было 532 души, в том числе и сам князь Буджук с семейством.
В четырех разоренных горских аулах черноморцы забрали рогатого скота 1158, овец 1396 и коз 2432 штуки. Кроме этого, найдено было из разбитого на Каракубани нашего транспорта до 30 пудов пороха, до 40 пудов свинца и часть такелажа.
31 мая атаман со своими казаками переправился на правую сторону Кубани [214].
Из добычи часть отдана была Егерским полкам, часть чиновникам, часть поступила в войска участвовавшим в бою. Остальной скот был назначен для продовольствия пленных черкесов.
За это молодецкое дело атаман Бурсак произведен в полковники, а сотрудник черноморцев, Шеретлу-Оглы, в подполковники, с награждением медалью «за усердие». Другие также не остались без награды.
Взятых в плен черкесов Государь повелел не отпускать до тех пор, пока не будут возвращены из-за Кубани все наши пленные. Волей-неволей горцы начали собирать русских по своей земле, и вскоре начался размен пленных с обеих сторон. Много, однако, осталось в горах Кавказских русских страдальцев, много и горцев осталось на русской стороне, но они содержались на всем войсковом продовольствии и жили безбедно. Оставшиеся неразмененными пленные черкесы разобраны были казаками на свое содержание и в 1809 году окончательно причислены к Черноморскому войску.
Экспедиция не успокоила, однако, кордонную линию: горцы продолжали тревожить ее своими вторжениями.
До 1800 года, кроме обороны от набегов азиятцев и преследования их, открытых военных действий за Кубанью не было. Затем, хотя и предпринимались экспедиции за Кубань, но нужно было всякий раз испрашивать на это Высочайших разрешений.
Ознакомительная версия.
