Ознакомительная версия.
Чтобы остановить беспрестанные покушения горцев на нашу границу, последовало Высочайшее повеление строго наказать хищников, о чем инспектор крымской инспекции, генерал-от-инфантерии Розенберг, сообщая, 11-го сентября 1804 года, атаману Черноморского войска, предписал приготовиться к походу за Кубань. Для одновременного же действия за Кубанью сообщено было инспектору кавказской инспекции, генералу Глазенапу, которому, по предмету сему, 1-го сентября того года, дан особо Высочайший рескрипт.
Розенберг полагал, что «репресаль» шапсугам послужит уроком и другим горским племенам: все же мирные закубанские владельцы должны были, для доказания своей преданности России, соединиться за Кубанью с отрядом Бурсака и действовать с нами заодно. Они изъявили согласие; но когда войска собрались и Бурсак объявил им изготовиться к походу, мирные закубанские владельцы отозвались, что русские должны сначала сами наказать шапсугов, а потом уже они, владельцы, будут разорять их, шапсугов, землю.
Делать было нечего: нужно было щадить коварных приятелей, вследствие полученного Розенбергом Высочайшего повеления — «сохранять дружбу с закубанцами, в добром соседстве пребывающими».
Для уяснения отношений мирных горцев к черноморцам атаман Бурсак писал 11 ноября закубанским владельцам Шупако, Харзену и Куюзуну, напоминая им договоры и присягу как их самих, так и прочих владельцев быть мирными соседями Черномории. Кроме того, Бурсак требовал захваченных на нашей стороне русских пленных и заграбленного имущества казаков. На это письмо не было получено ответа.
Войсковой атаман сдвинул к Кубани восемь конных и пять пеших черноморских полков, батальон 12-го Егерского полка и шесть орудий войсковой артиллерии, и 30 ноября — 1-го декабря переправился за Кубань. Он направился тремя колоннами по речкам Шебже и Афипсу в землю шапсугского племени. На рассвете 4-го числа Бурсак разделил свой отряд на четыре части и со всех сторон вломился в шапсугские владения. Шапсуги начали рассеиваться по лесам и подаваться в горы; но, встречая везде казаков, стали сбиваться в партии сот по пяти человек. Выходя из леса, они хотя и открывали жестокий ружейный огонь, но не выдерживали натисков нашей кавалерии и спасались бегством в свои леса; однако и там наша пехота не давала им покоя.
Потеряв до 150 человек убитыми и много ранеными, шапсуги начали смыкать свои партии до 1 000 человек; с отчаянием бросались на наши колонны, но, поражаемые артиллерийским и беспрерывным ружейным огнем, обращались в бегство.
С рассвета до пяти часов пополудни длился бой на всех пунктах. Горцы, как и всегда, дрались ожесточенно; но, потеряв много убитыми (до 250 человек, как говорили лазутчики), а еще более ранеными, рассеялись по горным трущобам. Казаки, преследуя бежавших, довершили их поражение.
Бурсак разорил попутные аулы со всякого рода запасами и имуществом, забрал рогатого скота 1300 голов и до 6000 овец; затем стянул весь свой отряд и стал на ночь при р. Шебже.
5 декабря отряд простоял на месте. В этот день Бурсак посылал часть войска осматривать местность на р. Обунь, где шапсуги еще не были наказаны. Прибыль в горных речках воды не позволила отряду двигаться далее, и потому атаман, забрав добычу, пошел обратно к Кубани, чтобы выждать удобного времени вновь двинуться в землю неприятелей.
12 декабря сильный мороз сковал горные речки. Бурсак, воспользовавшись этим случаем, двинулся со своим отрядом к шапсугам за р. Обунь. Вечером этого дня отряд дошел до р. Кочубас и, несмотря на усталость, тотчас же начал переправу. По причине стужи, с большим снегом, и весьма крутых берегов речки войска едва к рассвету перешли Кочубас; к счастью их, леса и камыши, окружавшие место переправы, позволили отряду укрыться от наблюдений неприятеля и отдохнуть здесь целый день. Наутро поднявшаяся вьюга и снег, выпавший на пол-аршина, хотя и затрудняли движение отряда и проводники сбивались с дороги, однако войска шли безостановочно вперед. В восемь часов утра открыты были первые селения шапсугов. Черкесы начали поспешно уходить в леса, а собиравшиеся партии открыли ружейный огонь. Наши войска сбили горцев и заставили их удалиться в лес. Преследуемые кавалерией, шапсуги в этот день потеряли убитыми до 50 человек, много ранеными и четырех пленных.
Бурсак разорил затем шапсугские жилища, выжег запасы хлеба и сена и захватил до 500 голов рогатого скота и до 2000 овец.
Между тем шапсуги собрали в скрытном месте партию в тысячу человек и бросились, с диким гиком, на наш авангард.
Не давая разыграться отчаянному нападению горцев, Бурсак пустил в ход кавалерию, которая быстрым натиском сбила неприятеля с позиции и обратила в бегство. Казаки во время преследования положили на месте до 100 черкесов, но черкесы, рассыпавшись по высотам с обеих сторон отряда, неустанно нападали на нашу пехоту, находившуюся в арьергарде, и только выставленные в цепь стрелки принудили врагов скрыться в горы.
Бой этого дня длился до четырех часов вечера. Неприятель понес чувствительные потери и более не тревожил наши войска.
Искрестив, во всех направлениях, страну врагов Черномории, Бурсак приказал отряду готовиться к обратному походу. Пехота заняла высоты; конница открывала дорогу; в арьергарде оставался один пеший полк, с частью кавалерии. В таком порядке отряд двинулся к Кубани. Неприятель, более десяти верст забегая вперед, старался вредить нашим войскам, но, открываемый стрелками и летучими отрядами, всякий раз обращался в бегство.
15 декабря отряд переправился на правый берег Кубани.
В обе экспедиции с нашей стороны убито: обер-офицер 1, казаков 57; ранено: обер-офицер 1, милиционеров из черкесов 2 и казаков 40 человек.
Взятые у горцев рогатый скот и овцы были разделены между участвовавшими войсками; награждены казаки, лишившиеся в походе строевых лошадей, и те семейства, которые лишились своих членов, павших от рук горцев. Остальной скот отдан на госпиталь, лазарет и продовольствие арестантов.
Во всем двукратном походе в землю шапсугов много помог, знанием местности и опытностью в горной войне, подполковник султан Али-Шеретлу-Оглы и бывшие с ним дворяне [218].
Неприязненные покушения горцев на пределы Черномории, вследствие этого разгрома и усиления в опасных местах кордонной линии, были на время прекращены.
За храбрость и распорядительность атаман Бурсак был награжден орденом Св. Анны 2-й степени, алмазами украшенным; прочие храбрые его сподвижники также были достойно награждены.
Зимой 1805 года черкесы пробовали прорвать черноморскую кордонную линию, но встречали везде мужественный отпор казаков.
Даже злейшие враги наши, шапсуги, и те искали мирных соглашений с черноморцами при посредстве анапского паши.
В начале 1806 года генерал-лейтенант Дюк де Ришелье, посетив Черноморию, осматривал всю кордонную линию по кубанской границе. Найдя все в должной исправности, он донес Государю об особенной деятельности и усердии войскового атамана Бурсака к пользам края.
21 мая 1806 года состоялся следующий рескрипт на имя Бурсака:
«Господин полковник, войска Черноморского атаман. Получа донесение генерал-лейтенанта Дюк де-Ришелье о той исправности Черноморского войска и благоустройственном повсюду в оном порядке, который видел он, при осмотре его, Я не только отдаю совершенную справедливость вашему о том попечению, но особливым Себе удовольствием ставлю сим изъявить вам за оное Всемилостивейшее Мое благоволение. Пребывая благосклонным Александр».
В октябре того же года распространились слухи, будто абадзехи собираются, в большом числе, под предводительством натухайских владельцев Смаила Калабата и Мурадина, которые подговорили живших по ту сторону Анапы черкесов Хачепа, и на пятнадцати или более мореходных лодках, в числе 2000 человек, замышляют вторгнуться конными и пешими к Темрюку, Копылу и далее, а на лодках подойти к селению при Бугазе и на самый Бугаз.
По поводу таких известий возникла переписка с высшим начальством. Положено было, с Высочайшего соизволения, если черкесы сделают враждебное покушение, войском черноморским и бывшими в Черномории регулярными частями сделать им за Кубанью «репресаль»; а для большей предосторожности кордонная линия подкреплена резервами из льготных частей. Были ли это слухи ложные, или черкесы отчаялись в своем успехе, но никаких враждебных действий на пределы Черномории не случилось.
По выступлении части войск из Крыма против французов генерал-лейтенант Дюк де Ришелье 13 декабря предписал атаману Бурсаку отрядить в Карасубазар один конный Черноморский казачий полк, для разъездов по берегам Черного моря. В январе 1807 года командирован был 7-й конный полк, под командою войскового полковника Ляха. Переправившись из Тамани в Керчь 21–31 января, Лях прибыл в Карасубазар 6 февраля и занял там караулы; в марте он перешел в крепость Судак, а в июне прибыл в Старый Крым. В ноябре полк возвратился в Черноморию.
Ознакомительная версия.
