Он сидел за столом, а рядом с ним, записывая показания допрашиваемого, находился помощник-дибир. Второй был намного моложе первого, и менее гневлив и проницателен. На его грубом лице не было ни малейшей эмоции. Дибир был похож на истукана с движущейся время от времени рукой. Его начальник же по характеру был холериком, очень энергичным и нетерпеливым человеком. - Ну, я жду вашего ответа. Когда он подарил вам свое оружие? - В прошлом году. Лжешь, негодяй! Гошгар погиб два года назад, - стукнув кулаком по деревянному столу, повысил тот голос.
Джафар прикусил губу, поняв, что допустил ошибку. - Ты еще утверждаешь, что меч был подарен тебе? - Я хотел сказать, что мне подарил этот меч человек, представившийся Гошгаром. Возможно, это был не владелец оружия, но тот человек так сказал... - Не морочь мне голову этими байками. Твой язык заплетается, когда ты лжешь. Ничего, его быстро смогут развязать палач со своими помощниками. Отведите его в комнату пыток.
Двое солдат подошли к задержанному и вытолкали его силой из помещения. Он сопротивлялся, возмущался, бранился и упрекал начальника в бесчестности и несправедливости, но тот был глух к его негодованию.
Новрузова доволокли до комнаты пыток, раздели до пояса и, уложив на железный стол, заковали руки и ноги оковами.
Капитан охраны, красивый высокий молодой человек, велел одному из солдат обыскать вещи задержанного. Содержимое кожаной дорожной сумки было высыпано на стол и предъявлено на обозрение старшему по рангу. - Что это за диковинные вещи? - разглядывая лежащие на столе предметы, удивленно спросил капитан.
Взяв в руки спрей-очиститель в черном баллончике (употребляемый археологами при раскопках, и переместившийся во времени в кармане Новрузова), он хотел было поднести его к носу, но профессор остановил его предупреждением: - Не нюхайте это! Опасно!
Военный бросил баллончик на стол и с омерзением вытер руку об одежду. Что это? - Ядовитое вещество. - Колдовские штучки? Так ты к тому же и йату? - Смотрите, капитан, что это? - показывая на таблички с надписями, спросил солдат.
Тот, подобрав одну их них и ознакомившись с содержанием, взглянул на подследственного ошеломленными глазами. Взял еще одну табличку, прочитал и приказал солдату немедленно позвать туда начальника тюрьмы и дибира.
Названные лица тотчас явились на вызов. Обнаруженные на подозреваемом предметы были занесены в протокол, и когда начальник ознакомился с содержанием всех табличек, он торжественно воскликнул: - Вот ты и попался, Гиреад! - Я не Гиреад... - Правда? Ты считаешь меня за дурака? Теперь мне ясно, откуда у тебя этот меч. Ты и твои разбойники убили Гошгара и завладели его имуществом. - Клянусь вам, что я не совершал этого. - А кто поверит клятвам убийцы и грабителя? - Поверьте мне, я не тот человек, за которого вы меня принимаете. - Ну конечно, сейчас ты придумаешь тысячи доводов, чтобы спасти свою шкуру, но со мной это не пройдет. - Я не Гиреад... я его... я просто тот человек, который записал его деяния, но я не мард убийца и не имею отношения к их злодеяниям. - Не строй из себя святошу. Тебе никто не поверит. - Гиреад умер, поймите же вы это... Я не лгу. Он скончался во время одного из нападений на караван.... Я говорю чистую правду. Клянусь вам! Клянусь всеслышащим Митрой... - Заткнись, нечестивец! Как ты, отъявленный негодяй, изгой и мерзавец, можешь клясться именем бога? Ты безбожник и богохульник! Грозен бывает Митра, когда подлецы произносят его имя. За твои преступления тебя ждет смерть! Уведите его в темницу. Все, что надо было узнать от него, я уже узнал.
Новрузова развязали и поставили на ноги. При передаче одежды подозреваемому что-то металлическое упало на пол и своим звоном привлекло внимание капитана. Он нагнулся и поднял с пола перстень-печать, спрятанный в маленьком кошельке "благодеяний" священной рубашки. Он взглянул на перстень и разглядел символику на овальной поверхности печати: волка с копьем. Капитан сперва побледнел, а потом побагровел от злости. - Откуда у тебя этот перстень? - прерывисто дыша, спросил он. - Его мне передал один человек, ответил Новрузов и протянул руку, чтобы отобрать перстень, однако тот не позволил ему это. - Лжешь, подлый убийца! - вознегодовал капитан и обрушился с кулаками на заключенного.
Прежде чем Новрузов сумел отреагировать, тот так заехал ему по лицу, что одним ударом уложил на пол. Кровь хлынула у подследственного из носа и окровенила его рубашку и лицо. Капитан ринулся на Джафара, чтобы избить его от души, но окружавшие его солдаты воспрепятствовали этому. - В чем дело, капитан? Что с вами стряслось? Вы будто с цепи сорвались. - Повесьте! Казните этого подлеца! - в негодовании кричал молодой военный. - Четвертуйте его! Предайте его тысячам мук, но не дайте ему уйти отсюда живым! - Уведите его! - скомандовал начальник стражникам, кивнув на Новрузова. - Чего стоите? Шевелитесь! А сейчас выкладывайте, капитан, с чего это вдруг вы так разгорячились?
Новрузова препроводили в темницу и приковали к тяжелым, длинным цепям, прибитым к стене. Условия, в которых содержали заключенных, были просто чудовищными. В сыром, душном и мрачном полуподвальном помещении не было никаких удобств, и единственной радостью для заключенного являлось узенькое оконце, выходившее на главную площадь города. Оконный проем был настолько крохотным, что оттуда еле проникали воздух и свет.
Тюремщики покинули темницу, оставив заключенного наедине со своими хмурыми и тяжкими думами. Для Новрузова истекший день оказался катастрофичным. Он никак не ожидал, что события так круто переменят его планы. - Эх, не везет же мне, - посетовал он на свою судьбину. - Я уже был так близок к Атропату, и вновь упустил его.... Теперь меня наверняка казнят, если и не как Гиреада, то уж точно как колдуна Нуреддина. Впрочем, возможно, мне удастся убедить судей, что я не Гиреад. Но и в то же время мне никак нельзя раскрыть им и свою личность. Что толку будет убеждать их в том, что я не Гиреад, если меня все равно будет ждать наказание за то, что я сын Нуреддина. А от кого мне бояться разоблачения... Меня в этом городе никто не знает.... И никто не сможет опровергнуть мою защитную ложь.... Хотя...
Он вспомнил о том, как открыл свою личность прекрасной Арзу-Хатун. Теперь он сожалел о своем откровении, которое могло стоить ему жизни. В благородстве красавицы он ничуть не сомневался. И единственным, кто мог предать его, был Куфи... - Презренный раб! - задав пощечину евнуху Куфи, вскрикнул Мидат, сын Риязи. - Ты должен был убить ее, а не везти обратно в отчий дом.
Куфи, упав на колени, жалобно простонал: - Помилуйте, господин Мидат! Как я мог убить нашу любимейшую госпожу? Я не посмел бы сделать этого.... да и зачем? - Идиот! Как это зачем? Она станет позором нашего рода! Быть пленницей разбойника! Да еще и вернуться с ним домой! Тебе это ни о чем не говорит, кретин ты эдакий? - О, господин Мидат! Не возводите напраслину на вашу дочь! Не сделала она ничего такого, чтобы запятнать честь своего отца и своего рода. Я был с ней рядом, днем и ночью, и ни разу не видел, чтобы кто-то посягнул на ее честь и достоинство. Клянусь вам великим Ахурой, всеслышащим Митрой и праведной Ардви-Сурой, что дочь ваша чиста как горный ручей и самый прекрасный цветок вашего сада. Не прикасался к ней этот окаянный, я сам тому свидетель. И пусть гнев Митры обрушится на меня и ослепит мне глаза, если я лгу вам. - И ты думаешь, я поверю тебе? - Пусть Ахура-Мазда откроет вам глаза, и вы сами убедитесь в моей правдивости. - Но с чего это вдруг он решил вернуть ее в дом родных? - Не знаю, милейший, какими побуждениями он руководствовался. Сперва он заявил, что возьмет выкуп, потом почему-то отказался от него...
- Вот видишь?! Я был прав! - еще больше распалился тот.
Приведите ко мне Арзу-Хатун! - велел он одному из слуг, находившихся
также в комнате.
Войдя в комнату и увидев все еще стоящего на коленях евнуха, девушка смертельно побледнела. Она догадалась, о чем будет идти речь, но не упала духом и смело взглянула отцу в лицо. Глаза его словно метали молнии, и он еле сдерживал себя, чтобы тут же не наброситься на дочь и не придушить ее. Ответь-ка мне, Арзу, почему этот разбойник-мард пожелал вернуть тебя домой? - Не знаю, отец, - простодушно отозвалась та. - Ты лжешь! - выкрикнул он, и девушка, вздрогнув, отступила назад. - Никто! Ни один мужчина не станет отказываться от права захватчика. - Он не такой, - возразила дочь, и это было ошибкой с ее стороны. - Ах, ты уже и защищаешь его?! - вне себя от ярости завопил Мидат. - Дрянная девчонка. - Он задал ей пощечину такой силы, что она, не удержавшись на ногах, повалилась на пол. - Так значит, он не такой? - схватив дочь за косу, язвительно проговорил он. - А какой же он? А? - тряся ее голову, спросил он. - Ну? Чего ты молчишь? Язык проглотила? Говори, когда тебя спрашивают! - Отпустите меня, отец... Молю вас... Я не сделала ничего дурного... клянусь вам... клянусь... - Из глаз девушки потекли слезы отчаяния. - Не сделала ничего дурного? Ты опозорила меня! Весь наш род! - Нет, отец, я ни в чем не виновата, - проговорила она дрожащим голосом. - Я не знаю, почему он решил привезти меня обратно... не знаю.... мало ли что может взбрести в голову кудеснику Нуреддину... - Кому-кому? Кудеснику Нуреддину? Откуда ты знаешь, что это был он? Говори! Не молчи! больно потянул он дочь за косу. - Я... я услышала, как кто-то из их шайки так назвал его, - солгала Арзу-Хатун, чтобы не навлечь на себя еще больший гнев отца.
