Мидат, как и другие горожане, слышал самые невероятные истории о возможностях этого человека, и многие были наслышаны о доброте этого кудесника. Но он не очень-то верил молве, полагая, что приближенный разбойника и сам является таковым. - Я достану этого мерзавца хоть из-под земли, и обязательно прикончу его, - стиснув зубы, промолвил Мидат. Хозяин, позвольте сказать вам, - боязливо произнес слуга, стоящий у двери. Я слышал, что сегодня на рынке поймали какого-то марда. - Что?! - Его уличили в каком-то преступлении и бросили в тюрьму. Может, это тот самый человек? - Мард? В тюрьму?
Мидат, о чем-то подумав, выпрямился и решительными шагами направился к двери. Покинув дом, он отправился в городскую тюрьму, чтобы лично все выяснить.
Последние лучи дневного светила угасали в предвечерье, когда Мидат достиг пункта назначения. Поскольку он был родственником и советником царя, ему не составило труда добиться у начальника тюрьмы встречи с заключенным.
Новрузов, стоя у оконца, с горестными думами провожал солнце, заходившее за покрытую лесом гору. Его грустные размышления прервал скрежет ключа в заржавевшей замочной скважине. Камеру осветил дрожащий свет от пламени факела, который принес мало ясности этому мрачному месту. Следом за тюремщиком туда вошел высокий, светловолосый мужчина лет сорока пяти, богатство и знатность которого проявлялись не только в одежде, но и в его манере говорить и держаться. - Можешь идти, - вложив в руку надсмотрщика звонкую монету, велел тот.
Служивый, устроив факел в стенной подпорке, освободил помещение от своего присутствия. Пришедший некоторое время стоял молча, пристальным взглядом изучая заключенного. Затем сделал шаг вперед, и гордо выпрямился. Меня зовут Мидат, сын Риязи, - представился он, и заметив равнодушие на лице Новрузова, спросил: - Тебе это имя ничего не говорит? - Нет. - Я отец Арзу-Хатун. - А-а! Теперь все ясно, - протянул тот. - Пришли поблагодарить меня за доставку вашей... - Негодяй! Мерзавец! - Не слишком уж радушная благодарность за услугу. - Наградой тебе станет виселица, подлец! - И вы проделали такой путь, чтобы сказать мне то, что я уже знаю? Зря, значит, старались, - с холодным безразличием бросил Джафар. - Ну, чего уставились? Сказали свои сердечные слова, так проваливайте отсюда! Я не в настроении говорить с богатенькими придурками и высокомерными выскочками. Время аудиенции истекло, освободите помещение.
Пренебрежительный тон заключенного рассердил визитера. Выхватив из ножен меч, он приставил его острие к горлу презренного. - Послушай-ка меня, вредное насекомое. Я не из тех людей, которым становится дурно при виде крови, и они лишаются смелости, завидев врага. Я пришел сюда не затем, чтобы выслушивать твои оскорбления... - А зачем? - бесстрашно спросил тот. - Ты обесчестил мой дом, привезя Арзу-Хатун обратно, а оскорбление чести у нас смывают только кровью. - Что, вы бы предпочли, чтобы ваша дочь стала потехой для разбойников? Я вообще-то не надеялся на благодарность за свой поступок, но и упреков тоже не заслужил. От чистого сердца я помог ей обрести свободу, и не по-мужски будет с вашей стороны винить меня в чем-то, когда я нахожусь в неволе. - Он протянул руку к горлу и отвел от себя клинок. Позвякивая цепями, отошел в дальний угол комнаты и, присев на пол, прислонился к стене. - Если вы в чем-то усомнились, к примеру, в честном и порядочном отношении к вашей дочери, то могу вас заверить, что и пальцем не притронулся к ней. Я понимаю ваши чувства, как отца, хотя у меня и нет детей, но я поступил бы так же или почти так же, как и вы. Но грех обвинять невинного человека, совершившего добро безо всякого злого умысла. - И ты как мужчина можешь поклясться своей честью, что не трогал мою дочь и не говорил с ней? Что до первого, то в этом можете быть уверенным, ну, а второе... Я не могу солгать вам. Да, я говорил с Арзу-Хатун. - О чем же это? - О разном. Ну, к примеру, о науке, знаниях, любви... - профессор осекся, поняв, что сболтнул лишнее. - О любви?! - побагровел Мидат. - Ты говорил с моей дочерью о любви?! - Да не кипятитесь вы так. Мы говорили о теории любви, в общем, о том, что она нужна каждому человеку и что... - Замолчи, негодяй! - Опять вы за свое. С вами и пяти минут невозможно поговорить. Бедная Арзу, ей достался такой жестокосердный и буйный отец... - Я прикончу тебя, сволочь! - Не боитесь, что я нашлю на вас проклятье? Я ведь колдун. Да еще какой! Имя мое у всех на устах. Всемогущий кудесник Нуреддин! Наверняка вам известно, что... - Заткнись, червь! Я прикончу тебя, но иным способом.
Мидат вложил меч в ножны и, резко повернувшись, вышел из тюремного помещения. Сразу же после его ухода туда вошел тюремщик. Бросив любопытный взгляд на заключенного, он забрал с собой факел и оставил Новрузова во мраке.
На следующий день над обвиняемым Джафаром Новрузовым учинили судебное заседание, хотя такое определение слишком громко сказано. Вся коллегия судей, присяжных и даже обвинитель были представлены в одном человеке. О защитнике и речи не было. Подсудимый сам должен был исполнять функции защитника, что практически всегда оборачивается против него.
Нет необходимости углубляться во все подробности этого разбирательства, упомянем лишь то, что Джафар действовал по прежде задуманному плану, пытался убедить судью в том, что он не Гиреад, главарь разбойников-мардов. Оказалось, что судье это известно, и более того, он видел в подсудимом колдуна Нуреддина. Читатель, конечно, догадался, откуда служителю правосудия стало известно об этом. Мидат, используя свое влияние и положение, постарался, чтобы заключенного признали виновным и подвергли казни. Собственно говоря, разбирательство это являлось лишь пародией на честность, и проводилось больше для развлечения судьи, чем для установления истины и разрешения дела по существу. - Казнить завтра в полдень! - вынес судья вердикт. - Как это, казнить? Я ведь вам сказал, что я не Гиреад, и не колдун... и никого никогда не убивал и не грабил.... Так почему же вы выносите такой жестокий приговор? - Уведите его! Он мне противен, - с неприязнью заявил судья.
Стражники подступили к осужденному, выволокли его из зала, расположенного в здании тюрьмы. - Отпустите меня! Я сам пойду! - оттолкнув от себя солдат, выкрикнул Новрузов.
Выпрямившись, он твердым шагом направился к месту своего заключения. Бедняга, совсем рехнулся, - шепнул один стражник другому. - Верно. Взгляни-ка на его походку. Он словно не в темницу идет, а в тронный зал. Точно! Тронутый он, а никакой не колдун.
Достигнув сырого и темного помещения, Джафар обратился к одному из солдат: - Служивый, будь добр, окажи услугу человеку, которого завтра ждет виселица.
Стражники переглянулись. - Если это не противоречит правилам, неуверенно протянул один из них. - Пожалуйста, передай вашему капитану, что я желаю видеть его. - Я-то передам, но не уверен, что тот согласится прийти. - Прошу тебя, сделай так, чтобы он пришел. Скажи, что у меня к нему важное сообщение касательно перстня.
Служака согласился оказать услугу и, заковав заключенного в оковы, вышел за дверь.
Прошло менее часа, и человек, которого Новрузов желал видеть, предстал перед ним. - Ну, говори, что ты хотел сказать, у меня нет времени на убийц. - Помнишь то кольцо, которое ты отобрал у меня... хотя я так и не понял, почему.... так вот, я хотел бы попросить тебя отослать его с кем-нибудь в Хагматану в дом Марифа, сына Кутира. Передай его кому-нибудь из родных и скажи, что покойный перед смертью велел отдать кольцо какому-то Аккуси... или кому-то приблизительно с таким именем. Я толком не смог разобрать его последнее слово.... Но старший сын Марифа, Гафар, умный мальчик и наверняка будет знать, кому предназначалось кольцо... Ты выполнишь мою просьбу?... Что с тобой? Ты так побледнел... - Ты знаешь Гафара? - Да, и ты тоже? - удивился Новрузов. - Где ты с ним познакомился? - В их доме. Я около трех месяцев гостил у моего товарища Марифа. - Товарища? И поэтому ты его убил? За его доброту к тебе? - Я не убивал его.... Это все марды.... Это они... Я и сам там был на положении не больше, чем раба.... Куда ты уходишь? Постой! Ты выполнишь мою просьбу? Капитан! Капитан!
Однако тот не откликнулся на зов Джафара.
* * *
- Ты такой счастливчик, - принеся свежеиспеченный в тендыре* хлеб
и молоко, сказал Новрузову тюремщик. - Да уж, счастливее не бывает,
вяло ответил ему заключенный. - Нет, кроме шуток. Если бы я угодил в
тюрьму, вряд ли за меня кто-нибудь пришел просить. А за тебя только за
вчерашний вечер пришли просить три человека. Первый из них был слуга
какого-то богача, точно не знаю, как его звали, второй был сын знатного
вельможи, имя его я знаю, но не скажу, и напоследок помиловать тебя
просил и капитан... - Какой еще капитан? - Да наш капитан... капитан
Аккуси... - Как ты сказал? - Капитан Аккуси, - растерянно повторил
тюремщик. - Хотя я больше всего не могу понять его порыва. Сперва он
