Во-вторых, за этим последовали конфискации, что и составляло, как можно полагать, главную цель всей операции. Эти конфискации распространялись даже на тех евреев, которые были признаны невиновными. Евреи Парижа должны были выплатить штраф в 5300 ливров; общая сумма штрафов по стране составила 150 000 ливров. В этом плане вся история вполне вписывается в рамки той политики по отношению к евреям, которой придерживалась в XVI веке во Франции королевская власть, использовавшая их как своеобразные «финансовые губки» – их постоянно выжимали, изгоняли, призывали обратно, задерживали. Мы к этому еще вернемся, но сейчас необходимо отметить, что эта история бесконечно далеко выходит за обычные рамки в том отношении, что она контрастно освещает пути распространения массовых предрассудков.
Начиналось все обычно с массовых убийств, а затем из страха перед возмездием возводились обвинения, жертвам приписывались свои собственные агрессивные намерения, их обвиняли в жестокости – в разных странах, в различные эпохи и в разнообразных обличьях мы обнаруживаем один и тот же механизм. [Так, мы знаем нацистских убийц, оправдывавших массовое уничтожение еврейских детей речами о «потенциальных мстителях», а через десять лет после войны в Западной Германии один муниципальный совет отправил в отставку врача-еврея из опасения, что из мести он может причинить вред больным-немцам…].
Точно такая же последовательность событий обнаруживается пятнадцатью годами позже в Германии, где на фоне царившей тогда в стране перманентной анархии два дворянина из семьи Армледер имели видения и, повторяя подвиги Риндфлейша, начали кампанию отмщения за Христа: в 1336 году произошли массовые убийства евреев в Эльзасе и Швабии, но только после этого были сформулированы конкретные обвинения. В Деггендорфе, в Баварии, и в австрийском городе Пулькау возникли дела об осквернении просфор, послужившие предлогом для новых убийств… Даже если они того и хотели, императоры и князья не имели достаточного могущества, чтобы противостоять этому; к тому же в 1345 году появился новый обычай – король Иоанн разрешил своим подданным в Лигнице и Вроцлаве разрушить еврейские кладбища, чтобы использовать надгробные камни для починки городской стеньг. Позднее стали говорить: «Не подобает совершать обряды над врагами веры». А сейчас мы находимся на пороге важнейших перемен, которые будут иметь для судеб евреев такое же серьезное значение, как и события 1096 года, и которые тяжким грузом лягут на будущее всей Европы…
Перечтем описание чумы у Боккаччо:
«… [в городах] заболевали они ежедневно тысячами, а так как никто за ними не ухаживал и никто им не помогал, то почти все они умирали. … соседи… выносили мертвые тела из домов и клали у порога, где их, выставленных во множестве, мог видеть, особливо утром, любой прохожий. И никто, бывало, не почтит усопших ни слезами, ни свечой, ни проводами – какое там: умерший человек вызывал тогда столько же участия, сколько издохшая коза.
… в раскиданных там и сям усадьбах и в селах крестьяне с семьями, все эти бедняки, голяки, оставленные без лечения и ухода, днем и ночью умирали на дорогах, в поле и дома – умирали так, как умирают не люди, а животные. Вследствие этого у сельчан, как и у горожан, наблюдалось ослабление нравов; они запустили свое хозяйство, запустили все свои дела и, каждый день ожидая смерти, не только не заботились о приумножении доходов, которые они могли получить и от скота и от земли, о пожинании плодов своего собственного труда, но, напротив того, старались все имеющееся у них тем или иным способом уничтожить. Волы, ослы, овцы, козы, свиньи, куры, даже верные друзья человека – собаки, изгнанные из своих помещений, безвозбранно бродили по заброшенным нивам, на которых хлеб был не только не убран, но даже не сжат… Если оставить окрестности и возвратиться к городу (Флоренции, где Боккаччо жил во время черной чумы, – прим. автора), … то ли небеса были к нам так немилостивы, то ли до некоторой степени повинно в том бессердечие человеческое, как бы то ни было – с марта по июль… умерло сто с лишним тысяч человек, а между тем до этого мора никто, уж верно, и предполагать не мог, что город насчитывает столько жителей», (пер. Н. Любимова).
Такова была черная чума, катастрофа, за три года, с 1347 по 1350, унесшая жизни трети, или даже больше, населения Европы. Многие авторы утверждали, что именно тогда прозвучал похоронный звон по средневековой цивилизации, или даже, что это был «самый резкий разрыв исторической преемственности, который знало человечество». По этому поводу возможны различные точки зрения в зависимости от того, с какой позиции рассматриваются эти вопросы, а также от общего понимания исторического развития. В рамках интересующей нас проблемы, являющейся прежде всего проблемой коллективного помрачения сознания и его социальных последствий, воздействие великой паники 1347-1350 годов оказалось решающим.
Необходимо принять во внимание, что эпидемия обрушилась на элиту и священнослужителей в той же мере, что и на простых людей. Результатом этого стало резкое снижение интеллектуального уровня (Подобным же образом из-за сильной нехватки преподавателей «народный» английский язык пришел на смену французскому в английских школах. Таково происождение современного английского.) и всеобщий упадок нравов. Эпидемия выбила рассудок людей из привычной колеи, возбудила апокалиптические настроения и привела к распространению навязчивых мыслей о дьяволе. Наконец, вплоть до конца столетия происходили многочисленные новые вспышки этого ужасного бедствия…
Нет ничего удивительного, что в этих условиях была доведена до логического конца та тенденция, о которой мы говорили на предыдущих страницах, и черная чума наложила неизгладимый отпечаток на участь европейских евреев, чей образ в глазах христиан будет отныне окружен ореолом серы и пепла. В каком-то смысле 1347 год можно сравнить с 1096 годом, поскольку эпидемия чумы имела двойные последствия: ее непосредственным результатом была гибель большого числа евреев по всей Европе, а отдаленные эффекты проявились в окончательном созревании специфического феномена – христианского антисемитизма.
По всей Европе люди задавали себе с тревогой один и тот же вопрос: почему их постигло это бедствие? Какова была его причина? Ученые люди, прежде всего врачи, составляли научные трактаты, из которых следовало, в соответствии с лучшими законами схоластики; что у эпидемии было два вида причин: первичные причины небесного порядка, как-то неблагоприятное положение звезд, землетрясения, и вторичные, или земные причины – заражение воздуха, отравленные воды, а некоторые умы, опережавшие свое время, даже выдвигали гипотезу об инфекционной природе болезни. Более простодушные создания не утруждали себя подобными тонкостями: для них речь шла или о наказании Божьем, или о происках Сатаны, или о том и другом одновременно – Бог дал полную свободу действий своему антагонисту, чтобы покарать христианский мир. В этих условиях Сатана действовал по своему обыкновению с помощью агентов, отравлявших воздух и воды. А где мог он найти этих агентов, как не среди отбросов человечества, нищих и бродяг, прокаженных, и прежде всего, разумеется, среди евреев, народа, принадлежащего одновременно Богу и дьяволу? Вот так евреи в целом и оказались обреченными на свою роль козлов отпущения…
Иногда опережая распространение эпидемии, иногда двигаясь по ее следам, эти слухи впервые возникли, как можно думать, в Савойе: некто, по имени Яков Паскаль (т. е. «пасхальный» – имя, которое должно было вызывать определенные ассоциации, связанные с легендами о ритуальных убийствах), прибывший из Толедо, якобы раздавал в Шамбери своим единоверцам мешочки с опасными снадобьями. Отметим, что способ действий, приписываемый отравителям, а также состав яда были абсолютно идентичными с теми, о которых шла речь за тридцать лет до этого во время дела «пастушков». По приказу герцога Амедея Савойского были арестованы евреи в Тононе, Шийоне и Шателаре и после допроса под пыткой признали свою вину, а один из них, Акет де Вильнев, сознался, что он действовал по всей Европе – в Венеции, в Калабрии, в Тулузе… Из Савойи эта басня распространяется в Швейцарию, где происходят оканчивающиеся казнями судебные процессы в Берне, Цюрихе, на берегах Боденского озера. Консулы славного города Берна даже чистосердечно направили послания в различные немецкие города, в Страсбург, в Кельн, с предупреждением об ужасном еврейском заговоре.
В Германии события быстро приняли совсем другой оборот. Во многих городах князья и епископы попытались защитить евреев; к тому же в сентябре 1348 года папа Климент VI обнародовал буллу, в которой он подробно объяснял, что евреи умирали от чумы точно так же, как христиане, что эпидемия свирепствовала и в тех краях, где вообще нет евреев, и что нет никаких оснований обвинять их в распространении болезни. Но подобные усилия обычно оставались безрезультатными, поскольку в немецких городах массовые убийства и сопутствующие им грабежи были делом рук черни, одновременно являясь бунтом против властей. Так, в Страсбурге, где еще была жива память о подвигах Армледеров, эти внутренние конфликты продолжались почти три месяца: муниципалитет провел расследование и пришел к заключению, что евреи невиновны, за что был свергнут, а новый муниципалитет не имел более важных дел, чем заточение в тюрьму всех евреев, всего в количестве двух тысяч человек; на следующий день (14 февраля 1349 года) все они были сожжены на еврейском кладбище, в то время как их имущество было распределено между городскими жителями. «Это и был тот яд, который погубил евреев», – так завершил свое повествование один хронист. Такие же массовые убийства, сопровождаемые грабежами, происходили в подавляющем большинстве германских городов, в Кольмаре, где «Еврейская яма» (Judenloch) еще хранит об этом память, в Вормсе, в Оппенхейме, где евреи сами подожгли свои кварталы и погибли в огне, во Франкфурте и в Эрфурте, где их закололи мечами, в Кельне и Ганновере, где часть евреев была перебита, а остальные изгнаны…
