Царь подумал, что это неплохая мысль, по решил ее улучшить.
И вот царь сказал: «Воистину я сделаю это. Принесите мне двадцать весел из эбенового дерева с золотой отделкой. Приведите ко мне двадцать женщин прекрасных телом, с [красивой] грудью и заплетенными косами, таких, какие еще не рожали. Кроме того, принесите двадцать сетей и раздайте эти сети женщинам вместо одежды». Все было сделано, как приказал его величество. Они гребли туда и обратно, а сердце его величества радовалось, когда он видел, как они гребут.
Но вот сидевшая впереди девушка встряхнула [?] своей косой, и подвеска в виде рыбы[57] из новой бирюзы упала в воду. Она умолкла и перестала грести. И весь ряд ее умолк и перестал грести. Тогда его величество спросил: «Почему ты не гребешь?».
Она ответила: «Моя подвеска в виде рыбы из новой бирюзы упала в воду». он дал ей другую и сказал: «Я даю тебе это вместо той». Она ответила: «Я хочу мой горшок до самого дна».[58] Тогда его величество сказал: «Ступайте и приведите мне главного жреца-заклинателя Джаджаеманха». Его тотчас привели.
Царь объяснил ему создавшееся положение. Тогда услужливый чародей сделал в миниатюре то, что позднее совершил Моисей при переходе Красного моря.
Главный жрец-заклинатель Джаджаеманх произнес волшебное слово, и половина вод озера легла на другую. Он нашел подвеску в виде рыбы, которая лежала на черепке. Он поднял ее и отдал женщине. Вода посреди озера была глубиною двенадцать локтей, а когда она разверзлась, то ее глубина достигала двадцати четырех локтей, [другими словами, Джаджаеманх свернул воду как сукно]. Затем он снова произнес волшебное слово, и вода вернулась на свое место.
Я привел здесь только часть рассказа, но и этого вполне достаточно, чтобы познакомиться с очаровательными и незамысловатыми образами этих популярных историй. Мне они представляются причудливой смесью из «Тысячи и одной ночи» и произведений Боккаччо.
Для контраста я процитирую мою самую любимую египетскую повесть «Рассказ о Синухете». Она написана во времена XII династии, в период литературного украшательства, когда «буйствовали метафоры, а декадентщины и искусственной изощренности было предостаточно. Один из писателей, живший во времена XII династии, в отчаянии жалуется на то, как трудно найти что-нибудь новое. Фактически в большинстве случаев эта литература была искусством для искусства» (А. Гардинер).
Однако в этой повести пет ничего манерного, ничего волшебного. Это произведение написано зрелым мастером, который знал, как нужно вести повествование, как очерчивать образы, как изобразить место действия, описать действие, вызвать сострадание. События, выведенные в повести, правдоподобны и могли произойти в действительности. Но правдива повесть или целиком вымышлена — она представляет собой самостоятельное литературное произведение.
Синухет был «правителем и князем» при великом царе XII династии, Аменемхете I. Когда он сопровождал сына царя, Сезостриса, в карательной экспедиции против ливийцев, пришла весть, что старый царь умер. По каким-то причинам, которые он так и не объяснил, потрясенный Синухет, то ли опасаясь гражданской войны, то ли решив, что молодой царь замышляет против него заговор, бежал.
Год 30-й, 3-й месяц [времени! Половодья, день 7-й, взошел бог к своему горизонту, царь Верхнего и Нижнего Египта Схотепибра был взят на небо. Он соединился с солнцем, причем [его] божественное тело слилось с создавшим его. Находилась резиденция в молчании и скорбении сердца. Большие врата были заперты, придворные склонили головы на колени, а народ стенал.
Вот послал его величество армию в страну Тимхи. Его старший сын возглавлял ее, благой бог Сенусерт. Он был послан, чтобы поразить чужеземные страны и сокрушить находящихся среди Техену. И вот он возвратился и привел пленников из [страны] Техену, а также бесчисленное количество рогатого скота.
Послали «друзья двора» [семеры] на запад, дабы оповестить сына царя о случившемся во дворце. Нашли его гонцы в пути, достигли они его в ночную пору. Ни мгновения не медлил он. Сокол, [т. е. Сенусерт], полетел со своей свитой, [даже] не оповестив свое войско. [Но] было также послано к детям царя, находившимся с ним в этой армии, и позвали одного из них. И вот стоял я и слышал его голос, когда он говорил, ибо я находился поблизости. Смутилось сердце мое, распростерлись руки мои, дрожь охватила все мои члены. Прыжками удалился, чтобы найти себе место, где спрятаться. Я поместился между кустами, чтобы избежать идущего по дороге.
Направился я к югу. Не намеревался я достичь этой резиденции: я думал, что произойдет там восстание, и не надеялся пережить его. Переправился я через воды Маати, вблизи сикоморы, и достиг я острова Снефру. Провел я там день на окраине полей. Отправился я на рассвете с наступлением дня. Встретил я человека, стоявшего на пути моем. Испугался он меня, боявшегося его. С наступлением времени ужина достиг я города Гау. Переправился я в барке без рулевого весла с помощью дуновения западного ветра. Прошел я к востоку от каменоломен выше «Владычицы Красной Горы».[59]
Тот, кто знает Египет севернее Каира, может проследить путь беглого князя. Он сбежал из армии на западном берегу Нила, поднялся вверх по реке и переплыл ее «в барке без рулевого весла» в том месте, где река еще не разветвилась. Затем он должен был пройти мимо той местности, где сейчас находится современный Каир, потому что Красная Гора, которая называется так до сих пор, расположена вблизи Каира. И по сей день там добывают камни. От этого места Синухет повернул на северо-восток к границе, намереваясь бежать в Палестину.
Направил я стопы мои к северу и достиг я «Стен князя», сооруженных для того, чтобы отражать азиатов и сокрушать «бегущих по пескам», [т. е. бедуинов]. Пригнулся я в кустах, опасаясь, что на стене стража, [находящаяся в] дневном карауле.
Пройдя бесплодную пустыню, он достиг Суэцкого перешейка.
Пустился я в путь в ночную пору, когда озарилась земля, достиг я. Петни и остановился на острове «Великой Черноты». Одолела [меня] жажда, моя гортань пересохла, мое горло было наполнено пылью. И я сказал: «Это вкус смерти!» Поднял я сердце свое, [т. е. ободрился], и овладел собой, когда услышал я рев стада и увидел я азиатов.
Узнал меня там шейх, побывавший в Египте. Дал он мне воды и сварил молоко. Отправился с ним к его племени, и они хорошо обошлись со мной.
Синухет продолжает свой путь в Сирию, «страну Рече-ну», как называли ее египтяне. Писатель не затрудняет себя описанием тех стран, через которые проследовал беглец, и упоминает только знаменитый финикийский порт Библ, чье название было известно большинству египтян.
Страна передавала меня стране. Покинул я Библ и достиг я Кедема. Провел я там год и пол[года]. Увел меня Ненши, сын Аму; был он правителем Верхнего Речену. И сказал он мне: «Хорошо будет тебе со мной, ибо услышишь ты египетскую речь». Промолвил он это, ибо знал он мои качества, слышал он о моем уме. Сообщили обо мне люди из Египта, которые находились там у него. Сказал он затем мне: «Зачем пришел ты сюда? Что случилось? Произошло ли что при дворе?»
Ответил я ему: «Царь Верхнего и Нижнего Египта Схотепибра удалился в горизонт, и неизвестно, что из-за этого может произойти». Затем сказал я [только] половину правды: «Вернулся я из похода против страны Техену; рассказали мне [об этом]. Мой рассудок помутился, сердце мое покинуло мое тело. Оно увлекло меня на путь бегства, хотя не говорили худого обо мне и не плевали мне в лицо, не слыхал я дурных речей и не было услышано мое имя из уст докладчика. Не знаю я, что привело меня в эту страну. Это было подобно побуждению бога».
Кажется, что Синухет примирился с длительным изгнанием, и поэтому он принимает приглашение Ненши поселиться на его земле. Изгнанный египетский вельможа усваивает привычки и обычаи азиатов, настоящих варваров по сравнению с ним. Он женится на старшей дочери Ненши, и та рожает ему детей. Вождь Северного Речену дает ему землю и назначает вождем самого храброго племени. И Синухет служит Ненши верой и правдой в мирное время и в годину войны.
Провел я [там] многие годы. Дети мои стали сильными, каждый из них повелевал своим племенем. Гонец, направлялся ли on на север или на юг ко двору, останавливался он у меня, ибо я останавливал всех людей. Давал я воду жаждущим и направлял заблудившегося на дорогу. Выручал я ограбленного. Когда азиаты осмеливались оттеснять правителей чужеземных стран, я давал советы при их выступлении. Правитель этой [страны] Речепу заставил меня провести много лет в качестве военачальника его армий. Каждая страна, против которой я выступал, после того как я побеждал ее, была оттеснена от пастбищ и колодцев.
