И тем не менее за всеми особенностями различных редакций о Мамаевом побоище в них обнаруживаются черты, восходящие к какому-то древнему тексту, близкому ко времени Дмитрия Донского и Куликовской битвы. <…> [Причем] очевидна древняя основа сказаний о Мамаевом побоище не в риторических, а в подлинно исторических деталях. <…>
Позднейшие наслоения церковного характера исказили первоначальный памятник… и только под верхними слоями мы различаем его жизнерадостную и светлую основу, гражданский, светский характер, типичный для московской литературы времен Дмитрия Донского. <…> Особенно печальным для московской литературы было влияние литературных вкусов Киприана, ловкого и бесчестного интригана, напрасно возведенного в ранг реформатора русской письменности историками древнерусской литературы. Особой бездарностью в повестях о Мамаевом побоище отличаются как раз тексты, где появляется имя Киприана как участника событий»[547].
Как бы то ни было, представляется совершенно справедливой точка зрения В. А. Кучкина, отдающего в своих реконструкциях предпочтение ранним летописным вариантам повести о Мамаевом побоище (в частности, тексту, сохранившемуся в Рогожском летописце). Однако большинство авторов с удовольствием использует гораздо более красочные и подробные поздние рассказы, прежде всего Сказание о Мамаевом побоище. Действительно, только из его текста мы узнаем о посылке Захарии Тютчева к Мамаю с дарами, посещении Дмитрием Троицкого монастыря и получении там благословения от Сергия Радонежского, о приготовлениях к походу и уряжении полков, подробный маршрут движения к Куликову полю, о поединке Пересвета с ордынским богатырем, о том, как в начале боя Дмитрий обменялся доспехами и конями с Бренком, и о героической гибели самого Бренка, о роли, которую сыграл в ходе сражения засадный полк во главе с Владимиром Андреевичем Серпуховским, и о поисках великого князя после битвы. Только из Сказания мы узнаем,
«…что великий князь был контужен и найден в бессознательном состоянии после окончания сражения»[548].
Короче говоря, почти все, что мы с детских лет помним о Куликовской битве, восходит к источнику позднему и весьма ненадежному. Авторы, которым так нравится пересказывать почерпнутые из него красочные подробности битвы, кажется, даже не подозревают о том, что, возникнув через столетие после описываемых событий, Сказание не могло достоверно изображать Мамаево побоище. К тому же, создатель этого произведения вовсе не собирался готовить отчет об этом событии. Задачи его как, впрочем, и всех других авторов произведений Куликовского цикла, были принципиально иными.
Но нас-то они и будут интересовать в первую очередь.
История же описанных памятников заинтересовала нас, поскольку она дает возможность проследить, как изменялось отношение к происходившему в 1380 г. в ближайшие к нему десятилетия.
КРАТКАЯ ЛЕТОПИСНАЯ ПОВЕСТЬ О КУЛИКОВСКОЙ БИТВЕ
Естественно, было бы целесообразно начать разговор с наиболее раннего текста, заложившего реальные основы всех позднейших описаний одного из самых знаменитых сражений отечественной истории. Вот, как он выглядит в Рогожском летописце:
«О воине и побоище иже на Воже»[549]…
…Того же лета безбожный, злочестивый Ординский князь Мамаи поганыи собрав рати многы и всю землю Половечьскую и Татарьскую и рати понаименовал, Фрязы и Черкасы и Ясы, и со всеми сими поиде на Великого князя Дмитрия Ивановича и на всю землю Русскую. И бысть месяца августа приидоша от Орды вести к князю великому к Дмитрию Ивановичю, аже вздвизается рать татарьскаа на христианы, поганыи род Измаилтескыи, и Мамай нечестивый лют гневашеся на великого князя Дмитрия о своих друзех и любовницех, и о князех иже побиени бысть на реце на Воже, подвижася силою многою, хотя пленити землю Русскую. Се же слышав князь великий Дмитрий Иванович, собрав вои многы, поиде против них, хотя боронити своея отчины и за святые церкви, и за правоверную веру христианьскую, и за всю Русьскую землю. И переехав Оку, приидя ему пакы другыя вести, поведаша ему Мамая за Доном собравшася, в поле стояща и ждуща к собе Ягаила на помощь, рати литовскые. Князь же великий поиде за Дон и бысть поле чисто и велико зело, и ту сретошася погании половьци, Татарьские пьлци, бе бо поле чисто на усть Непрядвы. И ту изоплчишася обои, и устремишася на бои, и соступишася обои, и бысть на дълзе час брань крепка зело и сеча зла. Чрес весь день сечахуся и падоша мертвых множство бесчислено от обоих. И поможе Бог князю великому Дмитрию Ивановичу, а Мамаевы плъци поганыи побегоша, а наши после биющи, секуще поганых без милости. Бог бо невидимою силою устраши сыны Агаряны, и побегоша обратиша плещи свои на язвы, и мнози оружием падоша, и друзии в реце истопоша[550]. И гнаша их до реки до Мечи и тамо множесто из избиша, а друзии погрязоша в воде и истопоша. Иноплеменници гоними гневом Божиим и страхом одрежими сущи, и убежи Мамай в малой дружине в свою землю Татарьскую. Се бысть попбоище месяца сентября в 8 день, на Рожество святыя Богородицы, в субботу до обеда. И ту оубиени быша на суме Федор Романович Белозерскыи, сын его князь Иван Федорович, Семен Михаилович, Микула Василиевич, Михаило Иванович Окинфович, Андреи Серкизов, Тимофеи Волуи, Михаило Бренков, Лев Морозов, Семен Мелик, Александр Пересвет и инии мнози. Князь же великие Дмитреи Иванович с прочими князи Русскыми и с воеводами, и с бояры, и с велможами, и с остаточными плъки Русскими, став на костех, благодари Бога и похвали похвалами дружину свою, иже крепко бишася, с иноплеменникы и твердо зань брашася, и мужьскы храброваша и дръзнуша по Бозе за веру христианьскую, и возвратися оттуда на Москву в свою отчину с победою великою, одоле ратным, победив врагы своя. И мнози вои его возрадовашася, яко обретаюше користь многу, погна бо с сбою много стада конии, вельблюды и волы, ниже несть числа и доспех, и порты, и товар. Тогда поведоша князю великому, что князь Олег Рязаньскыи послал на помощь Мамаю свою силу, а сам на реках мосты переметал. Князь же великии про то всхоте на Олга послати рать свою. И се внезапу в то время приехаша к нему бояре Рязаньстии и поведоша ему, что князь Олег поверг свою землю, да сам побежал и со княгинею, и з детьми, и с бояры, и з думцами своими. И молиша его о сем, дабы на них рати не слал, а сами биша ему челом и рядишася в его ряд. Князь же великии, послушав их и приим челобитие их, не остави их слова, рати на них не посла, а сам поиде в свою землю, а на Рязаньском княженье посади свои наместници. ТОгда же Мамаи не мнозе утече с Доньского побоища и прибеже в свою землю в мале дружине, видя себе бита, и бежавше, и посрамлена и поругана, паке гневашеся, неистовяся, яряся и съмущашеся, и собраша останочную свою силу еще всхоте ити изгоном пакы на великого князя Дмитрея Ивановича и на всю Русскую землю. Сице же ему умысльшу и се прииде ему весть, что идет на него некыи царь со востока, именем Токтамыш из Синее Орды. Мамаи же, еже уготовал на ны рать с тою ратию готовою поиде противу его и сретоша в Калках. Мамаевы же князи, сшедше с конеи своих и биша челом царю Токтамышу и даша ему правду по своеи вере, и пиша к нему роту, и яшася за него а Мамая оставиша, яко поругана. Мамаи же то видев и скоро побежа со своими думцами и с единомысленикы. Царь же Токтамыш посла за ним в погоню воя своя и оубиша Мамая, а сам шед взя Орду Мамаеву и царици его, и казны его, и улус весь поима, и богатьство Мамаево раздели дружине своеи. И оттуда послы свои отпусти на Русскую землю ко князю великому Дмитрию Ивановичу и ко всем князем русскым, поведая им своы приход и како вцарися, и како супротивника своего и их врага Мамая победи, а сам шед седе на царьстве Волжьском. Князи же Русстии послов его отпустиша с честию и с дары а сами на зиму ту и на ту весну за ними отпустиша коиждо своих киличеев со многыми дары ко царою Тохтамышю.
<…>На ту же осень князь великий отпустил в Орду своих киличеев»[551] Толбугу да Мокшея к новому царю с дары и с поминкы[552].
На первый взгляд, этот текст весьма напоминает все предыдущие описания, связанные с отражением ордынских набегов. Здесь присутствуют и поганыи род Измаилтескыи, и безбожный злочестивыи Ординскыи князь Мамаи поаныи. Но наряду с ними проступает совершенно новая мысль, отсутствующая в прежних текстах: Дмитрий Иванович выступает против ордынцев,
…хотя боронити своея отчины и за святые церкви, и за правоверную веру христианьскую, и за всю Русьскую землю.
Главным противником Дмитрия Ивановича в краткой летописной повести является Мамай. Именно он инициатор похода на Русь. Именно он в изложении автора идеально воплощает отрицательные черты, присущие поганым вообще. При этом Мамай противопоставляется Тохтамышу. Это сделано столь тонко, что вызывает даже некоторое недоумение. С какой стати некыи царь со востока, именем Токтамыш из Синее Орды оказывается союзником русских князей, который, собственно, и побеждает супротивника своего и их врага Мамая? Почему он чуть ли не поздравляет московского князя с победой?
