Увы, тогда побывать ребятам у В.И.Ленина в 44-й палате не пришлось. Ирина Владимировна увидела Владимира Ильича тогда, кои он приехал к ним на квартиру. Она помнит, как открыла ему дверь, смутилась, хотела убежать, но Владимир Ильич остановил ее.
— Постой, постой, — сказал он. — Это не ты ли мне кофе приносила? Я крепко отругал товарища Беленького за то, что он не пропустил вас с братом в палату. Тебя как зовут?
— Ира, — ответила девочка.
— А брата?
— Игорем.
— Вы с ним дружно живете?
— Жили дружно, а вчера поссорились из-за товарища Буденного.
— Погоди, погоди, — удивился Ленин. — При чем тут Семен Михайлович?
— Я лошадей люблю, — с достоинством заявила Ира. — Хочу стать кавалеристом. А Игорь сказал, что девочек в конармию Буденного не берут. — Ира тяжело вздохнула. — Вот и поссорились…
— Почему не берут? В коннице Буденного служит не один десяток храбрых и мужественных женщин. Без их участия ни одна революция не обойдется. — И добавил: — Так что у тебя, товарищ Ирина, все впереди.
— Меня поразило, заметила Ирина Владимировна, — что Ленин ни разу не назвал меня в разговоре "Ира", "Ирочка", а подчеркнуто говорил "товарищ Ирина". Он обращался со мной, как со взрослой и это мне импонировало. Встреча с Владимиром Ильичем, беседа с ним так повлияли на меня, что, когда подросла, начала заниматься верховой ездой и стала мастером конного спорта.
… Пробыв сутки в больнице, Владимир Ильич укоризненно сказал Владимиру Николаевичу:
— Как же это так? Вчера около меня была сестра, ночью та же сестра и сегодня она же опять осталась. Разве так можно?
Розанов согласился, что действительно сестра Нечкина дежурит целые сутки..
— Извините, Владимир Ильич, только Екатерину Алексеевну. Узнала, что вы задерживаться у нас не собираетесь, и решила дежурить одна, без смены.
Выписывая Ленина из Солдатенковской больницы, Розанов сказал:
— Вам, Владимир Ильич, необходимо хорошенько отдохнуть. Бросить на время всякое дело. Пожить растительной жизнью.
— Вам, товарищ Розанов, самому-то надо отдохнуть. Вид у вас тоже скверный. Поезжайте за границу, — неожиданно заявил Ленин.
— Спасибо, Владимир Ильич. Но в Германию ехать — не отдохнешь. Невольно побежишь по клиникам, по больницам. Если ехать, то разве что на Рижское взморье.
Владимир Ильич посмотрел на Розанова, тяжело вздохнул и озабоченно сказал:
— Я о себе все-таки думаю и стараюсь отдыхать. Меня больше беспокоит здоровье Надежды Константиновны, которая, стала мало слушаться Федора Александровича Гетье. Я бы просил вас сказать ему, чтобы он с ней был понастойчивей, а то она всегда говорит, что ей хорошо.
— Так же, как вы, Владимир Ильич, — заметил Розанов.
Ленин засмеялся и, пожимая Розанову руку, проговорил:
— Работать нужно. Работать!
СВИДЕТЕЛЬСТВА ВРЕМЕНИ "Правда", 3 февраля 1921 года"Русскому народу нужно знать на все времена: в час, когда он изнывал в тисках нищеты, учредительские" герои" натравливали на него иностранный капитал, в час, когда русскому народу был дорог каждый гвоздь, они мешали ему получить этот гвоздь".
Из речи В.И.Ленина на собрании партийного актива г. Москвы 24 февраля 1921 г."… Мир с Польшей до сих пор еще не заключен, внутри — рост бандитизма и кулацкие восстания… В бандитизме чувствуется влияние эсеров. Главные силы их за гриницей; они мечтают каждую весну свергнуть Советскую власть. Недавно Чернов писал об этом в одной русской заграничной газете. Эсеры связаны с местными поджигателями. Связь эта видна и из того, что восстания происходят как раз в тех районаж, из которых мы берем хлеб".
Из директивы Политбюро ЦК РКП/б/ для печати /до 15 мая 1921 года/"…. Организованные и руководимые эсерами банды, действуя по заранее намеченному плану, грабили государственные ссыпные пункты и маршрутные поезда с продовольствием, портили железнодорожные путИ, имеющие продовольственное значение, и, наконец, систематически истребляли продовольственную агентуру. По неточным сведениям эсеровскими бандитами разграблено около 6 млн. пудов хлеба; в действительности количество расхищенного бандами хлеба значительно больше…
Из протокола N 14 вечернего заседания Пленума ЦК РКП/б/ 28 декабря 1921 г.Слушали:
14. Об эсерах и меньшевиках. /т. Дзержинский/.
Постановили:
14. а/ Предрешить вопрос о предании суду Верховного Трибунала ЦК партии социалистов-революционеров.
б/ Поручить комиссии в составе, т.т. Дзержинского, Каменева и Сталина определить момент опубликования.
"Правда", 17 мая 1922 года
"Вместо хлеба, необходимого нам сегодня, партия эсеров предлагает… восстание против власти Советов. Враги советуют ударить на власть. Мы ответим врагам: смерть тому, кто советует хотя бы малейшее колебание власти! Смерть тому, кто путем передвижки власти хочет открыть дорогу реакции!"
ИЗ ПИСЬМА В.И.ЛЕНИНА К V ВСЕРОССИЙСКОМУ СЪЕЗДУ ПРОФСОЮЗОВ 17 сентября 1922 года"Дорогие товарищи!
Мне первый раз приходится после долгой болезни выступать хотя бы и письменно перед съездом… Наше положение особенно трудно, потому что нет средств для восстановления основного капитала, машин, орудий, знаний и т. п…. Пусть каждый сознательный крестьянин и рабочий, которому случится прийти в уныние под влиянием тяжелых условий жизни или чрезвычайной медлительности нашего государственного строительства, припомнит недавнее прошлое, с господством капиталистов. Такое воспоминание вернет ему бодрость в работе. Всеми силами, со всех сторон усилить и улучшить работу — в этом единственное спасение рабоче-крестьянской власти".
Владимир Ильич не забыл о своем обещании и добился отправки В.Н. Розанова на отдых в Ригу. Здоровье самого Владимира Ильича, казалось, не предвещало никаких тяжелых осложнений. Розанов уже давно вернулся из Риги и для него тревожный звонок Марии Ильиничны из Горок был совершенно неожиданным…
— Владимиру Ильичу стало очень плохо, — глухо сказала Ульянова. — Володя просил Вас приехать…
"Напоминают о себе выстрелы Каплан", — огорченно подумал Владимир Николаевич, а Марии Ильиничне бодро ответил:
— Ждите, выезжаю.
В Горки Розанов приехал в тот момент, когда Ленина переселяли из маленького домика в главное здание усадьбы. Осуществляли это чекисты из группы охраны, шоферы Петр Космачев и Лев Горохов.
Розанову непривычно было видеть Владимира Ильича на носилках. Словно угадывая мысли доктора, Ленин сказал:
— Ничего, товарищи, скоро это пройдет…
Приподнялся на носилках и заговорил в вопросительном тоне:
— Неудобно получается. Несете здорового человека. Разрешите, товарищи, я пойду сам.
Шофер Лев Горохов строго заметил:
— Нельзя, товарищ Ленин.
Розанов решительно поддержал шофера, сказав Владимиру Ильичу, что он обязан выполнять все требования медперсонала.
Владимира Ильича подняли на второй этаж. У дверей в комнату он проворно встал с носилок и сам лег в постель. Розанов сокрушенно развел руками. Владимир Ильич примирительно сказал:
— Не стоит сердиться.
Поблагодарил чекистов и шоферов. Обращаясь к Розанову, сказал:
— Часика через два отлежусь. Непременно съездим в вами в лес за грибами.
В середине июня в состоянии здоровья В.И.Ленина наступило заметное улучшение. Врачи разрешили ему читать газеты и работать. Особый интерес Владимир Ильич проявлял к процессу над Центральным Комитетом и отдельными членами организаций партии социалистов-революционеров, обвинявшихся в вооруженной борьбе против Советской власти, организации убийств, вооруженных ограблений, в сношениях с иностранными государствами.
Судили вождей эсеров Гоца и Донского, Тимофеева и Веденяпина, Герштейна и Лихача, Е.Ратнер и Федоровича, Гендельмана и Ракова, Иванова и других руководителей ПСР, а на деле — изменников революции, политических банкротов.
Как это ни парадоксально, в защиту правых эсеров выступил А.М. Горький. 3 июля 1922 года он послал французскому писателю Анатолю Франсу письмо, в котором характеризовал процесс как приготовление "к убийству людей, искренне служащих делу освобождения русского народа", и просил А.Франса обратиться к Советскому правительству "с указанием на недопустимость преступления". "Может быть, — писал Горький А.М., - Ваше веское слово сохранит ценные жизни социалистов".
Письмо А.М.Горького было опубликовано 20 июля 1922 года в выходившем в Берлине "Социалистическом Вестнике". 7 сентября 1922 года В.И.Ленин писал Н.И.Бухарину: "Я читал /в "Социалистическом Вестнике"/ поганое письмо Горького. Думал было обругать его в печати /об эсерах/, но решил, что, пожалуй, это чересчур. Надо посоветоваться. Может быть, вы его видаете и беседуете с ним? Напишите, пожалуйста, Ваше мнение.."
