«Гражданин! При сем препровождаю окончательный список различных предметов из склада бывшей канцелярии бывшего короля, подлежащих сожжению.
С чувством республиканского братства и т. д. (Подписано) Амейльон». Следует список этих предметов: 128 томов в переплетах и 34 папки документов и дипломов бывшего ордена св. Духа и иных бывших королевских орденов, 2 тома патентов на названные ордена; 34 тома бумаг и документов, послуживших для составления общей французской геральдики; 167 томов из коллекции, именуемой «Пахарь»; 2 тома грамот на дворянство и помилование; 15 томов документов, относящихся к ордену св. Лазаря и бумаг для приема в Высшую военную школу; 1 ящик дворянских документов. По подлинным документам, приводимым Фонтэном, Амейльон содействовал и председательствовал при сожжении 652 ящиков исторических документов. Небезынтересно при этом, что он сам искренне считал себя ученым историком (де Лескюр — Manuel des autographes).
Генрих Грегуар. «Rapports», переизд. Ch. Benard, с прим. Caen, Paris 1867. т. 8o стр. 49.
Чтобы составить себе точное понятие о непоправимых потерях, понесенных за это время, мы отсылаем читателя к очень серьезной и беспристрастной статье такого компетентного лица, как г. Эдуард Бутарик в «Revue des question historiques» (10 окт. 1872).
Документ этот был найден в Национальном архиве, папка F17, 1036, связка 27-я.
Известно, что фамильные гербы были уничтожены Национальным собранием 20 июня 1790 года. Дюфор де Шеверни приводит в своих мемуарах (т. II, стр. 255) любопытные подробности относительно усердия, с которым в провинции конфисковывались обои, ковры, книги, гравюры, эстампы и т. д., украшенные коронами или гербами. Гербы были восстановлены в 1804 году Наполеоном I, который, создав новое дворянство, присвоил ему и новую геральдику. (Говар: «Dictionnaire du mobilier», I, 169).
Грюэль. «Manuel historique et bibliographique de l'amateur de reieures».
Мы опускаем приводимое автором описание этих штампов, а равно различных «ех libris» — виньеток, наклеивавшихся на переплеты для указания собственников книг и бывших в большой моде в XVIII столетии как неинтересное для русского читателя. — Прим. пер.
Catalogue de documents autographes de l'Histoire de la Revolution francaise (Шаравей, 1862 nо 171, p. 121).
Де-Лескюре. «Les Autographes en France et a l'etranger.
Memoires (1837, in-8), t. I p. 345.
В Экуане было два барельефа, изображавших крылатых женщин, поддерживающих герб Монморанси; гербовый щит можно было выскоблить, не повреждая фигур. Но как раз, наоборот, головы женщин были разбиты, а герб сохранился! „Без сомнения, — заключал вполне резонно докладчик, — необходимо, чтобы все говорило глазам народа республиканским языком; но было бы клеветой на свободу предполагать, что ее торжество или упадок могут зависеть от такого ничтожного обстоятельства, как сохранение или разрушение какой-нибудь статуи, хотя бы даже и с отпечатком времен деспотизма“. Хорошо еще, когда для вандализма можно привести хоть подобное оправдание. Но что же сказать о тех муниципальных представителях, которые в Вердене сожгли гудоновскую „Деву“ и „Мертвого Христа“ в натуральную величину? Каким именем назвать того варвара, который в Версале забавляется стрельбой в цель из пистолета в чудную голову Юпитера, приписываемую знаменитому скульптору Мирону? Такой поступок — дело рук сумасшедшего, и относится скорее к ведению не судей, а психиатров.
О подобных же фактах см. Intermediaire des Chercheurs et Curieux, 25 mars 1866.
В Ботаническом саду был низвергнут бюст Линнея, которого почему-то приняли за Карла IX! (Troisieme rapport de Gregoire sur le vandalisme р. 14).
Gregoire. Premier Rapport, p. 9.
Президент уголовного суда потребовал удаления из залы заседаний часов и барометра, усмотрев на них признаки феодального строя. Комитет финансов, запрошенный Комитетом народного просвещения о том, „могут ли часы, стрелка которых имеет форму лилии, войти в рубрику вещей, причисленных к произведениям искусства“, высказался утвердительно, но в то же время присовокупил, что власти должны братски приглашать граждан снимать с этих предметов украшения воспрещенного фасона, а в противном случае при неисполнении этого предложения, подвергать подобные предметы конфискации. (Catalogue d'autographes sur la Revolution 1862. стр. 122).
27 октября 1793 года Муниципальный совет Омальской коммуны по требованию общинного прокурора решил предать в тот же день сожжению на публичной площади все картины, эстампы, иероглифы феодализма (?), орденские отличия и вообще все акты, носящие название королевских. Прокурор и главные городские власти лично присутствовали при этой операции. „Histoire de la ville d'Aumale“ Эрн. Семишон, Luxemb. t. II, p. 371.
„L'ancienne Alsace able“ III. Жерара, р. 265.
Idem, ibid.
23 сентября 1793 года прокурор Омальской общины доносил: 1-е, что колокола, эти памятники роскоши городов и тщеславия их жителей, могут быть с большей пользой употреблены на страх и смерть врагам революции; 2-е, что только ложное благочестие может быть задето таким употреблением простого металла, который будучи грубой материей, не может иметь никакого отношения к религии, по своему существу духовной. Поэтому он полагал, что все колокола, за исключением одного, могли быть сняты». Муниципальный совет согласился с его предложением: три колокола были перелиты; они весили 6600 фунтов; четвертый, наилучший, был сохранен (Histoire de la ville d'Aumale et de ses institutions, Эрнеста Семишопа, 1862 г. т II, с. 153).
Гавар. Dictionaire du mobilier, t. II, p. 767.
CF. «Catalogue d'autographes sur la Revolution». (1862) nо 168, с. 119.
Церковные облачения пошли на военные госпитали, а что не получило такого назначения, шло в вольную продажу. Catalogue d'autographes sur la Revolution. nо 169 ст. 120.
Эд. Флери. «Vandales et iconoclastes».
Не то же ли происходит и ныне в России во время так называемых аграрных беспорядков? Пр. Пер.
Явление, свойственное во все времена народным движениям, в которых число лиц, действующих сознательно, всегда несравненно менее бессознательно следующей их примеру массы. Не наблюдается ли тоже и при современных рабочих забастовках во всей Европе? — Прим. пер.
Власти пытались во многих случаях принимать меры к охранению предметов искусства, но чаще всего опаздывали. Иллюстрацией к сему может служить письмо Комитета общественного спасения в Парижское департаментское правление: «Некоторые лица позволяют себе похищать из „бывших“ церквей г. Парижа мраморные изделия и другие достопримечательные вещи; Комитет секции Сите арестовал сегодня одного ломового извозчика, который успел уже увезти их целую подводу. Мы приглашаем вас, граждане, принять необходимые меры к предотвращению подобного грабежа, предавая виновных суду». (Catalogue d'une importante collection de Documents autographes et historiques sur la Revolution francaise. Paris. Шаравей, 1862, nо 167 ст. 178).
Спир Блондель. L'art pendant la Revolution, стр. 285.
Бодрильяр. Le luxe public et la Revolution.
Бодрильяр. Le luxe public et la Revolution.
Ренуар, Шардэн и Шарлемон сын. Observations de quelques patriotes sur la, necessite de conserver les monuments de la litterature et des arts.
К прославлению этой, остающейся, невзирая ни на что, великой, эпохи относятся знаменитые двадцать флореальских постановлений Конвента, подписанные именами Барера, Карно, Било-Варена, Коло-д'Эрбуа, Робера Линде, Приёра, Робеспьера и Кутона. Они касались украшения национальных тюльерийских садов и дворцов и сада на площади Революции; сооружения памятников: защитникам республики 10 августа — на площади Побед; народу — на Новом мосту; природе — на площади Бастилии; свободе — на площади Революции; постройки колоннады в Пантеоне; статуи Ж. Ж. Руссо — в Елисейских полях; крытых арен для народных концертов — на площади, ныне Новой оперы, близ больших бульваров; перенесения бронзовых коней из Марли ко въезду в Елисейские поля; постройки храма Равенства в саду Божона; статуи Философии — в первой зале заседаний Конвента; расширения Естественно-исторического музея; восстановления Художественного музея. На эти проекты были назначены конкурсы, чтобы вызвать к жизни и деятельности еще неизвестных молодых художников. Кроме того, теми же декретами были установлены общие меры относительно устройства Национального музыкального института, относительно изучения иностранных языков, относительно сельского домостроительства и, наконец, относительно национального костюма.
