К середине IX в. Фризия становится одним из постоянных объектов набегов викингов, которые начинают грабить империю франков, и без того раздираемую войнами между сыновьями Людовика. Рорик оказывается в непростой ситуации, когда ему необходимо было лавировать между двумя силами. Но то, что он в итоге отпадает от христианства и лишается (в 40-х гг.) своих владений в Рустрингене, говорит о его выборе в пользу викингов. В 843 г. большая норманнская эскадра появилась в Нанте, захватила и сожгла город, а затем в качестве временной базы заняла остров Нуармутье в устье Луары. Отсюда они на следующий год совершили набег на города по течению Гаронны, дойдя до Бордо, потом направились на юг, взяли Ла-Корунью, Лиссабон и достигли Африки. На обратном пути варяги высадились в Андалусии (искаженное название Вандалусии – по имени вандалов, побывавших здесь ранее на несколько веков) и захватили Севилью. Может быть, состав их дружины был интернациональным, но национальность тех, кто штурмовал Севилью, местный хронист Ахмед-ал-Кааф называет однозначно: это были русы. И у нас есть все основания предполагать, что предводителем у них был Рюрик.
В 845 г. ладьи Рорика поднялись по Эльбе и разорили города вдоль ее течения. Другими словами, Рорик отвоевал у датчан земли ободритов! А в 850 г. сообщается, что он, командуя флотом из 350 кораблей, обрушился на Англию. Войны норманнов в Западной Европе нельзя представлять только как разбойничьи набеги, хотя и такие акции, безусловно, присутствовали. Но в целом это были хорошо продуманные удары по центру франкской империи и английского королевства. Дружины Рорика были участниками крупной геополитической игры, где варяги боролись за свой «кусок пирога»: права независимо управлять землями славян и отчасти фризов. И надо признать, что эта программа им почти удалась. Военные успехи Рорика вынудили императора Лотаря (сына Людовика Благочестивого) вновь признать права русского князя на Фрисланд (850 г.), но через четыре года он опять отнял эту область. Думается, что здесь не обошлось без военного столкновения. И похоже, что с этого момента отношения Рорика с франками безнадежно испортились. Рорику-Рюрику ничего не оставалось, как возвратиться на земли ободритов.
Конец VIII в. и два следующих столетия можно назвать первым этапом возвращения германцев на восток. За это время ими были колонизированы земли верхнего Дуная и Восточных Альп, территории к востоку от Эльбы. Немецкие миссионеры и рыцари все увереннее чувствовали себя в Моравии, Чехии, Польше, на землях между Эльбой и Одрой. За ними тянулись торговцы, ремесленники, землепашцы. Каролинги (потомки Карла Великого) создали новое и наиболее совершенное по тем временам сухопутное войско: тяжело вооруженную конницу закованных в железо могучих бойцов на крупных, сильных, также закованных в железо конях. Этими «танками Средневековья» были истреблены авары, разбиты арабы… Пешие славяне, имевшие легкое вооружение, начиная с некоторого времени уже не могли достойно противостоять им, и их безопасность поддерживалась только за счет военной мощи варягов. В этой ситуации перед балтийскими племенами русов и славян со всей очевидностью встала проблема переселения на новые земли. Вот почему Рюрик и его народ (варяги-русь!) охотно откликнулись на приглашение новгородцев прийти в их земли.
Кажется, мы достаточно убедительно обрисовали всю невозможность отождествления варягов со скандинавами. И все же для полноты картины следует в явном виде указать на ошибочные умозаключения норманистов. Рассмотрим три главных положения норманнской теории, на которых, собственно, она все еще и держится.
1. Согласно «Вертинским анналам», в 839 г. ко двору Людовика Благочестивого вместе с посольством из Константинополя прибыло и несколько русских, правитель которых носил титул кагана. В письме к Людовику византийский император просил его «позволить им вернуться домой через его владения, поскольку дороги, по которым они пришли в Константинополь, перерезаны дикими и жестокими племенами, и он не хочет, чтобы они подвергались опасности, если будут возвращаться тем же путем». Расспросив послов, император заподозрил, что это «свеоны», прибывшие к франкам с разведывательными целями. Чем кончилось дело, информатор не сообщил, как и не уточнил этническую принадлежность «соглядатаев».
Норманистов в этом свидетельстве вдохновляет только имя «свеоны», которое они переводят как «шведы». Оно – единственная причина, по которой русских не хотят считать за русских. Что ж, парадоксальная ситуация, но с ней следует разобраться. Ранее мы уже указали, что этими таинственными послами были азовские русы. Их миссия, вопреки подозрениям Людовика, не носила разведывательного характера. Они искали союзников для противодействия хазарской агрессии. В Византии русы рассчитывали найти политическую поддержку, а в Прибалтике (в среде балтийских русов, варягов и славян) – военную. Откуда же у Людовика возникли подозрения, что послы являются шведами? Ответ оказывается настолько же прост, насколько и неожидан. В скандинавских мифах страна, из которой пришли асы и ваны (то есть Приазовье), носит имя Великая Свитьод, или Швеция. Выходит, что переселенцы и свою прежнюю родину, и свое новое отечество называли одним и тем же именем! Это, кстати, окончательно объясняет, почему финны именовали Швецию Руссией: до момента массового исхода русов из Скандинавии (приблизительная дата – битва при Бравалле) для обитателей полуострова названия Швеция и Руссия оставались синонимами. После передела Скандинавии имя «шведы» осталось только за обитателями полуострова. Часть русов рассеялась вдоль южного и восточного побережья Балтики, а часть стала основой племени варягов. Вполне вероятно, что сами балтийские русы на время даже отказались называть себя русами, чтобы их не путали со шведами (скандинавами!). И для себя, и для других они стали варягами, венедами, ререгами. Но послы Росского каганата смело называли себя русами, чем в данной ситуации и насторожили франкского императора.
«Свеоны» в составе росского посольства указывают на включенность салтовцев (азовских русов. – А. А.) в торговлю по Волго-Балтийскому пути. Очевидно, именно с Балтики к салтовцам попадает янтарь. При этом «солнечные амулеты» из янтаря относятся в основном к концу VIII – первой половине IX в. Именно с конца VIII в. начинается интенсивное движение по Волго-Балтийскому пути. С запада по этому пути идут, прежде всего, фризы и балтийские славяне, с востока – салтовцы. В пользу приоритетного значения в торговле именно салтовцев говорит примечательный факт. Арабские монеты шли в Восточную Европу двумя каналами: первый – из Ирака через Каспий на Волгу и далее в Прибалтику, второй – из западных пределов халифата через Сирию и Закавказье на Дон и Северский Донец. В Росском каганате оба эти потока сливались. Но второй путь был прерван именно в 30-е гг. Связь с известием 839 г. и в этом случае достаточно очевидна.
2. Византийский император Константин Багрянородный в своей книге «Об управлении империей», написанной в 945 г., приводит два ряда имен для обозначения днепровских порогов – «славянские» и «русские». Первые действительно легко объясняются из славянских корней и в смысле языковой природы никогда не вызывали сомнений. Напротив, «русская» терминология не является славянской и в подавляющем большинстве не поддается интерпретации на основе славянского языкового материала. Некоторые из «русских» названий хорошо объясняются происхождением от скандинавских корней. По сути дела, это второй важнейший аргумент норманизма. М.Ю. Брайчевский, однако, показал, что более точной является иранская этимология названий. Среди варягов были потомки алан, иранского племени. Поэтому в названиях порогов действительно может присутствовать «иранский след». Следовательно, «Русь» Константина Багрянородного – это не норманнская и не славянская, а алано-венедская (асованская) «Русь» (мы ее называем также Азовской или Росским каганатом).
3. До сих пор древнерусские языческие имена являются одним из наиболее прочных аргументов в пользу норманнской (германской) теории. Попытки «славянизации» этих имен, предпринимавшиеся в XIX столетии, привели к обратному результату: искусственность славянских этимологий служила как бы доказательством правильности германских интерпретаций.
Дошедшие до нас имена принадлежат социальной верхушке и могут служить источником по истории формирования господствующего класса. Собственно славянских имен в языческой Руси известно немного. К примеру, в договоре Игоря с греками (945 г.) таковые носят члены княжеской семьи (Святослав, Володислав, Передъслава) и только несколько послов и купцов. Но так и должно быть! Славяне представляли лишь один поток переселенцев на Русь, наряду с ванами Закавказья, сарматами, угро-финнами и варягами. Кроме того, здесь проживали потомки арийских племен, хранившие свои древние традиции. Так что нет ничего удивительного в том, что среди русской знати были люди с иранскими, кельтскими или германскими именами. Это лишь доказывает, что древние русские находились в непосредственном контакте с этими народами.
