перед нами два побега от единого корня?
Знаменитый философ эпохи заката Античности Плотин (ок. 205–270 гг.), желая ближе познакомится с учениями Востока и Индии, примкнул к походу войска Гордиана III (225–244 гг., правил с 238 г.) на Восток (242 г.). И хоть убийство императора в Месопотамии сорвало планы философа, тем не менее отмечается, что некоторые его идеи вполне брахмаистские – например, о мудреце, которому чуждо все земное и который постиг первопричину всего сущего, возносящую его от земли в царство божественной свободы. С.Я. Шейнман-Топштейн пишет: «Метафизический смысл ведийской философии хорошо отвечал мировоззрению мистически настроенного Плотина. Само ядро неоплатонической онтологии— учение о трех ипостасях божества (бог – источник бытия, истинное и совершенное божество; бог – творец, ум – устроитель; мировая душа, все проникающая и одушевляющая) – это не только преобразованная триада Платона… (производящая причина; первичная материя; одушевленный, проникнутый идеями мир вещей), но и отчасти, по-видимому, – переделка на мистико-идеалистический лад древней ведийской триады (Брахман – истинное и совершенное бытие; Праджапати – бог-творец, владыка мира; Пуруша – мировой дух, мировая душа). В дальнейшем эта неоплатоническая триада через каппадокийских богословов перешла в виде единосущной Троицы (Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой) в христианский канон».
Интересуется индийской философией и Порфирий (232 – ок. 305 гг.), ученик Плотина, сохранивший в своих творениях отрывки из утраченного сочинения об Индии сирийца Бардесана (154 – ок. 222 гг.), писавшего на основе своих бесед с индийскими послами в Сирии. Однако линия неоплатонизма была обречена на угасание до полного своего запрета при Юстиниане, ибо победило иное направление – христианство.
Надо отметить, что индийская философия и учения привлекала и раннехристианских писателей, хотя они относились к ней по-разному – в меру своего умственного развития и широты кругозора: от непонимания и осуждения, как у Тертуллиана (ок. 160 – ок. 230 гг.) и Блаженного Августина (354–430 гг.), до настороженного исследования, как у Климента Александрийского (ок. 150 – ок. 215 гг.) и Блаженного Иеронима (ок. 346 – ок. 420 гг.) и, наконец, принятия и высокой оценки, как у Ипполита Римского (ок. 217–235 гг.). Тертуллиан заявил: «Но мы (христиане. – Е.С.) не брахманы и не индийские гимнософисты, которые обитают в лесах и отрекаются от жизни» («Апология», 42). «(Философы) испугались [установить начало и конец миру], как бы сущности этого мира, будучи столь значительными, не утратили божественный статус, сущности, которые почитаются и магами персов, и верховными жрецами египтян, и гимнософистами индусов» («Против Маркиона», I, 13).
Климент обстоятельно и довольно похвально пишет об индийских брахманах и философах, отмечая, в частности, что «философия – весьма полезное достояние, с давних пор процветала среди варваров, освещая (своим блеском) народы, а потом уже пришла к эллинам. А представляли ее среди египтян пророки, среди ассирийцев – халдеи, среди галлов – друиды, среди бактрийцев – саманеи, среди кельтов – философствующие, среди персов – маги… среди индийцев – гимнософисты… Есть среди индийцев и такие, которые верят наставлениям Будды, они его за наивысшую благочестивость почитают как бога… (это первое упоминание о Будде в европейской литературе! – Е.С.). (Брахманы) презирают смерть и совсем не ценят жизнь, ибо убеждены, что существует повторное рождение» («Строматы», I, 15, 71; III, 6, 60). «Брахманы, которые живут в горах и дышат чистейшим воздухом, проводят жизнь наиболее совершенную и насыщенную по сравнению с другими людьми» (фрагмент FHRI, с. 107). Но вот и элемент критики: «(Самоубийства язычников) не носят характера мученичества за веру, так как они не познали настоящего Бога и предают себя смерти бесполезно, так же как индийские гимнософисты напрасно бросаются в огонь» («Строматы», VI, 4, 17). Вообще стоит отметить, что Климент располагает довольно обширной информацией касательно Индии, из которой мы привели далеко не всю. Г.М. Бонгард-Левин полагает, что источником информации для него мог послужить его учитель Пантен, в конце II в. ездивший с миссионерской целью в Индию, как о том свидетельствует «отец церковной истории» епископ Евсевий Кесарийский (ок. 260 – ок. 340 гг.): «(В Александрии) обучением верующих руководил человек, известный своей образованностью, по имени Пантен… муж, воспитанный в правилах стоической философии. Он, по рассказам, проявил такое горячее рвение к слову Божию, что явился смелым проповедником Христова Евангелия у язычников на Востоке и доходил даже до земли индийцев… и, говорят, нашел у местных жителей, познавших Христа, принесенное к ним еще до его прибытия Евангелие от Матфея. Христа проповедовал им Варфоломей, один из апостолов; он оставил им Евангелие от Матфея, написанное еврейскими буквами; оно сохраняется и доныне» («Церковная история», V, 10). Отметим, что перед нами – фактически первое свидетельство о проповеди христианства в Индии, но к этому вопросу мы вернемся отдельно несколько позже.
Ипполит Римский вставил брахманскую философию в свой свод «Опровержение всех ересей» (I, 24), излагая это учение так, что современные ученые видят в них порой дословное изложение упанишад. Нельзя не видеть, как уважительно христианский автор относится к нехристианским верованиям и словно пытается найти что-то общее, оперируя знаменитым Логосом – порожденным Гераклитом и приспособленным Филоном Александрийским (ок. 25 г. до н. э. – ок. 50 г. н. э.; кстати, в его учении безличный, бескачественный и логически непостижимый Бог напоминает ведийского Брахмана) в качестве посредника меж Богом и человеком, откуда эта мысль разовьется в христианского Бога Сына, Бога Слова, Бога Логоса: «Они проводят жизнь нагими, утверждая, что тело – это одеяние души, данное Богом. Они считают, что Бог – это свет, но не такой, какой может видеть всякий, и не подобный солнцу и огню. Ведь для них Бог – это Логос, не изреченный, но Логос знания, посредством которого скрытые тайны природы становятся видимы мудрецам… Этот самый Логос, который они называют Богом, является, по их мнению, телесным, а тело обволакивает его снаружи, подобно тому как человек носит одежду из овечьих шкур, и когда он снимает ее, то становится видимым тело, которое было одеждой закрыто. Брахманы говорят, что в теле, их окружающем, идет война, к которой они подготовлены, как к сражению с врагами… Они также говорят, что все люди – это пленники их собственных врожденных врагов: желудка, половых органов, глотки, гнева, радости, скорби, желания и ими подобным. И только тот приближается к Божеству, кто воздвигнет трофей в битве с этими врагами». Отметим, правда, что принадлежность этого сочинения св. Ипполиту некоторыми исследователями оспаривается – но в данном случае важнее суть, что все же был такой христианский писатель, который сделал это прекрасное сопоставление.
Блаженный Иероним четко разграничивает буддистов и брахманов, порицая вторых в одном из своих посланий, как обманщиков и шарлатанов
