кончая унтер-лейтенантом. Из общих государственных доходов (10.186.707 р.) на флот расходовалось в 1724 г. 1.400.000 р. Для образования морских офицеров имелось два учебных заведения: Московская Навигацкая школа (с 1701 г.) и морская академия в Петербурге (с 1715 г.). В 23 городах находились адмиралтейские школы. Рукой самого Царя были написаны: Морской устав (1720 г.), Регламент об управлении адмиралтейства и верфи (1722 г.), морской Регламент (1722 г.), Регламент шкиперам (1723 г.), Морской Торговый Регламент (1724 г.).
«По смете 1680 г. стоимость войска доходила почти до 10 мил. руб. на наши деньги». А в 1725 г. армия, вместе с флотом, обходились России от 52 до 58 мил. руб. на наши деньги, что составляло не мене 2/3 всего тогдашнего бюджета доходов (Ключевский).
«Всего за 21 год войны Россией для борьбы со Швецией разновременно было выставлено, — как пишет А. Н. Куропаткин, — 1.700.000 бойцов, и выход к Балтийскому морю стоил русскому племени 120.000 убитых, раненых и без вести пропавших и до 500.000 выбывших из строя больными».
«Развитие военных учреждений идет всегда параллельно с развитием нации... Каждый народ в своем военном деле выступает как нечто целое; войско является величайшим народным представителем; нет более верного зеркала социальной жизни, как жизнь войска... Нация может долгое время существовать с негодными общегосударственными и юридическими установлениями, так как законы и права постоянно унаследываются... но военные учреждения, если они гнилы, неумолимо тянут весь народ в пропасть, так как их пригодность или негодность решает вопрос: «быть или не быть».
Допетровские военные учреждения подгнили. Преобразованием их Петр оказал, следовательно, своей родине первостепенную государственную услугу.
Создав войско, он действовал по простому плану: захватил Неву, как выход к Финскому заливу, взял Нарву, как опорный пункт для действий на Балтийском побережье. Полтава обеспечила остальное, Ништадт закрепил плоды побед новой армии.
Но мало было набрать рекрут и обучить их для боя.
Регулярная армия требует обмундирования, и вследствие этого вызываются к жизни фабрики и заводы, а с ними неразлучно техническое усовершенствование; война требовала денег — и для их приобретения подымаются торговля и промышленность, растут налоги. В великой борьбе народов шагу нельзя было сделать без знаний, почему обращено внимание на водворение наук и образования.
Перед Петром стояла, таким образом, задача колоссальной трудности: нужно было вести борьбу и в то же время приготовлять для неё силы, создавать средства, учить народ.
Чтобы достичь этих результатов, требовалось огромное напряжение народных сил. Население, простиравшееся от 6 до 71/2 мил., в конце царствования содержало 210 тыс. регулярного войска и 110 тыс. иррегулярного. Все это нужно было, — как говорил Петр, — для «пользы государства», для «славы народа».
Программа Петра заключалась не в заветах, не в преданиях, а в неотложных государственных нуждах. Движущим рычагом реформ явилась, прежде всего, война. «Война же сообщила реформам чрезвычайно ускоренный ход». Преобразования прошли по России вихрем, закружившим все. Война требовала многого. Изучать не было досуга, почему неизбежно хваталось подходящее, готовое, чужое. Все насаждалось наскоро, насильственно, повелительно. Плана реформ никто не знал. Царь не успевал пояснять своих намерений. «Истинно, — писал генерал-адмирал Апраксин, — во всех делах точно слепые ходим и не знаем, что делать; во всем пошли великие растрои и куда прибегнуть и что впредь делать — не знаем».
В результате после войны Россия имела армию, флот, ряд больниц, фабрик, лучший порядок в управлении и менее подкупное правосудие.
Петр Первый, — говорит Фокеродт, — еще при жизни довел разные фабрики до того, что они в изобилии доставляли, сколько нужно было для России, таких товаров, как например, иглы, оружие, разные льняные ткани и в особенности парусину. — «В железном производстве Россия дошла до того, что стала сама отправлять железо, вместо того, чтобы получать его, как раньше, из Швеции»; и в техническом отношении заводы были поставлены прекрасно; например, был построен большой железный завод в Систербеке, и «все путешественники принуждены сознаться, что нигде не встречали такого совершенного завода». Другой иностранец, также современник реформ, Отто Плейер, в своем сочинении «О нынешнем состоянии государственного управления в Москве», говорит: «Все воинское платье у царя теперь из своей земли, потому что заведена большая прекрасная фабрика для выделки сукон и идет хорошо... Чулочников много пришло из Пруссии, которые и работают все, сколько нужно». Финляндец Эренмальм с большой похвалой отзывается о рвении Петра по развитию мануфактуры. Из книги Кириллова «Цветущее состояние Всероссийского государства» видно, что к концу царствования насчитывалось в России 233 разнообразных казенных и частных завода.
И в области мануфактурных дел, как и в других областях, «не предложением одним все делалось, но и принуждением и вспомогалось наставлением», как видно из разных указов (1712, 1723 г. и др.). Строить заводы, — гласили приказы, а если добровольно не пойдут, то «строить силою, собрав компанию». В 1712 г. Царь повелел принять меры, чтобы через 5 лет не покупать ни одного солдатского мундира за границей. И подобные требования влияли. Но та область, в которой трудно было действовать указами, как напр. область торговли, по свидетельству Эренмальма, была захвачена иностранцами; они как комары сосали кровь из русского народа.
Помимо реформ, создавшихся в виде последствия гигантской борьбы, Петр дал России больницы, вывел женщину из затворничества, стал печатать русскую книгу, ввел новый календарь, соединил бассейны двух морей, учредил коллегиальное управление, ввел выборное начало, дал городам самоуправление, ограничил власть губернаторов ландратами, составленными из выборных дворян, и т. д.
Насколько одни реформы вызывались непосредственно войной, настолько корни других уходили в предшествовавшие Петру царствования. До Петра Великого Русь не отворачивалась от Европы, от общечеловеческого, и плодов науки. «Китайской стены между Россией и Европой никогда не существовало». Общение с Западом не прерывалось. Оттуда делались самые разнообразные заимствования. Русское правительство особенно охотно перенимало материальные удобства и технические усовершенствования; оно выписывало архитекторов и мастеров, заводило европейское вооружение, регулярные полки, приглашало офицеров и инструкторов. Но частному почину появилась западная обстановка комнат, экипажи, костюмы, вкусы. Все это делалось до Петра. Но духовными заимствованиями старая Русь пренебрегала, однако и эти «новшества» просачивались в области идейной и религиозной.
Западное влияние уже в XVI в. стало довольно широкой струей врываться в русской жизни (А. Покровский). В сфере литературы оно выразилось целым рядом переводов. В области художеств псковские живописцы снимали копии с гравюр известных итальянских мастеров. Сближение с Западом создало новое учреждение — Посольский приказ. В сфере религии митрополит Макарий обличает латынян, а Геннадий
