образом, чтобы все наши подданные попечением нашим о всеобщем благе более и более приходили в лучшее и благополучнейшее состояние».
Исходя из этого, Петр рационалистически разрешил самые разнообразные вопросы и произвел многоразличные реформы. Он учредил сенат, пересоздал церковное управление, коллегии, областное управление, одежду, финансы и пр. Делалось это — одним повелением, одним кратким указом. Так поступали и его предки.
Однако законодательные нормы Петра сопровождались не одними угрозами и наказаниями, но и мотивами. Он имел в виду показать разумность и выгоду вводимого, он старался убедить. На улицу воспрещалось выпускать коров, свиней и др. без пастуха... «понеже оная скотина, ходя по улицам, портит дороги и деревья». Петр рекомендует крепкое хранение прав гражданских, «понеже всуе законы писать, когда их не хранишь или ими играть, как в карты, прибирая масть к масти»...
Но голос народа до него не доходит; с желаниями его он не считается. Для народосоветия власть не «снижалась».
Петр Великий был по преимуществу гений практический. Незадолго до смерти, он велел «вписать в гисторию» свои мероприятия «о войне, строении фортец, гаванов, флотов, мануфактур всяких» и пр,, как бы усматривая в этом главную задачу своей жизни. — Русь страдала от слабости организации и техники и потому реформы Петра в этих областях, несомненно, были благодетельны. — Создание флота, переустройство армии, поддержка промышленности и пр. являются положительной и самой плодотворной стороной Петровских преобразований.
Могущество и богатство государства, политическое значение России — вот что прежде всего заботило Петра. Все остальное в его глазах имело значение средств, играло роль служебную. Истинной сферой деятельности Петра было государство и эту сферу он постигал во всем её объеме, был в ней полным властелином.
«Регулярное государство», созданное Западом, являлось идеалом для Петра. В век Петра Европа жила верой в силу учреждений. По понятиям людей того времени, стоило изменить учреждения, чтобы переменился порядок. Петр также надеялся посредством учреждения разных советов и коллегий придать новый вид старому миру.
Петром впервые заимствован был механизм государственных учреждений. В этом — оригинальность реформы Петра. Примеры заимствований по переустройству армии, по развитии промышленности и т. п. имеются в до-петровской Руси. Но введение иностранных административных и судебных учреждений — являлось новостью. Только Петр стал пересаживать чужеземный правительственный механизм и удачи в этой области не встретил.
Заимствование учреждений началось в последнее десятилетие царствования. Общего плана для пересадки учреждений не существовало, а потому в этом деле сквозит полная случайность.
Во главе созданных Петром учреждений стоит сенат, которому присягали, и указы которого считались равносильными царским. Сенату, учрежденному 22 февраля 1711 г., надлежало трудиться о распорядке государства и о правом суде. Губернаторы и воеводы доносили ему о чрезвычайных происшествиях. Петровский сенат в полном смысле был правительствующим. В тесной органической связи с ним находились все государственные учреждения. Во время частых отлучек Петра «господа» сенат олицетворял высшую государственную власть.
Сенату определено быть «для отлучек наших для управления» и «смотреть во всем государстве расходов — и ненужные, а особливо напрасные, оставить. Денег как можно собирать, понеже деньги суть артериею войны», и для обеспечения казны учинить фискалов во всех делах. Во время царских «отлучек» Россия впервые управлялась коллегиальными учреждениями. Уезжая в Прутский поход в 1711 г., Петр передал управление государства сенату и в этом нельзя не видеть отражения шведского порядка. Тоже сделал Карл XII, покидая Стокгольм.
Идея коллегий — сплошное подражание иностранному. Лейбниц писал Петру, что хорошее управление может быть организовано только на принципе коллегиальности, и сравнивал коллегии с часами, где колеса взаимно приводят в движение одно другое.
Коллегиальной системой увлекалась тогда вся Европа, все правительства ввели ее у себя, как верный залог порядка.
Когда Царь решил ввести коллегии, то в Швецию был послан голштинец Генрих Фик — специалист государственного права. В то время существовали бродячие знатоки государственных учреждений, которые нанимались в любую страну, подобно кондотьерам или наемным полководцам. К ним принадлежали Фик и А. X. Люберас. Русским резидентам в Копенгагене и Вене повелено было составлять описания иностранных учреждений. Не обходили также иностранцев, состоявших на русской службе. Через всех собирались нужные сведения. Обходилась кажется одна Франция, к которой Петр относился более критически, чем к другим. «Хорошо перенимать у французов науки и художества, и я бы хотел видеть это у себя; а в прочем Париж воняет», говорил Петр.
В 1717 году взяли шведских пленников для службы в коллегиях, что повторялось и в последующие годы, а вместе с тем русские подьячие посылались за границу, для обучения этому делу.
Выбор остановился на шведских коллегиях не случайно. По мнению Петра, высказанному Бестужеву, природные и бытовые условия Швеции более подходили к русским. Шведские учреждения по стойкости считались тогда лучшими в Европе. Этим учреждениям приписывался расцвет шведского могущества. который давал себя так сильно чувствовать в начале Северной войны и возбуждал большой интерес. Шведские учреждения были ближе известны русским, вследствие более частого соприкосновения и благодаря шведским и русским пленным. «Генерал Вейде и некоторые русские офицеры, находившиеся в плену в Швеции со времени нарвской операции и познакомившиеся с устройством шведского государства, руководят (как сообщал гановерский резидент Вебер известному Лейбницу) его величество в учреждении коллегий».
Фик в 1717 г. привез обширные описания шведского управления. А. X. фон-Люберас также представил Петру подробные описания шведских государственных учреждений и при этом советовал соблюдение осторожности и последовательности в их применении к условиям России, «ибо никакой в деле план не может быть изобретен, который бы во всем положении другого государства мог быть соразмерен». Далее Люберас указывал на разность местоположения, климатов, народных нравов и склонностей, на политические условия. «Не следует разрывать всякой связи с прошедшим и следует заменяв старые учреждения новыми не сразу, а постепенно». Слепо и без разбора ничто не применялось и не переносилось. Царь многократно выразил желание все сообразить с русским бытом и русскими условиями. «А которые пункты в шведском регламенте неудобны или с ситуацией с сего государства несходны и оные оставить по своему рассуждению», — читаем в требовании Царя от 28 апреля 1718 г. — Другой раз Петр указывал, что «надлежит шведский регламент с русским сводить»..., что необходимо организацию шведского областного управления «спускать с русскими обычаями», «дабы ничего супротив пользы натуры обстоятельства сей земли не учинить». 7-го января 1720 г. повелено было начать слушать уложение. «Слушая оное которые пункты покажутся не сходны к нашему народу, то против оных из старого уложения или новые пункты сделать». Так в действительности иногда
