Ознакомительная версия.
Всякое бывало в жизни, да и смешно требовать верности от мужчины. Но если бы ему предложили назвать одного человека, которого он хотел бы увидеть перед смертью… Не красавицу-подругу, даже не сына – он бы выбрал Нино. Он бы сказал ей, на случай, если Нино сомневается, что никого ближе у него не было. Только никто ничего подобного не предложит. Тем, кто держит его здесь, сентиментальность несвойственна никоим образом. К счастью, мир не без людей…
Берия сел, потом снова откинулся назад, опершись на стену. Все-таки Нино, сама не зная об этом, сумела проститься с ним. На сегодняшнем допросе молодой следователь, задав какой-то заковыристый вопрос, предложил посидеть и подумать, а сам положил перед ним лист бумаги. Это было письмо Нины на имя Маленкова. Закрыв глаза, он и сейчас видел ровные строчки:
«Если Лаврентий Павлович в чем-либо непоправимо ошибся и нанес ущерб советскому государству, прошу Вас разрешить мне разделить его судьбу, какова бы она ни была. Я ему предана, верю ему как коммунисту.
Несмотря на всякие мелкие шероховатости в нашей супружеской жизни, я люблю его. Я никогда не поверю в его сознательное злонамерение в отношении партии, не поверю его измене ленинско-сталинским идеалам и принципам. Следовательно, я не заслуживаю никакой пощады…»
Берия грустно улыбнулся. Встретились в тюрьме и прощаются в тюрьме. Как он был прав, что никогда и ничего не рассказывал дома о своих делах. Они с Серго ничего не знают, совсем ничего. Может быть, их пощадят…
– Ресторан «Арагви» славится своей кухней, – Эдгар пригубил вино и посмотрел на собеседника. – Я удивлен, что вы здесь не бываете. Материальное положение не позволяет? Может быть, небольшая премия?
– Некогда мне по ресторанам болтаться, – буркнул его собеседник. – Да и начальство не приветствует.
– Но ведь сейчас вы здесь? – иронически осведомился журналист. – Значит, это не абсолютный запрет?
– Сейчас это не важно, поскольку я на работе, – русский слегка развеселился. – Я ваш информатор, и мое начальство об этом знает. А вы получаете от меня сведения, которые не положено знать прессе, и об этом знает ваше начальство.
– Шпионская работа – тоже хорошее прикрытие… – засмеялся Эдгар.
Формально швейцарский подданный Эдгар Клод Абнер работал в небольшом европейском информационном агентстве, о чем знали все, кому положено было это знать. Менее формально он работал на французскую разведку, о чем также знали все, кому было положено это знать, в том числе и в соответствующем отделе Первого главного управления МВД.[95] Раскрывать его не спешили, исходя из того, что количество шпионов – величина постоянная, и лучше присматривать за известным и относительно безвредным агентом, чем высылать этого, а потом искать нового, неизвестного. Через несколько подставных источников ему скармливали не слишком ценную информацию, позволяя самостоятельно добывать еще некоторые небольшие секреты. Глубоко он и сам не залезал, памятуя, чем кончается в СССР проникновение в тайные слои жизни этого странного общества. Контрразведка даже в некоторой степени берегла Эдгара, придерживая на случай серьезной игры – всегда могла возникнуть пиковая ситуация, в которой надо будет срочно скормить Североатлантическому блоку дезу.
Одним из таких подставных источников и был Лев Александрович, с которым они сейчас сидели в «Арагви» – не слишком заметный чиновник из аппарата ЦК КПСС и по совместительству сотрудник Первого управления. Эдгар пил красное вино, русский – коньяк, но уровень хмеля в голове у них был примерно одинаковый, как раз такой, чтобы получать удовольствие и при этом не терять работоспособности.
О том, на кого в самом деле работал швейцарец, Лев Александрович не знал и знать не хотел. У него и так было достаточно забот, как официальных, так и неофициальных. Одной из неофициальных было непосредственное кураторство над следствием по делу «банды Берии» – естественно, тоже неофициальной его части, к которой ни Генеральный прокурор Руденко, ни майор Коротков не имели ни малейшего отношения и даже не подозревали о ней. Впрочем, и Эдгар не знал, кто стоит за скромным кремлевским чиновником. Русские партнеры были не марионетками, как их предшественники, а именно партнерами, они преследовали свои цели, от помощи не отказывались, но добросовестно за нее платили и не связывали себя работой на одного хозяина. Швейцарец совершенно точно знал, у них есть какие-то связи с МИ-6[96] – однако выискивать интересы англичан бессмысленно, все равно узнаешь не больше того, что они сами захотят показать. Возможно, русские собираются два раза продать одну и ту же информацию, с них станется, и тут уж ничего не поделаешь. Кураторы швейцарского журналиста и французского разведчика Эдгара Клода Абнера из той конторы, на которую он работал еще менее официально и которая называлась Федеральным бюро расследований США, это понимали, однако понимали и то, что на сей раз цену устанавливают русские. Пусть устанавливают, лишь бы доставили товар…
– Итак, – швейцарец откинулся на спинку стула и улыбнулся, – ваши подопечные по-прежнему молчат? Может быть, помочь с кадрами? Мы можем прислать специалистов, умеющих проводить допросы…
– Пришлите, – пожал плечами Лев Александрович. – Мы и сами умеем их проводить. Они ведь тоже не дураки, понимают – настоящая работа начнется не сейчас, а когда будет произнесено хотя бы одно имя. Тогда от подследственного не отступятся, пока не выпотрошат вчистую. Тот, кто молчит, в конечном итоге отделывается легче. Но боюсь, все гораздо хуже и они тоже ничего не знают.
– А кто, по-вашему, может знать? – чрезвычайно вежливо осведомился иностранец.
– Берия, – загнул палец Лев Александрович. – Возможно, что-то известно Кобулову, который занимался работой в Германии – один из каналов связи шел через Западный Берлин. Если удастся расколоть его брата и выяснить, какая именно информация попадала в Москву,[97] то можно очертить круг подозреваемых.
Эдгар, не удержавшись, стукнул кулаком по столу.
– Но кто-то же держал связь с русскими шпионами в Штатах! Кто-то же называл оперативным сотрудникам места и условия встреч! С кем-то выходили на связь русские резиденты! Какого черта делают ваши в МВД, если не могут этого выяснить!
– К вашему сведению, – русский тоже разозлился, но, в отличие от собеседника, стал говорить еще тише и еще спокойнее, – военно-промышленным шпионажем занимались не МВД, не МГБ и не Комитет информации. Им занимались разведывательные службы Специального комитета…
– …который теперь тоже в ваших руках! – сквозь зубы процедил иностранец. – Не можете разобраться в собственном наследстве? За что мы вам платим?
– Послушайте, господин Абнер, – чем больше сердился швейцарец, тем более невозмутимым становился русский. – Если вы думаете, будто мы получили все наследство, то глубоко ошибаетесь. Техническая документация специальных комитетов запутана до невероятности. Мы не можем собрать воедино ни одной важной разработки, все они разделены на мелкие задания и распылены по десяткам и сотням организаций. Нам нужна карта разработок, без нее даже ваши высоколобые аналитики ничего не поймут. А карты нет.
– И где же она?
– По всей видимости, все там же, в архиве Берии. Возможно, есть она и в службе безопасности спецкомитетов, но мы не можем понять, как устроена эта служба.
– То есть?
– Там имеются совершенно официальные структуры, занимающиеся режимом, охраной, обеспечением секретности. Ими ведал тот самый Мешик, который сейчас сидит в Лефортово. Однако мы не нашли никаких следов разведки и контрразведки. Они существовали, во многих документах мы находим ссылки на «службу № 1» и «службу № 2», но где искать сами эти службы, не знает никто. Если бы Мешику что-то было известно, мы бы поняли это по его поведению. Однако не похоже, чтобы он знал хоть на йоту больше своих официальных обязанностей.
– И снова все упирается в одного человека? – уточнил Эдгар.
– По-видимому, да.
– Так какого черта вы не берете его в работу? Гуманность проявляете?
– А куда спешить? – пожал плечами Лев Александрович. – Мы сейчас проводим одну операцию. Она, весьма вероятно, приведет нас к тем самым людям, которых мы не можем найти, а возможно, и к архивам. После ее окончания мы соберем всю информацию и тогда уже приступим к допросам главного. Куда он денется-то?
– Ну, смотрите, – буркнул Эдгар. – Время, конечно, ждет, но все же не слишком тяните. Рекомендую пару раз нажать на него как следует, пусть понервничает. Родных его хорошо допросили?
– Работаем и с ними. Сыну едва ли что-то известно, он молодой, разговорчивый, таким секреты не доверяют, а вот жена может знать многое. Видел я ее как-то раз – очень непростая женщина. Мы тут придумали для нее одну штуку…
Ознакомительная версия.
