Ознакомительная версия.
К Ельне немецкие танковые части вышли 19 июля 1941 г. Как указывалось в отчете XXXXVI моторизованного корпуса по боям за Ельню, советская оборона была взломана из-за оставленной в ней бреши: «В 11.00 танковая бригада достигает вокзала Ельни. Для этого ей приходится преодолеть сопротивление сильной артиллерии противника, а также столкнуться с мощным двойным противотанковым рвом в 2 км западнее Ельни, который удалось преодолеть, повернув на север и затем найдя разрыв во рву в месте, где его пересекает железнодорожная насыпь»[299]. Понятно, что прекращать железнодорожные перевозки в связи со строительством обороны было бы неразумно. Скорее всего, в войсках просто не было достаточно взрывчатки, чтобы заложить ее в насыпь для подрыва путей и создания препятствия для танков. Так или иначе, оборона 19-й стрелковой дивизии была взломана и Ельня была захвачена. Более того, к вечеру немцы вышли на позиции к востоку от города. Позиции на ельнинском плацдарме заняли 10-я танковая дивизия и моторизованная дивизия СС «Дас Райх».
Немцы с уважением осматривали захваченные укрепления, в отчете XXXXVI корпуса по боям за Ельню сказано: «У Ельни противник выстроил за несколько недель оборонительную позицию оперативного значения с ДОТами и глубокими противотанковыми рвами, которая проходит из района Дорогобужа по восточному берегу Уши и Десны в южном направлении».
На руку немцам сразу же сыграл тот факт, что о произошедшей катастрофе с потерей занимаемого рубежа было далеко не сразу доложено «наверх». Как позднее докладывал командующий Фронтом резервных армий генерал-лейтенант Богданов, «донесение штарма 24 о занятии противником Ельня штабом фронта получено только к 13.50 20.7». Однако это не означало бездействия командарма-24 генерала Ракутина. Он немедленно отдал приказ на выдвижение к Ельне 104-й танковой и 120-й стрелковой дивизий. Первая попытка отбить Ельню была предпринята силами 19-й стрелковой дивизии и прибывшей на выручку на всех парах 104-й танковой дивизии. Контрудар последовал уже в 9.30 20 июля. В отчете штаба XXXXVI корпуса события этого дня были описаны следующим образом: «Противник в течение всего дня атакует Ельню силами пехоты и танков при поддержке многочисленной, в том числе тяжелой, артиллерии и пытается отбить этот важный город. 10-я тд отражает эти атаки, нанося противнику большие потери»[300]. Советское донесение о том же бое лаконично, но немного загадочно: «Атака успеха не имела. Со стороны неприятеля в бою участвовали отдельные танковые группы, артиллерия и минометы. Пехота противника участия в бою не принимала»[301].
Командование Фронта резервных армий, узнав о потере Ельни, ответило на эту новость выдвижением своих резервов. Под Ельню были направлены 105-я и 106-я танковые дивизии. Пока их целью была оборона — враг не должен был прорваться дальше на восток. Также под Ельню прибыла 120-я стрелковая дивизия. Напротив, 104-я танковая дивизия была изъята из состава войск фронта резервных армий и вошла в группу Качалова (об этом см. одну из следующих глав).
Проблемой первых контрударов было то, что силы противника существенно недооценивали. Так, еще 22 июля командование Фронта резервных армий всерьез считало, что ему противостоят всего два батальона. В очередном донесении было сказано, что «противник силой до двух батальонов с танками и артиллерией продолжает удерживать район Ельня». В действительности же здесь находились главные силы двух немецких подвижных соединений. 23 июля командарм-24 Ракутин приказывает атаковать Ельню двумя группами: 19-я дивизия, усиленная 102-й танковой дивизией, и 120-я дивизия, усиленная танками 105-й танковой дивизии. Впрочем, этот замысел не стоит переоценивать. Танковые дивизии с «сотыми» номерами были переформированы из соединений внутренних округов, и их комплектность оставляла желать лучшего.
Возникает закономерный вопрос: а зачем, собственно, сражались за Ельню? Ответ будет различный в приложении к разным этапам сражения за этот город. В рассматриваемый период Ельня была не просто точкой на карте. Через этот город проходила железнодорожная магистраль, идущая на Смоленск. Основная, Западная, железная дорога шла на Смоленск из Москвы через Вязьму. Одной из станций на этом маршруте было пресловутое Ярцево, за которое развернулись ожесточенные сражения с момента выхода в этот район танковой группы Гота. Соответственно прерывание снабжения по основной железнодорожной магистрали существенно осложняло положение полуокруженных в районе Смоленска 20-й и 16-й армий. Для их снабжения осталась только еще одна железнодорожная линия: от узловой станции Занозная через Ельню на Смоленск. Выход немцев к Смоленску не привел к прерыванию этой линии — она пересекала Днепр заметно восточнее Смоленска. Соответственно при удержании позиций на Днепре советские войска могли бы успешно снабжаться по этой трассе. Прорыв XXXXVI корпуса к Ельне привел к потере этой важной коммуникации. Теперь снабжение Смоленской группировки советских войск по железной дороге становилось невозможным. Это неизбежно сказывалось на ее боеспособности. Только отбив Ельню, можно было улучшить положение со снабжением 16-й и 20-й армий.
Для немцев Ельня была плацдармом для дальнейшего наступления на восток. Однако выход к Ельне не искупал пока еще не состоявшегося замыкания кольца окружения вокруг советских войск в районе Смоленска. Фон Бок был практически в ярости. В дневнике он описывает нелицеприятный разговор, состоявшийся у него с командованием 4-й танковой армии уже 19 июля:
«Утром я собирался переговорить с Клюге, но к телефону подошел Блюментрит и сказал, что командующий только что уехал. Я сказал ему:
«Спросите от моего имени Гудериана, в состоянии ли он выполнить мой приказ трехдневной давности относительно соединения с 3-й танковой группой в районе Ярцева. Если нет, я задействую для этого другие части».
Фактически повторялась история с минским (новогрудским) «котлом» трехнедельной давности. Гудериан немедленно отреагировал соответствующими приказами своим соединениям. Уже в тот же день, когда состоялся разговор Клюге и фон Бока, т. е. 19 июля, из штаба 2-й танковой группы в адрес командования XXXXVI корпуса поступило указание, согласно которому основной задачей корпуса является «взятие Дорогобужа и переправа через Днепр западнее Свирколучья». Тем самым корпус нацеливался на соединение с 3-й танковой группой в районе к востоку от Смоленска.
В отчете XXXXVI моторизованного корпуса по боям за Ельню указывалось: «Раздробление сил корпуса по причине постановки множества различных задач, которое невозможно далее игнорировать, а также усиление противника в районе Ельни заставляют командование корпуса доложить, что задача захвата Свирколучья, Дорогобужа, Ратчино и т. д. невыполнима без того, чтобы поставить под угрозу оборону Ельни»[302].
Вновь, как и под Минском, нужно было делать выбор между синицей в руке и журавлем в небе. Гудериан предпочел журавля в небе синице в руке: «В ночь с 20 на 21 июля командование танковой группы принимает решение, что важнейшей задачей корпуса является удержание Ельни, кроме того, необходимо запереть мост у Свирколучья. Задача взятия Дорогобужа отпадает». Это означало, что части XXXXVI корпуса исключались из сражения на окружение под Смоленском. Наступление навстречу танкам Гота можно было осуществить ценой потери Ельни. Гудериан выбрал Ельню. Командующий 16-й армией Лукин мог совершенно спокойно сидеть «в мешке» и не собираться уходить из него.
Однако даже ценой отказа от броска на север навстречу 3-й танковой группе удержание важного опорного пункта далеко впереди от главных сил группы армий «Центр» было непростой задачей. В отчете штаба XXXXVI корпуса сказано: «Начиная с 22 июля, и особенно сегодня [речь идет о 23 июля], становится заметной нехватка у артиллерии боеприпасов. Поскольку и в следующие дни не приходится рассчитывать на подвоз снарядов в большом количестве, приходится серьезно экономить боеприпасы. Эта ситуация особенно неприятна из-за того, что оборонительная линия состоит из опорных пунктов и теперь пространство между ними не удается в достаточной мере перекрыть огнем». Ельня на тот момент была самым восточным пунктом, достигнутым вермахтом на всем советско-германском фронте. Плечо подвоза боеприпасов составляло ни много ни мало 450 км. Более того, в первые дни боев 10-я танковая бригада 10-й танковой дивизии стояла без движения в тылу — для танков просто не было ни капли горючего.
Наиболее интенсивным атакам советских войск подвергался северный фас Ельнинского выступа. Неудивительно, ведь именно отсюда могло начаться немецкое наступление навстречу 3-й танковой группе. Позиции на северном фасе дуги на фронте в 38 км занимала дивизия СС «Дас Райх». Фронт был достаточно широким, но не будем забывать, что немецкие дивизии были несколько более многочисленными, чем 10-тыс. соединения приграничных армий. Также для поддержки корпуса под Ельней немцы использовали авиацию. Как указывается в отчете XXXXVI корпуса: «Наша авиация неоднократно вмешивается в наземные бои южнее Ельни, принося существенное облегчение войскам, уничтожая скопления войск и батареи противника».
Ознакомительная версия.
