- Разрешите спросить, как вы намерены использовать сейчас наш полк, товарищ генерал?
Назаренко хитро улыбнулся:
- Что, надоело стоять под Крымской? Знаю - трудно.
- Не в этом дело, товарищ генерал.
- Нет, именно в этом. Потому и оставляю вас тут, что участок трудный, но дальше будет еще труднее. Ты слышал, о чем говорил маршал? Он не сообщил некоторых деталей, но тебе их надо знать. Как только фронт будет прорван, мы бросим в прорыв механизированные войска, в том числе и твоих моряков, Сергей Петрович. И тогда, независимо от продвижения на соседних участках, ваша задача - безостановочно двигаться вперед, маневрируя, нанося фланговые удары.
Арсеньев оживился. Это был тот род военных действий, который он любил больше всего.
- Значит снова "корабль в степи", товарищ генерал?
- Да, снова! Но с существенной разницей.
- Понимаю! Тогда мы маневрировали, истребляли врага и все-таки вместе со всей армией отходили назад...
- А сейчас, - голос Назаренко зазвучал грозно и уверенно, - сейчас ты будешь двигаться во всех направлениях: огибать узлы сопротивления, совершать внезапные броски и вместе со всей армией идти только вперед! Иначе быть не может!
Глаза Арсеньева посветлели. Его взгляд был прикован к карте, будто он видел уже на ней пути продвижения своих дивизионов.
- Но помни, Сергей Петрович! - генерал сделал паузу и поднял вверх палец. - Тогда у тебя был "корабль", сейчас "эскадра". И не только в степи, а в узких межозерных дефиле, среди болот и камышей кубанской дельты. Мы будем с тобой говорить о конкретных задачах, когда они встанут перед нами, но уже теперь ориентировочно намечено направление дивизии Поливанова, с которой ты будешь действовать: Крымская - Молдаванское Варениковская - Курчанская - Темрюк.
- Скорей бы пришел этот день, товарищ генерал!
- Это зависит от нас, - Назаренко предложил Арсеньеву папиросу. Капитан 2 ранга стиснул ее в углу рта привычным движением челюстей.
- Понимаю. Чем скорее мы отобьем волну контратак...
- Именно! Отразим эту волну и тут же, не теряя ни часа, сами продолжим наступление, которое было прервано на нашем фронте в течение всего лета.
Арсеньев посмотрел в окно. Среди густой зелени там и сям золотились приметы осени, как драгоценные награды на гимнастерке солдата.
- Лето прошло, - сказал он. - Я и не заметил его.
- Я тоже, - засмеялся Назаренко. - Нам было некогда следить за его ходом, но мы вырастили свой урожай, и сейчас настала пора уборки. Надо уже теперь готовить технику к быстрым и стремительным маршам. Можешь уводить по одной батарее на свои исходные позиции в лес, чтобы к началу наступления каждый винтик был на месте.
- Я так и собирался сделать, товарищ генерал.
- В таком случае - все, Сергей Петрович. Надеюсь скоро увидим Флаг лидера "Ростов" на берегу Керченского пролива.
Арсеньев выехал из Краснодара поздно вечером. Снова мелькали одна за другой знакомые станицы: Северская, Холмская, Ахтырская. В Абинскую приехали на рассвете. У ворот свежевыкрашенного домика стояла группа военных. Вестовой держал под уздцы двух лошадей. Арсеньев тотчас же узнал генерала Поливанова в его неизменной коротенькой шинели. "Виллис" подрулил к воротам.
- Тебя-то мне и надо! - обрадовался генерал.
Арсеньев удивился: всего несколько часов назад они виделись на совещании у командующего фронтом.
- Слушаю вас, товарищ генерал.
- Я выехал раньше тебя, - рассказывал Поливанов, - и дернула меня нелегкая отправить свою машину в дивизию. Доеду, думаю, по-стариковски верхом. Оно ловчее, все как следует посмотришь дорогой. А тут сообщили: немец в контратаку полез. Будто услышал нечистый дух, что нам с тобой говорил маршал.
Арсеньев распахнул дверку:
- Прошу вас, товарищ генерал.
- Проси не проси, а придется тебе меня везти, - он похлопал по шее лошади: - Отдыхай, Кролик. Видно, не скоро с тобой встретимся!
Шофер с места рванул вперед.
- Вот теперь самое время обо всем договориться, Арсеньев, - сказал генерал, усаживаясь поудобнее. - Твои установки коротковато, брат, берут. Еще бы с полкилометра. Возможно это?
Арсеньев утвердительно кивнул:
- Есть, товарищ генерал. Можем выводить машины из аппарелей.
Именно этого хотел Поливанов.
- Вот и ладно. А не хватит - подойдешь еще поближе.
- Обязательно, товарищ генерал. Под самый Керченский пролив подойдем. Там уж вам придется поставить морякам бочку спирта, как у разъезда Гойтх.
- Погоди ты с Керченским! - Дай голубую ленточку перервать. Гляди-ка!
На западе в чистом утреннем небе возникли два небольших черноватых облачка.
- Шрапнелью немец бьет! - Поливанов тронул за плечо шофера. - Ну-ка, добавь газу, милок!
- Самый полный! - сказал Арсеньев.
Рокот мотора перешел в сплошное гудение. "Виллис" мчался, перелетая рытвины, едва касаясь земли. Впереди показались сожженные дома станицы Крымской.
7. ПОЛЧАСА НА ПЕРЕДОВОМ МЕДИЦИНСКОМ ПУНКТЕ
Сомин собирался в полковой тыл. Надо было проверить, как ремонтируется отведенное туда орудие. Регулировку механизмов скорости и дальности следовало произвести самому. Земсков предложил ехать вместе. Он направлялся в Абинскую, в разведотдел штаба армии. Земсков взял с собой Косотруба, который не забыл прихватить свою гитару. Поездка в большую станицу за два десятка километров от передовой казалась ему праздником. Подобралось еще несколько человек, едущих в том же направлении: кладовщик, по старой памяти называемый баталером, командир орудия Дручков, начфин со своим ящиком. Начальник связи попросил захватить двоих радистов. Им нужно было еще дальше - в радиотехнические мастерские, которые размещались в станице Холмской.
Земсков и Сомин в ожидании радистов отошли в сторонку и беседовали, сидя на краю траншеи.
- Мы вчера просидели чуть ли не весь день с Шацким в его щели на огневой позиции, - рассказывал Сомин, - делать было нечего, заговорили о тех шацсугских снарядах, что рвались на спарках. Шацкий просто слышать не может о Будакове. Ненавидит его люто.
- Его многие не любят, - согласился Земсков.
- И вот Шацкий вспомнил тот случай, когда в Москве улетел один снаряд. Тебя, кажется, не было тогда?
- Я слышал. Так и не докопались до причины.
- Шацкий говорит, что только сейчас случайно нашел причину. У него позавчера повторился точно такой же случай. Ну, здесь - не страшно: полетел к немцам один снаряд, авось кому-нибудь даст по башке. И как раз в этот день машину увели на ремонт. Разобрали пульт управления, и обнаружилась пустяковая неисправность. Если бы не случайный выстрел, никто не обратил бы внимания, как установлены контакты. И вот Шацкий вспомнил, что накануне злосчастного выстрела в Москве Будаков лично присутствовал при разборке пульта управления. Он очень торопился, вырвал у Шацкого из рук отвертку и сам начал затягивать контакты, а спустя два дня, когда произошло ЧП, испугался и свалил всю вину на других. Расследование, конечно, ничего дать не могло, потому что пульт управления тут же разобрали до винтика.
- Очень правдоподобная история, - согласился Земсков. - Запомни мои слова: когда-нибудь по трусости или ради карьеры Будаков может наделать непоправимых бед. А все-таки выведем его на чистую воду. Посмотришь!
- Выведешь! Он тебя самого уже раз вывел из разведки. По-моему, Будаков тебя побаивается. Он считает, наверно, что ты метишь на его место.
- Всякое болтают. Мне говорили, что Будаков и сейчас восстанавливает против меня командира полка. Докладывает, будто я критикую его приказания.
- Не поверит сейчас Арсеньев. Он тебе цену знает. И знает разницу между тобой и Будаковым. И потом теперь есть Яновский.
Земсков поднялся:
- Идут как будто. Поедем!
Из-за холмика командного пункта вышел командир отделения радистов Нурьев, тот самый долговязый лопоухий парень, который вместе с Земсковым ездил за снарядами под Егорлыком. Нурьев сгибался под тяжестью нескольких раций. За ним шла Людмила. Закусив губу, она тащила не меньше десятка разряженных батарей "БАС-80", однако старалась держаться прямо, показывая, что ей вовсе не тяжело.
Подрагивая на малых оборотах мотора, машина уже давно ждала пассажиров. Косотруб взял из рук Людмилы связанные проводом батареи:
- Ого! Как ты их дотащила!
Людмила подошла к Земскову, стоявшему в стороне:
- Разрешите садиться в машину, товарищ капитан?
"Как мне ее не хватает теперь, - подумал Земсков. - Вот если бы усесться с ней вдвоем в кузов, и чтобы ветер в лицо, и больше никого".
- Садись, Людмила! - сказал он. - Пока я буду в Абинской, машина забросит вас в Холмскую, а потом заедете за мной.
В кабину посадили начфина с его коробкой. Все остальные разместились в кузове. Ехали, как на загородную прогулку. Валерка запел было под гитару свои "Колокольчики-бубенчики", и дальше - про хозяйку корчмы, у которой был обнаружен черный хвостик, но эта песня уже давно всем надоела.
