- Есть такие. Электротехники братья Зубановы. Живут и работают в городе Симбирске.
- Земляки мне не откажут, - шутит Владимир Ильич.
На Симбирский патронный завод летит телеграмма.
Потом вдруг приостановился развернувшийся было монтаж котельной. У прибывших из Брянска решеток недоставало чугунных колосников. Заказ на них давно был отправлен заводам, но дело не двигалось.
Прекратилось и поступление болтов.
Цюрупа, агенты по снабжению с ног сбились, бегая по учреждениям и отделам, разъезжая по заводам и складам. Монтаж нужно заканчивать. Близится осень. А там недалек и срок пуска.
При очередной встрече Цюрупе пришлось оба всем доложить Ленину. И вновь выручают спасительные ленинские телеграммы:
Каширское строительство жалуется на неполучение болтов с
гайками и шайбами по их заказам. Монтаж без болтов
остановился; прошу принять экстренные меры к удовлетворению
Каширстроя 50% их заказов в трехнедельный срок.
Предсовнаркома Ленин.
Получили болты и сразу же развернули работы. К октябрю 1921 года на первых двух котлах все было подготовлено для пробной растопки.
Рано утром в котельную пришел Цюрупа, инженеры. Вместе с мастером Силантьевым, в который уже раз, обошли котел.
Рабочие отрывали от лесов длинные доски, распиливали на метровые поленья, укладывали на решетку топки.
Молодой рабочий Ваня Тарасов взял ведро, плеснул в топку нефть, поднес спичку.
Этот паренек пришел на строительство в 1919-м, когда на песчаном склоне оврага бугрились одни землянки. Тысячи людей корчевали лес, бросали землю на железнодорожные насыпи, возили на лошадях песок и камень. Ивана взяли тогда в механическую мастерскую. Теперь и ему вместе с другими доверили разжигать котел.
Когда дрова запылали, кочегар дернул за привод, и сверху, из бункера, повалился уголь. Однако, падая на решетку, бурые куски угля сбили, погасили пламя.
Вновь аккуратными кучками разложили по решетке сухие обрезки, осторожно рассыпали вокруг уголь, выбирая посуше и помельче.
Опять затрещали облитые нефтью дрова, осветив гладкие кирпичные стенки и решетку огромной топки.
А потом задымил уголь.
Сизый дым пробивался в котельную, застилал людям глаза, попадал в легкие, вызывай удушающий кашель.
А в топке становилось темно.
Вновь и вновь с треском отрывали люди сухие доски от лесов и подмостей. Подтаскивали, пилили, горой укладывали на решетку. Все это вспыхивало, разгоралось...
Не горел только уголь.
Бурые комья, охваченные языками пламени, темнели, искрились, заполняли топку ядовитым дымом. И дым этот снова глушил пламя. А несгоревшие дымящиеся куски, продвигаясь вместе с решеткой, падали в золовой бункер.
Так продолжалось два дня. Стенки котла оставались холодными, а стрелка манометра стояла неподвижно. На третьи сутки Цюрупа, все это время почти не выходивший из котельной, махнул рукой и прошел в кабинет.
Через несколько минут там собрались все, кто участвовал в растопке: инженеры, механики, мастера. Сумрачной толпой встали вдоль стен рабочие.
Георгий Дмитриевич поднял голову:
- Что я скажу Ленину?
Несколько часов почерневшие от дыма и усталости люди пытались понять, почему не горит уголь.
Пришли к выводу: мало воздуха.
Решили топку переложить, поднять своды. Нагнетать воздух вентилятором. Увеличить тягу. Уменьшить скорость движения решетки.
За работу взялись на другой день.
На монтаже высоковольтной линии тоже не все ладилось.
Правда, прораб Василий Зубанов сделал многое. С инженером Сементовским и техником Леоновым наняли по деревням людей, сколотили артели, стали устанавливать опоры. Более тысячи деревянных мачт выстроились от Москвы до Каширы. Но затем работы остановились. Нужен был провод, тридцать тысяч фарфоровых изоляторов.
Все это заказано за границей. А немецкие фирмы не торопились. Сроки доставки переносились, срывались.
Только в машинном зале монтаж и наладка велись без задержек, по строго установленному графику. Удивительный русский умелец Антипов очень быстро разобрался во всех тонкостях турбинного дела, и два турбогенератора мощностью 6 тысяч киловатт каждый в назначенный срок были готовы принять нагрузку.
Не заставляли себя ждать и электрики. Техник Громыхалин, монтер Исаичев, которого Цюрупа отыскал и привез откуда-то из-под Можайска, знали дело отлично.
Руководителей, коммунистов Каширстроя по-прежнему более всего беспокоил уголь. И как же все были счастливы, когда в переложенных заново топках он наконец загорелся!
Хотя давление в паропроводах при вторичной растопке вместо шестнадцати атмосфер они еле дотянули до двенадцати, а добрая половина угля дымящейся несгоревшей массой валилась в золовой бункер, все же это была победа.
А затем каждая новая растопка оказывалась пусть хоть чуть-чуть, но успешнее предыдущей, и это радовало, ободряло, прибавляло сил.
Интенсивнее становилось горение, меньше недожог, на какие-то доли атмосферы увеличивалось давление.
В тот предпусковой период Владимир Ильич особенно внимательно следил за каждым шагом строителей. Вместе с ними радовался каждой удаче. И помогал как мог.
Каждое утро он просил управляющего делами СТО позвонить в Каширу и узнать, как там идут работы. Смольянинов приходил, докладывал:
- Прогреты котлы... Опробована турбина... Смонтирован распределительный щит... Поставлен на сушку генератор...
Трудностей было много. По-прежнему задерживали отправку материалов немецкие фирмы. Затерялись отправленные из Швеции трансформаторы. Во льдах под Петроградом застрял пароход "Фрида Горн", на его борту ящики с изоляторами. И все-таки каждый день приближал строителей к цели.
12 марта 1922 года Цюрупа телеграммой сообщил В.И. Ленину, что трансформаторы Каширской подстанции опробованы на полное напряжение. Завершены работы и на Кожуховской подстанции в Москве. Столица была готова принять ток Каширы.
Заканчивался и монтаж высоковольтной линии. Бригады Зубанова, получившие наконец все, что требовалось, в бездорожье и распутицу натягивали последние километры провода.
Пуск электростанции и включение линии наметили на 30 апреля.
Было празднично и торжественно. В котельной Каширы, где толпой стояли рабочие, мастера, инженеры, молодой кочегар разжег дрова, включил тягу, дал приток воздуха. Потом аккуратно, понемногу засыпал уголь. Когда куски разгорелись, включил мотор, и колосники поползли в глубь топки.
Снял кепку. Изнанкой вытер струившийся по лицу пот.
Давление в тот день довели до четырнадцати атмосфер.
К вечеру развернули турбину.
А ночью ток Каширы приняла Москва.
Цюрупа не удержался и тут же позвонил Ленину.
Утром, с радостной вестью, к Владимиру Ильичу прибежал Смольянинов. Впоследствии он вспоминал:
"Вхожу в кабинет, а Ильич мне навстречу: "Знаю, знаю! - говорит. Ночью мне звонил Цюрупа... Вот и одержали мы нашу первую маленькую победу!"
Голос веселый, глаза веселые, и вижу, что счастлив он безмерно..."
* * *
В том же 1922-м развернулись работы и по строительству гидростанции на реке Волхов. Волховская ГЭС должна была дать ток Петрограду. Совет Труда и Обороны еще 16 сентября 1921 года постановил отнести эту стройку к разряду внеочередных. Однако голодный 1921 год сбил все расчеты. Выделить достаточное количество продовольствия для многотысячного коллектива Волховстроя страна в тот трудный год не смогла. К выполнению основных работ приступили с весны 1922-го. Уже к осени многое было сделано.
Год 1922-й принес нашему народу и новые горести. В апреле подорванное застарелой раной и неимоверным напряжением здоровье В.И. Ленина резко ухудшилось. Вся страна с тревогой и надеждой следила за сообщениями медиков. Осенью Владимиру Ильичу вновь стало лучше. 4 октября газета "Известия" сообщила: "Тов. Ленин приступил к работе".
Волховстроевцы на это радостное сообщение отозвались немедленно. В протоколе своего делегатского собрания они записали:
"Дорогой Владимир Ильич, делегатское собрание рабочих и служащих Волховстроя с радостью узнало об улучшении твоего здоровья. Делегатское собрание шлет тебе, дорогой Вождь и учитель, свой пролетарский привет и сообщает, что самый трудный этап нашего строительства - устройство кессонов плотины - блестяще преодолен и работы успешно продвигаются вперед. Полные товарищеской спайки и воодушевленные своей задачей, мы приложим усилия к тому, чтобы закончить работы в срок и дать первый ток энергии Красному Питеру. Мы уверены, что, бодрый и выздоровевший, ты скоро сумеешь опять лично следить за ходом наших работ".
А на первой маленькой Шатурской электростанции не все ладилось с горением торфа. Способ его сжигания нужно было найти во что бы то ни стало. Ведь в котельной опытной "Шатурки" решался тогда важнейший вопрос: можно ли использовать для электрификации огромные торфяные запасы страны?
