Глава 5
Это было вполне в духе Джеймса Брионна: он моментально принял решение, но никому об этом ничего не сказал.
За столом сидели Миранда, Пэт с женой, да еще двое из поездной бригады, которые, бывая в Проментри, останавливались обычно у него. Кто-то из железнодорожников вскользь упомянул, что их поезд пойдет на восток почти пустой.
Когда кончили ужинать, Брионн вышел на свежий воздух вслед за тормозным кондуктором и предложил ему сигару:
- Вы сказали, что поезд почти пустой?..
- Ага!
- Сколько будет стоит подбросить меня с сыном и четырех лошадей в Коринн или дальше на восток? И если вы при этом никому ничего не скажете?
- Если вы друг Пэта, то ничего.
- И еще одно... Я хотел бы погрузиться в темноте.
В глазах кондуктора Брионн прочел сомнение, поэтому объяснил.
- В Шайенне в меня кто то стрелял. Не знаю причину, но мне кажется, что сейчас меня кто-то преследует. А мне не хотелось бы попасть в переделку, тем более с мальчиком.
Обсудив подробности, они вернулись в дом. И уже в дверях Брионн спросил:
- Вы, наверное, знали Роди Бреннана, у него, в принципе, деньги водились?
- У Роди? - кондуктор усмехнулся. - Как только у него заводились деньжата, они тут же попадали к барменам или его дружкам. Этот ирландец был добрейший малый - добрее не бывает. Для друга готов был на все. Ну вот, к примеру, он снабжал деньгами старого Эда Шоу. Время от времени подбрасывал тому монет. Как у Роди получка - Эд уже тут как тут - за своей долей...
Через час Джеймс Брионн и Мэт ехали в поезде в сторону Коринна, и перед рассветом сошли с него, как раз в нескольких милях на восток от этого города. Поспав всего два часа и на скорую руку перекусив, они двинулись на юг. Мэту было трудно, но Брионн хотел оторваться от тех, которые стреляли.
Никаких версий относительно того, кто стрелял, кроме самых банальных, у него не было. Его могли с кем-то перепутать или же это мог быть кто-нибудь, кто помнил его со времен войны: вокруг было полным-полно бывших конфедератов. В любом случае он уезжает в места, где вряд ли их увидит, а они едва ли его найдут там.
На протяжении нескольких дней они с Мэтом ехали, устраивая большие привалы: ехали в свое удовольствие, останавливаясь половить рыбу в быстрых речках, двигаясь как душе заблагорассудится.
Один день незаметно сменялся другим; по ночам бывало прохладно и воздух поражал пронзительной чистотой. Иногда Брионн охотился: определенного маршрута они не придерживались. Лицо Мэта обветрилось и загорело - солнце и ветер делали свое дело.
Людей они не видели, так как не придерживались проторенных дорог. А видели антилоп, оленей и бобров. Однажды встретили медведя. Дважды, ночью, слышали, как где-то неподалеку рыщут горные львы - пумы. Каждый раз Брионн отпугивал их шумом, стараясь держаться поближе к лошадям.
- Мы не видели индейцев, - как-то вечером сказал Мэт, когда они отдыхали у костра.
- Зато, Мэт, они нас видели. Они следят за нами - им интересно, кто мы. Мне кажется, что скоро они к нам выйдут.
- А это их земля?
- Отличный вопрос, Мэт. Первыми здесь были индейцы. По крайней мере, они были здесь, когда появились белые. Но индейцы редко закрепляют за собой какую-то определенную землю. Племени обычно принадлежит огромная территория, называемая его охотничьими угодьями, но бывает, что другие племена вытесняют это племя оттуда. Никто не признает никаких границ, если ты не можешь удержать их силой. И они друг с другом часто воюют за охотничьи угодья и земли, где растут съедобные растения. Бывает, однако, что воюют просто потому, что хотят воевать. А часто воюют из-за скальпов - в этом и беда. Более пожилые и мудрые индейцы поняли, что они не могут сладить с белыми, и хотят жить в мире, но юным храбрецам нужны скальпы, чтоб произвести впечатление на индейских девушек, и поэтому они иногда устраивают набеги и навлекают беду на все племя.
Костер то разгорался ярче, то затухал, отбрасывая пляшущие тени на скалу. Брионн подбросил в него хвороста и вслушался в ночные звуки. Насколько он знал индейцев, те скоро должны появиться.
И они показались, внезапно вышли из тьмы и остановились поодаль, там, где отблески костра едва достигали их. Было их трое. Брионн сидел, привалившись спиной к скале. Винтовка лежала у него на коленях.
- Поешьте, - сказал он спокойно, так, как будто обращался к Мэту.
Индейцы медлили, стоя неподвижно и разглядывая их. Затем один из них подошел ближе, а за ним - и остальные.
- Ты далеко заехал один, - промолвил высокий индеец со старым шрамом на продолговатом лице.
- Я не один. Со мной винтовка. - Тут Брионн улыбнулся и добавил. - Я еду с сыном. Он в ваших краях впервые. И я хочу, чтоб он стал великим воином, таким, как ты.
- Он мал.
- Но не настолько, чтобы не смог отличить след волка от следа бобра.
Брионн ответил на их вопросы. Их интересовал он сам и его странный извилистый путь на юг. Это были юты, и их племя кочевало в том же направлении.
Как бы невзначай, Брионн все время разворачивал винтовку в сторону одного из них, слегка двигая коленом.
Индейцы поели из котелка, попили кофе. Незадолго перед этим они уже ужинали, но индеец никогда от еды не откажется, по той простой теории, что, когда представляется возможность - лучше поесть, потому что Бог его знает, когда удастся поесть в следующий раз.
- Мы собираемся остановиться в стране стоящих камней, - сообщил им Брионн. - Мы будем гостить там луну, может, две. Если мы будем среди друзей, то, может, и дольше.
Юты некоторое время молча ели, затем длиннолицый воин вдруг спросил:
- Ты был вождем воинов на лошадях?
- Я был их вождем, но на сына не оставалось времени, он рос без меня. Теперь я обыкновенный человек.
Ют сказал что-то остальным индейцам, и те посмотрели на Брионна.
- Ты прав, - сказал ему Брионн. - Вы на самом деле ушли от меня тогда, но я был еще молодой воин.
В изумлении от того, что он понимает их язык, индейцы пристально смотрели на него. Он пожал плечами:
- Это было давно. А теперь я пришел в вашу страну как друг.
- Откуда мы знаем?
- Проверь меня и увидишь, друг я или враг.
- А враги у тебя еще есть? - Воин со шрамом прощупывал его, но не враждебно, а просто чтобы увидеть его реакцию.
- Почти все мои враги мертвы, но есть несколько бледнолицых, которые мне враждебны.
Индеец обгрыз кость и отбросил ее в сторону.
- Я думаю, ты друг, - сказал он. - Ты говоришь хорошо.
Индеец поднялся на ноги, вместе с ним встал и Брионн. Спокойно, с ружьем в левой руке, он протянул индейцу правую.
Какую-то минуту индеец изучающе смотрел на него, затем быстро тряхнул протянутую руку. В следующее мгновение они исчезли, как тени, а Брионн быстро вышел за пределы освещенного костром круга.
- Пошли, Мэт, - сказал он сыну, - перенесем стоянку.
- Сейчас?
- Лучше сейчас.
Он набросил попону на гнедого.
- Мэт, я шел на риск, когда протягивал ему руку. Он хотел задержать ее, чтобы другие тем временем выстрелили. Он хотел так сделать, но передумал.
- Почему передумал?
- Точно не знаю, но, понимаешь, я ведь держал его за правую руку, а левой стреляю очень хорошо.
- Ты сказал им, что хочешь, чтобы я стал великим воином. Почему?
Брионн взглянул на сына.
- Я хочу, чтобы ты стал кем угодно, лишь бы был счастлив, и что бы ты ни делал, я хочу, чтобы ты делал это наилучшим образом, а затем все же постарался сделать еще лучше. Я сказал ему, что делаю из тебя воина, потому что это ему понятно, и потому, что это сразу понравится. И я действительно хочу, чтобы ты был настоящим воином, чтобы сражался, если надо, за то, во что веришь, и за справедливость.
Он говорил все это и продолжал укладывать вещи, держась подальше от света.
- Сейчас, Мэт, будем уходить. Они могут вернуться.
- Ты что, им не доверяешь?
- Давай скажем так: я не хочу подвергать их искушению, - ответил Брионн.
Костер, обкопанный вокруг во избежание пожара, Брионн гасить не стал, а оставил догорать. Сами же они вывели шагом лошадей и, подобно привидениям, исчезли с места привала, растворившись во тьме. Ночевали двумя милями дальше, не разжигая костра.
Брионн не спал. Этой ночью он думал об Энн - в последнее время он часто думал о ней, задаваясь вопросом, а что она, если б могла, сказала, узнав, что он привез их сына в эти дикие края? Почти все, что он делал, она одобряла, а что касается мелких разногласий, то они всегда их полюбовно улаживали. И на этот раз он был уверен, что поступил правильно, приехав сюда. Правильно. Мэту нужна новая обстановка, нужны новые впечатления. Нужны они и ему...
Тогда почему ему не спится? Почему ему так неспокойно на душе? Что его тяготит?
Вопрос этот пришел в голову внезапно - как-то впился в его сознание, настоятельно требуя ответа. На душе у него неспокойно, потому что... он встревожен... ему боязно.
И вовсе не из-за индейцев. Он повстречал их - и теперь эти индейцы представляют потенциальную опасность. Могут встретиться и другие, и в этом тоже есть известный риск: но всякий, кто приезжает сюда, рискует сознательно. Дело не в индейцах - тут что-то другое.
