Хирам и его люди не заставили себя долго упрашивать, и мажордом провел их в обширную залу, уставленную длинными столами и заполненную гостями Гермона, слугами, рабами, музыкантами.
Прибытие небольшой группы пришельцев прошло почти незамеченным: пир был в полном разгаре, каждый заботился в этой пестрой и шумной толпе только о себе, стараясь найти место поудобнее и выбрать куски жареного и вареного мяса, фрукты и вино повкуснее. К тому же, целый оркестр музыкантов, по большей части рабов из Греции, наполнял обширную залу звоном струн и звуками флейт, приковывая к себе всеобщее внимание.
Все веселились на этом пиршестве. Только та, в честь которой было устроено празднество, -- только Офир, бледная как полотно, сидела по правую руку Гермона, печально оглядываясь прекрасными, но усталыми очами вокруг, и по временам ее рука нащупывала спрятанный на груди кинжал:
карфагенянка была намерена сдержать данное любимому человеку слово и умереть от собственной руки.
Рядом с нею находилась девушка, столь же красивая, как и невеста Тсоруа, и, пожалуй, такая же бледная; это была рабыня, этруска Фульвия.
Но Фульвия не сидела неподвижно, как Офир: она словно ждала чего-то, искала кого-то в пестрой и крикливой толпе пирующих. И вот ее ищущий взгляд на мгновение скрестился со взором Хирама, которого было не узнать в костюме иберийского воина. Широко раскрылись глаза девушки, на ее щеках вспыхнул румянец, -- она узнала Хирама.
Незаметно покинув свое место, она легкою стопою обошла зал, пробираясь среди пирующих, среди носящих новые и новые блюда рабов и музыкантов. Миг -и она стояла рядом с Хирамом.
-- Ты здесь? -- прошептала она. -- Ты вовремя прибыл, господин мой! Твоя избранница ждет тебя, тоскуя.
-- Предупреди ее! -- ответил ей быстрым шепотом Хирам. -- Я только выжидаю удобного момента, чтобы взять ее. На берегу нас ждет шлюпка, а в ближайшем заливе -- наше верное судно. Если только нас здесь не задержат, мы умчимся быстрее ветра.
-- Никто не подозревает о возможности нападения. Кроме рабов, да и то плохо вооруженных, здесь нет никого.
-- А воины?
-- Нет никаких воинов.
-- Так иди же, переговори с Офир. Лучше бы ей незаметно выйти из залы во дворик. Я буду ждать ее там, и мы убежим раньше, чем ее хватятся.
-- А я? Мне-то что делать?
-- Разумеется, ты уйдешь с нами. Если захочешь, будешь жить у нас. Но ступай! Нельзя терять времени даром.
Тихо вздохнув, Фульвия опять нырнула в столпотворение и направилась к тому месту, где сидела Офир.
Ее путь проходил мимо дверей какого-то покоя, куда заглядывали многие гости. И вот, когда она поравнялась с этими дверями, чья-то сильная рука легла на ее нежное плечо и девушка, сама не зная как, оказалась в этом покое. За порогом звенели струны и пели флейты, слышались веселье, беззаботные и шумные речи гостей Гермона. громкий крик распоряжавшегося подачей блюд и сосудов мажордома, звон посуды, а здесь... здесь царила тишина.
-- Фегор! -- невольно вскрикнула девушка, взглянув в лицо того, кто увлек ее в эту комнату.
-- Да. Фегор. Не ожидала встретить меня. моя голубка? Куда ты так торопишься?
-- К госпоже.
-- К прекрасной Офир? Но она отлично может час другой обойтись без тебя. Какая счастливая невеста! Взгляни на нее. Сразу видно, как она страстно любит Тсоура. Какая прекрасная парочка!
Фульвия вырвалась из рук шпиона и шагнула к дверям.
Стой, голубка. Ты бежишь, чтобы сообщить Офир о... о прибытии Хирама? -- засмеялся Фегор.
-- Что ты выдумал?
-- Ха-ха-ха! Он удивительный человек: и воин, и моряк, и актер. Он так умеет наряжаться, что родной брат его не узнает. Но я, я люблю его гораздо больше, чем может любить родной брат. И мой взор откроет его, узнает дорогого Хирама, под какой бы маской он ни скрывался. Иберийский воин! Жертва кораблекрушения! Искатель приюта в доме благородного Гермона! Ха-ха-ха!
-- Пусти, пусти меня! -- рвалась изо всех сил Фульвия. Но железные руки шпиона пригвоздили ее к месту.
Отчаянным усилием она наконец освободилась, но Фегор стоял в дверях, не давая ей пройти.
-- Пусти меня, предатель. Ты погубил Хирама.
-- Еще нет, милая. Ты отсюда можешь увидеть его, вон он стоит в углу.
-- Вижу. Но ты уже подготовил его гибель?!
-- Разумеется. Я раньше тебя знал, кто на самом деле этот мнимый воин из Иберии. И, разумеется, я распорядился на сей счет. Сейчас сюда придет целый отряд воинов Карфагена. Ими командует бравый Каспа, тот самый Каспа, который, пожалуй, по силе, ловкости и храбрости не уступит самому Хираму, хотя, признаюсь, я не желал бы вступить в единоборство с изгнанником.
-- И его убьют?
-- Нет. Сначала его подержат в заключении. Понятно, его не станут кормить -- пусть голод сломит его силы. Потом, голубка, его будут пытать. Раздробят кости его сильных рук, его могучих рук. Потом... Потом с него сдерут кожу. Знаешь? Точь-в-точь, как с тех римлян, которых когда-то велел казнить Карфаген...
-- О боги! -- воскликнула в отчаянии Фульвия, пытаясь оттолкнуть Фегора от дверей. Но тот, смеясь, сжал обе ее руки в своих руках.
-- Дочь Италии, с чего все твои заботы об этом человеке? Лучше подумай обо мне. Мы будем пить вместе из чаши счастья..
-- Так знай же, подлец! Никогда, никогда я не буду принадлежать тебе! Я убью себя раньше, чем ты прикоснешься ко мне.
И Фульвия, напрягши все свои силы, вырвалась, отскочила в угол. В то же мгновение в ее руке блеснул остро отточенный кинжал. Она неуловимо быстрым движением приставила его к своей груди, бурно вздымавшей складки белоснежной туники.
Только шаг с твоей стороны, и я вонжу его в сердце.
Фегор вздрогнул.
Минуту они стояли, молча глядя друг на друга. Первым не выдержал и отвел глаза Фегор.
-- Убери нож! -- сказал он.
-- Нет! Я готова умереть.
-- Убери нож. Я сделаю все, что ты прикажешь. Поклянись, что ты станешь моей, и я отпущу этого разбойника. В сущности, мне нужна только ты, а все остальные пусть погибнут или наслаждаются, мне до них дела нет. Хочешь, я поклянусь, что не трону Хирама?
-- И обманешь?
-- Но ведь ты же всегда можешь убить себя, если я обману тебя?
Фульвия медленно спрятала нож в складках туники. Фегор посторонился, и девушка пошла в пиршественный зал сообщить Офир о том, что Хирам рядом. Но не успела она сделать и трех шагов, как среди гостей Гермона поднялась сумятица, послышались испуганные крики. Многие бежали, падали, поднимались и опять бежали...
-- Я здесь, Офир! -- прогремел на всю залу звенящий голос Хирама. -Сюда, ко мне!
Фульвия видела, как Офир упала в объятия Хирама, выхватившего свой меч.
Гермон, испуганный неожиданным появлением врага, кричал своим рабам:
-- Убейте его! Убейте разбойника, напавшего на мой дом! Растерзайте его!
Какой-то раб с тяжелым мечом в руках бросился к Хираму, но через мгновение тяжко рухнул на мраморный пол с рассеченным черепом.
-- Прочь с дороги, рабы! Я увожу свою жену. Прочь, кому дорога жизнь! -- гремел Хирам, прокладывая себе дорогу к выходу могучими ударами меча.
Его люди следовали за ним, прикрывая его со спины. Весь отряд, увлекая Офир, был уже у выхода в атриум, как вдруг в атриуме послышался лязг оружия и сотня тяжело вооруженных воинов преградила дорогу Хираму.
-- Бейте, бейте разбойника! -- метался Гермон. -- Уничтожьте преступника...
-- Сдавайся! -- обратился к Хираму командовавший пришедшим отрядом воин. -- Ты видишь, что силы не равны, и прежде чем ты поднимешь меч, стрелы моих воинов пронзят твою грудь.
Хирам прислушался к голосу офицера, вгляделся в его бронзовое лицо и лица его воинов, распахнул свой плащ и отбросил шлем в сторону.
-- Воины великого Ганнибала! -- крикнул он. -- Те, которых я, Хирам, водил в бой против римлян! Те, с помощью которых мы одержали победу у берегов Тразименского озера! И ты, Каспа! Ну, что же? Почему вы не разите меня? Или ваши стрелы притупились? Или ваши мечи заржавели?
Предводитель отряда широко раскрыл глаза.
-- Это ты, Хирам? Ты, старый товарищ? Наш любимый вождь, соратник Ганнибала?
-- Да, Каспа, это я!
-- Товарищи! -- обернулся неожиданно центурион к своим воинам, салютуя Хираму мечом. -- Товарищи! Чей меч поднимется на великого воина Хирама? Кто выступит против победителя римлян и спасителя Ганнибала?
--Да здравствует Хирам! Слава Хираму! --дружно ответили воины, вкладывая свои мечи в ножны.
-- Старый друг! Дорога свободна! Иди куда хочешь! -- сказал Каспа, обращаясь к Хираму. -- Будь счастлив. Ты свободен!
-- Именем Совета Ста Четырех! -- кинулся к центуриону Гермон, вне себя от бешенства. -- Я прикажу распять вас, безумцы. Я скормлю вас псам. Я...
'-- Помолчи! -- перебил его Каспа. -- Помолчи! Ты казнишь нас? Может быть... Если только Совет Ста Четырех согласится отдать целый отряд лучших солдат в жертву твоему безумному гневу, твоей прихоти, да еще в такую минуту, когда Карфагену нужен каждый человек. Римляне объявили войну Карфагену. Их грозный флот идет к нашим берегам. Карфаген погибнет! Это вы, торгаши, это вы, отвыкшие защищать родину и набравшие за деньги наемные войска, довели его до этого унижения.
