По данным сына О. Пятницкого, по численности и количеству коминтерновских заграничных «пунктов» (т. е. резидентур) они не уступали ни резидентурам 4-го управления Генштаба РККА, ни резидентурам ИНО ОГПУ.[89] Коминтерновская разведка иногда зарубежными исследователями именуется как «политическая разведка».
Однако каждая из резидентур работала самостоятельно на свое ведомство и не должна была подменять друг друга. Это наглядно видно из проекта Положения об отделениях Коминтерна за границей и представителях Разведупра и ВЧК от 8 августа 1921 г.
«1. Представитель Коминтерна не может в одно и то же время быть и уполномоченным ВЧК и Разведупра. Наоборот, представители Разведупра и ВЧК не могут выполнять функции представителя Коминтерна в целом и его отделов.
2. Представители Разведупра и ВЧК ни в коем случае не имеют права финансировать за границей партии или группы. Это право принадлежит исключительно Исполкому Коминтерна.
Примечание: НКИД и Внешторгу также не дается право без согласия ИККИ финансировать заграничные партии.
Представители ВЧК и Разведупра не могут обращаться к заграничным партиям и группам с предложением об их сотрудничестве для Разведупра и ВЧК.
3. Разведупр и ВЧК могут обращаться за помощью к компартиям только через представителя Коминтерна.
4. Представитель Коминтерна обязан оказывать ВЧК и Разведупру и его представителям всяческое содействие».
Подписан этот документ от Коминтерна Зиновьевым и Пятницким, от ВЧК Уншлихтом, от Разведупра Арвидом Зейботом.[90]
Для практической работы ИККИ был создан аппарат, который на протяжении всей истории Коминтерна подвергался реорганизациям — в зависимости от изменения политических задач или же перипетий внутрипартийной борьбы в рядах ВКП(б). В состав аппарата ИККИ входили отделы, ведавшие определенными отраслями работы.
Высшим органом Коминтерна являлись всемирные конгрессы. Между конгрессами руководство осуществлялось Исполнительным комитетом Коминтерна (ИККИ). Для решения наиболее важных вопросов, связанных с деятельностью Коминтерна и компартий, проводились пленумы ИККИ. Внутри ИККИ, в свою очередь, с самого начала действовали свои коллективные руководящие органы.
Малое бюро ИККИ было создано по рекомендации ЦК ВКП(б) в июле 1919 г. 14 сентября 1921 г. оно было переименовано в Президиум ИККИ, который избирался Исполкомом Коминтерна и отчитывался о своей деятельности на его заседаниях. В качестве руководящего органа ИККИ Президиум просуществовал вплоть до роспуска Коминтерна в 1943 г.
Секретариат ИККИ был организован в 1919 г. в качестве организационно-технического аппарата Исполкома и возглавлялся в разное время одним или несколькими секретарями ИККИ.
На II Конгрессе Коминтерна в июле — августе 1920 г., где был специально обсужден национально-колониальный вопрос, был в общем виде принят план действий Коминтерна на Востоке. После II Конгресса были созданы три региональных центра для «руководства революционным движением на Востоке» — в Баку, Ташкенте и Шанхае.[91] Туркестанское бюро Коминтерна (Ташкент), существовавшее с осени 1920 по осень 1921 г., имело два своих филиала по операциям в Северо-западном Китае (Джунгарии и Кашгарии) в Андижане и Алма-Ате (тогда г. Верный).[92] Исходя из принципов Коминтерна о необходимости сочетания легальной и нелегальной деятельности, в структуре Туркбюро Коминтерна с самого начала проводилось строгое разделение. Так, закордонную работу вели конспиративные базы вдоль границы со странами Востока с помощью штатных инструкторов-нелегалов.[93]
Однако по поводу эффективности деятельности Туркбюро Коминтерна имелось довольно много вопросов. Его работу проверял А. А. Иоффе, который затем направил свой доклад Троцкому, Зиновьеву и Чичерину. В нем он откровенно сообщал, что для него «совершенно ясно, что это учреждение более вредное, нежели полезное», «фактически работу ведут политические младенцы, играющие в революцию… денег тратится уйма, а дела никакого».
19 октября 1921 г. Иоффе направил специальное письмо Г. Зиновьеву, в котором дал более развернутую характеристику деятельности Туркбюро. Он признавал, что «китайской работы совершенно нет», а «в Кашгаро-Джунгарии работа сводится к организации бедноты на нашей территории», что «политического значения это не имеет, но приводит к тому, что возвращающиеся на родину безжалостно расстреливаются».[94]
Отдел международной связи Коминтерна
8 августа 1920 г. Малое бюро[95] приняло решение о создании специального Секретного отдела (взамен образованной вскоре после I конгресса Особой комиссии по связи ИККИ). Его организация была поручена латышу, члену компартии с 1903 г. Давиду Самуиловичу Бейко (Бэйка).[96] Для деятельности Бейко, как, кстати, и для деятельности его известного земляка Яна Берзина было характерно использование своих соотечественников. При нем ключевые позиции в аппарате ОМСа заняли латыши, некоторые из них так и остались работать в Коминтерне после его ухода.[97] Так, заместителем Бейко в ОМСе был его близкий приятель Симонис Бергис (1887–1943), член компартии с 1905 г., живший в эмиграции в Германии и США, арестован в декабре 1937 г.[98] К 11 ноября 1920 г. отдел оформился как Конспиративный отдел во главе с Д. Бейко.[99] Но этот отдел был слишком слаб и плохо организован и совершенно не соответствовал ставившимся перед ним задачам и нуждам всемирного коммунистического движения. С июня 1921 г.[100] отдел стал называться Отделом международной связи (сокращенно ОМС, эта аббревиатура известна во всем мире)[101] с подотделами связи, финансирования, литературы, шифровальным. ОМС руководил всей конспиративной деятельностью Коминтерна и имел разветвленную систему прямых связей с руководством национальных компартий всего мира. ОМС был, пожалуй, самым законспирированным и секретным из всех других отделов Коминтерна и действовал нелегально. Чисто внешне он полностью копировал любую разведслужбу, то есть располагал штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов. Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало в себя пересылку информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну и т. д. «Наиболее секретным был Отдел международных связей (ОМС), — писала жена Отто Куусинена Айно, работавшая в свое время в Коминтерне. — Это был мозговой центр, святая святых Коминтерна. Сеть уполномоченных ОМСа охватывала весь мир. Через его агентов руководителям компартий отдавались приказы Коминтерна. Уполномоченные ОМСа передавали компартиям средства, выделяемые Коминтерном на их партийную деятельность и пропаганду…Этому отделу подчинялись все тайные торговые предприятия, депутации и секретные службы информации. Отдел также занимался редактированием, шифровкой и расшифровкой донесений и пропагандой.
Кроме того, ОМС был связующим звеном между Коминтерном и Разведслужбой Генерального штаба, а также между Коминтерном и тайной полицией».[102]
Итак, ОМСу подчинялись все тайные торговые предприятия ИККИ и секретные службы информации. Он занимался также редактированием, шифровкой и расшифровкой донесений. В его функции входило и взаимодействие с ОГПУ — НКВД и Разведупром РККА. Кроме того, в состав ОМСа входил отдел документации, которым руководил Фриц Мильтер. Именно здесь подделывались визы, паспорта, печати, документы.
2 мая 1921 г. Малое бюро ИККИ назначило заведующим ОМСа И. А. Пятницкого,[103] вступившего в должность после III конгресса Коминтерна.
Заместителем его по отделу, а с декабря 1922 г. заведующим отдела стал П. А. Вомпе (1890–1925).[104] С августа 1925 г. заведующим ОМСа стал М. Грольман,[105] затем до июня 1926 г. — А. Е. Абрамович, известный также как Альбрехт, Александр, Четуев, Арно, Вудро, М. Хабер[106] (1888—?). После ухода из ОМСа А. Е. Абрамовича (он в 1926–1931 гг. стал референтом Отрготдела ИККИ, в 1926–1930 гг. (с перерывами) представителем ИККИ в Китае, в дальнейшем на научно-педагогической и хозяйственной работе, с 1961 г. на пенсии) И. А. Пятницкий, который к этому времени возглавлял одновременно Бюджетную комиссию Коминтерна, Орготдел, Оргбюро и Секретариат ИККИ, вызывает из Берлина в Москву руководителя одного из первых опорных пунктов ОМСа за рубежом А. Л. Абрамова, вошедшего в историю под фамилией Абрамова-Мирова,[107] который в 1926 г. назначается заведующим ОМСа.[108] Первым заместителем Абрамова-Мирова был Рыльский-Люберецкий, вторым — С. Б. Бричкина (1883–1967). В 1926 г. в ОМСе работали 33 человека, в 1927 г. — 45, а в середине тридцатых только в московском аппарате работали 65 человек.[109]
