3. Также с полным напряжением последних сил войск необходимо отвоевать у противника опасный выступ южнее Кульма (Хелмно), а также участок вдоль реки Нетце (Нотець), особенно до Бромберга (Быдгоща), затем войскам необходимо закрепиться на занятых позициях.
4. Я буду стремиться в кратчайший срок снабдить весь фронт на Висле 20-мм зенитками, а в особенно опасных местах тяжелыми зенитными батареями, а также оснастить весь фронт средними минометами, которые будут сконцентрированы в минометных батальонах фольксштурма.
5. Крепость Торн (Торунь) должна вести активные боевые действия. Только в этом случае она выполнит свое предназначение. Силами штурмовых групп она должна постоянно совершать вылазки и наносить как можно более чувствительные удары по вражеским войскам, а также прицельным огнем своих тяжелых орудий блокировать вражеские пути подвоза боеприпасов в Кульм (Хелмно), в излучину Вислы и южнее Вислы. Как было мной приказано, необходимо в кратчайшие сроки оборудовать взлетно-посадочную полосу на одной из улиц Торна (Торуни). Каждый самолет, приземлившийся в этом городе, должен вывозить раненых, а также сначала немецких, а затем и польских женщин и детей».
Такими и подобными приказами Гиммлер надеется стабилизировать Восточный фронт, чтобы затем снова отбросить русских с уже завоеванной ими немецкой земли. Стремительное русское наступление на Востоке ошеломило не только немцев, но и западных союзников Сталина. В последние дни января 1945 года газета «Нью-Йорк тайме» писала: «Весь германский Восточный фронт разваливается. Этот великолепный результат в своем влиянии на дальнейший ход войны превзошло взятие верхнесилезского индустриального района с его полудюжиной промышленных городов. В свете этих событий кажутся вполне обоснованными самые большие надежды. Успехи русского наступления настолько убедительно свидетельствуют о безнадежности положения Германии, что даже сам Геббельс признает, что в стране остается всего лишь один шаг от порядка до анархии, от продолжения сопротивления до полного краха».
Эту картину дополнял вашингтонский корреспондент газеты «Нойе цюрихер цайтунг»: «С каждым днем русского наступления здесь [в Вашингтоне] постоянно растет интерес к политическому развитию событий в Германии. Официозный «Арми энд нэви джорнал» обсуждает возможность преобразования Комитета германских офицеров в России [Комитет «Свободная Германия»] во временное правительство и задается вопросом, нет ли договоренности между комитетом и командованием германских сухопутных войск, согласно которой русской армии должно оказываться только незначительное сопротивление как ответная услуга за гарантию личной безопасности. Однако в официальных кругах такие спекуляции не поддерживаются, хотя и допускается, что в случае капитуляции Германии там должна быть создана какая-то авторитетная власть и что за отсутствием представительной немецкой эмиграции в Соединенных Штатах или Великобритании группа офицеров под руководством генерал-фельдмаршала Паулюса могла бы оказать полезные услуги».
Корреспондент газеты «Нойе цюрихер цайтунг» сообщал также из Лондона:
«Русские победы, вторжение русских армий на территорию Германии, провал германского наступления на Западе, растущий хаос внутри Германии, о котором сообщает британская пресса из столиц нейтральных государств, – все это способствовало росту злободневности этой проблемы. К этому добавляются постоянные слухи о новых мирных предложениях Берлина, о новых подготовках к путчам и революциям в Германии, а также сообщения такого рода, как о расстреле временно исполняющего обязанности бургомистра Бреслау.
Противоречивость таких сообщений и слухов способствует лишь тому, что растет напряжение. В то же время следует отметить, что сообщения из Германии не оказывают здесь никакого политического воздействия и даже в малейшей степени не могут повлиять ни на политические, ни на военные цели Лондона».
Тем временем русское наступление продолжается с невероятной скоростью. 27 января германская 17-я армия оставляет верхнесилезский индустриальный район. Теперь создается новый оборонительный рубеж южнее этого района. Три дня спустя танки 1-го Белорусского фронта выходят к Одеру между Франкфуртом-на-Одере и Кюстрином и захватывают плацдармы на западном берегу к северу и к югу от Кюстрина. Фон Овен, личный референт по прессе Геббельса, входящий в ближайшее окружение имперского министра пропаганды, рассказывает:
«Сталин ante portas! Этот страшный клич, означавший, что враг у ворот, с быстротой молнии распространяется по столице рейха, когда сегодня утром [1 февраля] поступает сообщение, что русским удалось форсировать Одер. К западу от Одера у городка Киниц они создали плацдарм и силами около ста танков продолжают наступление на Врицен. А Врицен находится на расстоянии 60–70 километров от городской черты Берлина.
Как выяснилось, между Вриценом и Берлином нет абсолютно ничего. Ни противотанковых пушек, ни противотанковых заграждений, нет даже ни одного солдата. Любой танк может пройти эти 70 километров за два часа. Таким образом, эти сто русских танков, о которых было объявлено, могут без труда к обеду добраться до правительственного квартала Берлина. Такая возможность побуждает всех к активным действиям.
Министр [Геббельс] развивал бурную деятельность. Шах [заместитель Геббельса] получил задание мобилизовать первый призыв фольксштурма. Шпеер обещал вооружить их прямо с текущего производства. Появился генерал Хауеншильд. Он привел с собой своих офицеров Генерального штаба и разработал, сначала в общих чертах, план обороны столицы рейха. Министр поручил ему в короткий срок детально проработать этот план и затем как можно скорее представить его.
Откуда мы получим солдат? Короткий военный совет. Берлинский фольксштурм пополнится юнкерами и офицерами военных училищ, находящихся в Берлине и его предместьях. Это позволит сформировать первую дивизию. С предоставлением в ее распоряжение городских автобусов и прочего городского транспорта она превратится в моторизованную дивизию.
В берлинских танковых училищах находятся тысячи офицеров и рядовых. Где мы найдем для них танки? На берлинских вокзалах стоит множество танков, которые ожидают погрузки и отправки до станций назначения, которые уже давно заняты противником. Мы забираем эти танки для нужд обороны столицы. На городских заводах стоят и другие танки, у которых не хватает какой-нибудь мелочи, типа пулемета или оптических приборов. <…> Так совершенно неожиданно у нас появились от двухсот до трехсот тяжелых танков и самоходных орудий. К ним миллион литров горючего и достаточное количество боеприпасов всех калибров.
Еще до полудня – мы даже не успели перекусить – все танки со своими экипажами, с полными баками и боекомплектом были приведены в боевую готовность. В дополнение к этому Шпеер поставил 25 тысяч фаустпатронов. Доктор [Геббельс] с довольным видом потирал руки.
«Итак, – говорит он, – по мне, пусть теперь сто русских танков появляются. Мы устроим им теплый прием. Правда, сегодня утром все выглядело несколько иначе». <…>
И только теперь, после того как было сделано все самое необходимое, чтобы обеспечить хотя бы и такую вот импровизированную защиту Берлина, министр начал заниматься вопросом, который сильно беспокоил его с самого утра. Дело в том, что его семья находилась за пределами Берлина в городке Ланке. А Ланке лежит на полпути между нами и русскими позициями.
Только теперь туда посылают Швегермана [адъютанта Геббельса] с автомашиной, чтобы доставить в безопасное место фрау Геббельс с шестью детьми и самыми необходимыми вещами… Наш прежде такой тихий дом на Герман-Герингштрассе превратился с сегодняшнего дня в шумный лагерь беженцев.
Конечно, среди горожан возникло некоторое волнение. Когда началось возведение противотанковых заграждений и оборудование позиций для противотанковых пушек, появились самые нелепые слухи. Некоторые жители Берлина утверждали, что якобы они уже видели русские танки в восточных пригородах города, другие уверяли, что собственными ушами четко слышали лязг гусениц. Горожане начали штурмовать сберкассы и продовольственные магазины. Но нигде не происходило никаких инцидентов. По городской сети радиовещания передавались спецсообщения с целью успокоить население.
По вечерам министр, как и сегодня, почти каждый день находился у фюрера. По его словам, фюрер выглядит плохо, он бледен и очень нервничает. Так сегодня он судорожно сжимал в сложенных за спиной дрожащих руках карандаш, который трепетал как былинка на ветру».
Заметки о следующем дне звучали уже оптимистичнее:
«Угрожающее положение, сложившееся под Берлином, буквально за одну ночь изменилось в нашу пользу. Со вчерашнего вечера неожиданно наступила оттепель и снег тает. Журчание в водосточных желобах звучит в наших ушах как ангельская музыка. Реки Одер, Варта и Нетце (Нотець) со своими болотистыми поймами и бесчисленными каналами превратились в препятствия, благодаря которым наша оборона на угрожающих направлениях значительно укрепилась.
