Только ранние посольские наказы изображали юного Отрепьева беспутпым негодяем. При Шуйском такие отзывы были забыты, а во времена Романовых писатели не скрывали удивления по поводу необыкновенных способностей юноши, но при том высказывали благочестивое подозрение, не вступил ли он в союз с нечистой силой. Учение давалось Отрепьеву с поразительной легкостью, и в непродолжительное время он стал «зело грамоте горазд».
Бедность и худородство не позволяли Юрию Отрепьеву рассчитывать на блестящую карьеру при царском дворе, и он поступил в свиту к Михаилу Романову.
Романовы давно знали семью Отрепьевых. Родовое гпездо Отрепьевых располагалось на Монзе, притоке Костромы. Там яф находилась знаменитая костромская вотчина Романовы/х - село Домпино.
Царские дьяки называли Юрия Отрепьева боярским холопом. Но их слова нельзя принимать всерьез. Юшка служил Михаилу Романову скорее всего как добровольный слуга. Иначе как мог он перейти во двор к Черкасскому?
На государевой службе Отрепьевы подвизались в роди стрелецких командиров. В боярской свите они могли рассчитывать на самые высокие посты. Однако опала, постигшая романовский кружок в ноябре 1600 года, едва не погубила молодого дворянина. Под стенами романовского подворья произошло форменное сражение. Вооруженная свита оказала отчаянное сопротивление Борисовым стрельцам. Страх перед виселицей привел Отрепьева в монастырь. Двадцатилетний дворянин, полный надежд, сил и энергии, должен был покинуть свет, забыть свое.мирское имя. Отныне он стал смиренным монахом Григорием. «Чернец поневоле» тяготился монашеским одеянием. Столица притягивала его своими соблазнами, и скоро он покинул провинциальную глушь.
В Москве в Чудове монастыре доживал свои дни дед Юшки Замятия. Протекция открыла перед скромным иноком двери столичного монастыря. Чудовский архимандрит Пафиутий взял Григория, снисходя к его «бедности и сиротству». Сначала Григорий жил с дедом. Затем ар-химаидрит перевел его к себе в келью и поручил ему сложить похвалу московским чудотворцам. Отрепьев успешно справился с этим поручением, и с этого момента начался его стремительный взлет.
Григорий жил в-монахах без году неделю, тем не менее Пафиутий произвел его в дьякошл. Роль келейника архимандрита не удовлетворила Отрепьева. Он пагаел себе более влиятельного покровителя в лице патриарха Иова. Переселившись на патриарший двор, Григорий стал переписывать книги и сочинять каноны. Его рвение было вознаграждено. Своим приятелям чернец говорил: «Патриарх, видя мое дпеужество, начал брать меня с собою наверх в царскую думу, и в славу я вошел великую». Фраза Отрепьева насчет его великой славы не была простым хвастовством.
Потерпев катастрофу на службе у Романовых, Отрепьев поразительно быстро приспособился к новым условиям жизни. Юному честолюбцу помогли выдвинуться не подвиги аскетизма, а необыкновенная восприимчивость к учению. В течение месяцев он усваивал то, на что другие тратили жизнь.
Служба у патриарха не удовлетворила чернеца. Он покинул Кремль и бежал в Литву. В Москве сравнительно рано дознались, что Отрепьев ушел за рубеж не одипг а в сопровождении двух" монахов - Варлаама и Мисаила. Зима 1602 года была па исходе. Голод в Москве усиливался со дня на депь. По этой причине трое приятелей поспешили с отъездом из столицы.
Монахи наняли подводу до Волхова, а оттуда перебра
лись в Новгород-Северский. В течение трех недель бро
дячие монахи собирали деньги на строительство некоего
захолустного тверского монастыря. Затем с собранным серебром они бежали в Литву.
Вопреки легендам никто не пытался задержать Отрепьева на границе. Беглецы миновали рубеж без всяких приключений. Проведя три недели в Киево-Печерском монастыре, друзья отправились к Константину Остроскому, хлебосольному православному магнату. Из городка Острога бродячие монахи отправились на богомолье в Дерманский| монастырь, находившийся во владениях Ост-рожского. Тут-то Гришка и покяиул своих спутников. По словам Варлаама, оы сбежал в Гощу, а оттуда в Вра-чин, имение Адама Випшевецкого.
Врачин был тем самым местечком, где Л же Дмитрий сделал свои первые самостоятельные шаги. Адам ВИТТЕ-ненецкий взял неведомого самозванца под свое покровительство. Король Сигизмунд потребовал от магната отчет, и тот велел записать на бумагу россказни претепдепта па русский троп. Первое «интервью» самозванца, сохрапив-шееся в королевском архиве, напоминало наивную сказку. Обманщик утверждал, будто его (царевича) спас не-. кий добрый воспитатель. (Имя ему он придумать не мог.) Воспитатель неведомым образом узнал о злодейском замысле Бориса и в роковую ночь положил в постельку угличского князя другого мальчика его же возраста. Младенца зарезали, а лицо его покрылось свинцово-серым цветом, из-за чего мать-царица, явившись в спальню, не заметила подмены и поверила, что убит ее сын.
После смерти воспитателя, продолжая свой рассказ самозванец, его приютила некая дворянская семья, а затем по совету безымянного друга он ради безопасности Стал вести монашескую жизнь и как монах обошел Московию. Эти сведения полностью совпадали с биографией Григория Отрепьева.
В Литве «царевич» был у всех на виду. Чтобы не прослыть явным лжецом, он изложил историю своих зарубежных скитаний, не отступая от фактов. Он признался, что явился в Литву в монашеской рясе, и точно описал весь свой путь от московского рубежа до Брачииа. Графически путь самозванца можно было бы изобразить в виде причудливо изломанной кривой. И эта кривая целиком и полностью совпадала с путем Григория Отрепьева, описанным его спутником Варлаамом.
Биографические сведения, относящиеся к Отрепьеву и самозванцу «царевичу», совпадают но очень многим важным пунктам. Будучи в Остроге, Григорий и его спутники снискали расположение владельца этого местечка князя Константина. Он подарил им книгу, отпечатанную в острожской типографии, с такой надписью: «Лота от сотворения мира 7110 (1602. -- Р. С.) месяца августа в 14-й депь эту кпигу дал нам Григорию з братего с Вар-лаамом да Мисаилом Константин Константинович божьею милостью пресветлый князь Острожский, воевода Киевский». К этой дарственной надписи неизвестная рука приписала под словом «Григорию» пояснение: «царевичу московскому».
Отрепьев впервые открыл свое «царское имя» монахам Киево-Печерского монастыря. Те указали самозванцу на дверь. Православный князь Острожский тоже выставил Гришку за ворота, едпа тот заикнулся о слоем царском происхождении. Позже авантюрист лашел влиятельного покровителя в лице католика Адама Вишневецкого.
После перехода границы Отрепьев несколько раз ездил к запорожским казакам и просил их помочь ему в борьбе с «узурпатором» Борисом. Сечь бурлила. Буйная вольница давно точила сабли па московского царя. Многие готовы были откликнуться на призыв самозванца.
Крепостническое государство, притеснявшее вольных казаков, должно было пожать плоды собственных усилий. К «царевичу» прибыли гонцы с вольного Дона. Они заявили, что войско Донское примет участие в войне с обидчиком «царевича» Годуновым. Самозванец немедленно послал на Дон свой штандарт - красное знамя с черным орлом. Его посланцы выработали затем «союзный договор» с казачьим войском.
Продолжительный голод и начавшиеся волнения поставили династию Годуновых на край гибели. Между тем царь Борис все чаще болел, и его смерти можно было ждать со дня на день. Отрепьев уловил чутьем, сколь огромные возможности открывает перед ним сложившаяся ситуация. Ему представлялась возможность возглавить выступление угнетенных низов, по самозванец предпочел сговор с врагами России.
Юрий Отрепьев принадлежал к тому же поколению, что и Дмитрий Пожарский. Но яти люди были антиподами по своим жизненным принципам, нравственности и устремлениям. Неуемное честолюбие и жажда власти побудили Отрепьева пренебречь высшими интересами родины. Одаренный редкими способностями, самозванец употребил их во зло своей стране. Служба на барском подворье, а затем в штате у патриарха помогли Отрепьеву тработать жизненное кредо. Никто не знает, в самом пи деле боярский послужилец был уверен в своем царстве и ном происхождении. Ясно лишь одно. Будучи обдел«н судьбой, юный авантюрист задумал взять от жизни все, что можно, невзирая на цену, которую он предоставлял платить другим. Оказавшись за рубежом, Отрепьев, не задумываясь, использовал в своих целях военно-политические затруднения Русского государства.
Перемирие с Польшей не обеспечило стране безопасности западных границ. Король Сигизмунд III лелеял планы широкой экспансии на Востоке. Он оказал энергичную поддержку Лжедмитрию I и заключил с ним тайный договор. Взамен самых неопределенных обещаний самозванец обязался отдать ему плодородную Чернигово-Север-скую землю. Семье Мнишков, своим непосредственным покровителям, Отрепьев обещал передать Новгород и Псков. Лжедмитрий, не задумываясь, перекраивал русские границы, лишь бы удовлетворить своих кредиторов, Сигизмунд III готов был ринуться в военную авантюру. Он приказал арестовать главу Посольского приказа Афанасия Власьева, возвращавшегося из Копенгагена в Москву, а затем предложил гетману Яну Замойскому возглавить доход коронной армии на восток. Но Замой-ский отклонил его предложение. Планы короля не встретили одобрения ни в сенате, ни среди шляхты.
