Копия будет мертвой, если в ней нет понимания-личности создателя оригинала.
Копирование древнерусских фресок для музея, где экспонируются подлинные произведения живописи, вызвало немало споров. Ни один западный музей такой работы не ведет, для копий существуют специальные музеи, которые постепенно вытесняются собранием репродукций. Но в музее Рублева судили иначе. Многие фрески находятся в местах, недоступных для цветного фотографирования, да и цветное фото не может передать тех тончайших нюансов, которые составляют «душу» фрески и которые часто различает только опытный глаз.
Копирование дает возможность реконструировать утраченные места фрески, без которых ее сюжет и ритм, ее строй становятся непонятными. Николай Владимирович Гусев девять лет копировал фрески Успенского собора во Владимире, и сейчас эти копии являются важнейшим документом, сохраняющим для потомков Рублева-монументалиста.
Башня Спасо-Андрониковского монастыря.
Фрески, фрагменты.
Ныне в музей пришла молодежь. Арсенишвили нет уже в живых, нет С. С. Чуракова, ушла на пенсию неутомимая собирательница коллекции музея Н. А. Демина. Но начатое ими дело перешло в руки таких же энтузиастов, и каждую весну выезжают в разные концы России сотрудники музея, чтобы к осени вернуться в Москву с новыми радостями, с новыми находками.
Древний Спасо-Андрониковский монастырь, колыбель художественной культуры Москвы, ансамбль, который помнит Дмитрия Донского, Даниила Черного и Андрея Рублева, возвратил себе былое значение очага национальной культуры.
I
Николай Петрович Шереметев, возвратившись в 1773 году из-за границы, где он учился музыке, застал в Кусково, подмосковном имении своего отца графа Шереметева, труппу крепостных актеров, «приученных театральным действиям» для «приятного препровождения времени» помещика и его гостей. «В тогдашнее время - молодые леты, - вспоминает Николай Петрович, - собственные познания мои и склонность к музыке послужили случаем, что покойный отец мой отдал мне в полное распоряжение устройство сей части», Николай был младшим сыном и, как это часто бывало в знатных семьях, на него обращали внимания меньше, чем на старших, а воспитывали много строже.
Н. П. Шереметев незаурядный виолончелист, еще с молоду мечтал устроить образцовый театр - невиданный на Руси «Дворец муз и граций». Крепостные театры своего отца (а их было целых пять) он считал примитивными: «Набраны были девицы из придомовых семейств и посторонних разночинцев…»
Молодой граф все свое свободное время стал отдавать тому, чтобы довести «сколько возможно до лучшего совершенства необработанность назначенных к нему людей». «Одна девица, одаренная природными способностями, блеснула более всех надеждою, что она достигнет со временем лучших успехов». Это была дочь крепостного кузнеца Параша Ковалева, певшая в крепостном хоре. Ее несомненный музыкальный и артистический талант покорил молодого барина.
«Прасковья Ивановна… взята была из жившего исстари в доме нашем доброго и честного семейства; была одарена остротою ума и привлекательными свойствами душевных расположений - обратила особливое мое об ней попечение. Я прилагал старания о воспитании ее и, не зная еще душевных предчувствий моих, думал более об усовершенствовании ее к театру. Склонность ее к музыке и привлекли приятное удивление многих, дружественно посещавших домашние наши представления», - писал впоследствии Шереметев.
Останкинский дворец. Северный фасад.
Параша ребенком была взята в воспитанницы родственницей Шереметева княгиней Долгорукой. Одиннадцати лет она уже выступала на сцене домашнего театра в комической опере «Опыт дружбы», а через год играла главную роль пастушки Анюты в пьесе «Тщетная ревность, или переводчик Кусковский». В 1787 году она удостаивается чести петь перед самой императрицей Екатериной партию Элианы в опере «Похищение сабинянок».
Случилось так, что Н. П. Шереметев полюбил крепостную девушку, и, хотя Параша была моложе графа почти на семнадцать лет, она отвечала взаимностью этому странному противоречивому человеку - то доброму, то неудержимому в вспышках ярости.
Как полный хозяин судеб своих людей Шереметев мог сделать наложницей любую крепостную, на то была «его воля, его власть». Но Шереметев задумал невиданный по тому времени шаг - женитьбу на Параше. Даже самый мелкий дворянин не посмел бы решиться на такое, а граф принадлежал к роду, происходившему вместе с царствующим домом Романовых от общего предка - легендарного Андрея Кобылы и был личным другом наследника престола. Он считался самым завидным женихом в России, за него сватали первых красавиц и самых знатных девиц.
При жизни отца - властного екатерининского вельможи - Николай Шереметев не мог отважиться на задуманное. Но после смерти Петра Борисовича, когда Николай Петрович оказался наследником титула и двухсот тысяч крепостных, он решил осуществить свое намерение. Однако открыто пойти под венец с крепостной было невозможно. Граф пытается сперва помочь Параше завоевать славу, а потом обвенчаться: все-таки, казалось ему, знаменитая актриса - не просто крепостная крестьянка. Талант и слава, видимо, думал он, - все же имеют определенный вес в глазах света.
Для того чтобы талант Параши оценили знатоки искусства, нужно было сформировать труппу и иметь театральное помещение. Давняя мечта о «Дворце муз и граций» получает новый смысл. В Кускове гордой и самолюбивой Параше все напоминало ее унизительное положение, и поэтому граф выбрал для постройки театра село Останкино.
II
В начале XVI века Останкино под именем «Осташкове на Суходоле» принадлежало немцу Орну, к концу столетия оно стало вотчиной думного дьяка Василия Щелканова - слуги Грозного и наперсника Годунова. В 1620 году государевым приказом Останкино было отдано боярину Ивану Борисовичу Черкасскому. Семейство Черкасских считалось одним из самых богатых в России.
Останкино со всех сторон было окружено лесами. Черкасские часто наезжали в свою подмосковную вотчину на охоту, тем более, что неподалеку находилось село Алексеевское - излюбленное место соколиных охот царя Алексея Михайловича. Черкасские построили в Останкино дом, впоследствии именовавшийся «старыми хоромами», и возвели одну из самых красивых церквей XVII века.
В 1742 году единственная дочь государственного канцлера князя Черкасского вышла замуж за Петра Борисовича Шереметева, сына знаменитого петровского фельдмаршала, наследника одного из крупнейших состояний в стране. Среди многочисленных поместий, которые дали ей в приданое, было и Останкино.
Вместе с Марьиной слободой и пустошью Ерденевым, село Останкино занимало 1241 десятину, из которых 563 были под сенокосом, 522 под лесом, остальные под пашнями, селеньями и неудобной землей. В самом Останкино насчитывалось 157 крепостных. Известно, что только один дом Шереметевых в Петербурге обслуживало 340 человек, а всего число дворовых у графа доходило до 1000 (и это не считая наемных
